выражение на лице брата. - Что ты имеешь в виду?
то же телосложение и одежда, та же стрижка и цвет волос, но это не гайдзин.
Он стоит спиной к свету так, что его лицо скрыто в тени, однако если ты
посмотришь на него с близкого расстояния, то увидишь разницу. Самое главное
в том, что с самого начала он ввел тебя в заблуждение; к тому же ты не
ожидал его увидеть. Люди, как правило, видят то, что ожидают и что хотят
видеть.
к человеку, стоявшему у окна. Теперь он без труда различал некоторые
несоответствия, но двойник все равно оставался удивительно похож на
Фицдуэйна.
собой дверь. - Но зачем тебе нужен этот двойник Фицдуэйна, этот
дух-доппельгангер?
***
По меньшей мере, один раз в неделю Адачи докладывал генеральному прокурору и старшему общественному обвинителю Секинэ о ходе расследования. На сей раз, когда он стоял у дверей кабинета своего наставника, на сердце у него было тяжело.
считал чем-то само собой разумеющимся, теперь оказалась для него под
вопросом. Как и большинство японцев, детектив-суперинтендант никогда не
ставил особенно высоко ни политиков, ни политическую систему, однако он
всегда доверял административной системе гражданских служб. Теперь он начинал
думать, что был слишком наивен.
Огромные суммы платились политикам не просто за то, чтобы они продолжали
поддерживать разваливающуюся политическую систему. Нет, эти деньги
вкладывались в их руки, чтобы приносить вполне реальные результаты, а этого
можно было добиться, только вовлекая в дело верхушку чиновничьего аппарата и
высокопоставленных гражданских служащих. Они были сердцевиной, главной
опорой существующей власти. Чтобы добиться даже самой малости, политики
должны были действовать через них, а ниточки, за которые дергал куромаку, и
вовсе должны были вести непосредственно к исполнительной власти.
происходила в основном из того же общественного слоя, к которому принадлежал
Адачи, и не могла оставаться незапятнанной. Он не знал, до какой степени
прогнила и эта система, однако сомневаться в реальности этого факта уже не
приходилось. Мало того, Адачи был в равной степени уверен, что и он сам уже
стал жертвой коррупции.
повернул ручку и вошел. Так уж сложилось, что если он не заставал прокурора
на месте, то мог дожидаться в его кабинете.
гражданский служащий высшего ранга, известный своей честностью и прямотой,
сидел, откинувшись на спинку своего кресла и запрокинув голову назад и вбок.
На шее его, словно второй рот, распахнутый в беззвучном крике, зияла
глубокая резаная рана. Свежая кровь пропитала всю одежду и медленно
растекалась по столу. Под правой рукой прокурора лежало досье, посланное ему
Адачи, и забрызганный кровью запечатанный конверт. Конверт был адресован
ему. Адачи, не читая, засунул его во внутренний карман пиджака и приступил к
осмотру.
тела лежала традиционная опасная бритва, которой прокурор перерезал себе
горло.
несколько минут стоял неподвижно, отдавая последний долг старому другу.
Потом он позвал на помощь и приступил к привычной работе. Что бы прокурор ни
совершил - или что бы ему ни казалось, что он совершил, - это был во многих
отношениях достойный человек.
***
Двух детективов токийской полиции, включая надежного сержанта Огу, Фицдуэйн обнаружил в коридоре, прямо у дверей миниатюрной конторы Мировой федерации исследования Японии. Они терпеливо ждали его появления. Еще двое полицейских телохранителей оставались внизу в машине. Столь многочисленное общество подчас мешало Фицдуэйну совершать непосредственные, спонтанные поступки, однако иногда в присутствии четырех полицейских были и свои преимущества.
с детектив-суперинтендантом Адачи. Это важно.
полковник-сан? с быстрым поклоном, он что-то коротко пролаял в свою рацию.
Короткие очереди быстрой японской речи чередовались с минутами молчания:
Фицдуэйн не слышал ничего из того, что отвечала сержанту Кейшичо -
штаб-квартира токийской полиции, так как Ога пользовался миниатюрным
наушником, вставлявшимся прямо в ушную раковину. Однако драгоценное время
шло, и он начал чувствовать нетерпение, хотя и не подавал вида. Он не
сомневался, что сержант Ога и так делает все, что в его силах. Достаточно
было взглянуть на лицо Фицдуэйна, чтобы понять - дело не шуточное.
много. Он посмотрел на сержанта, но тот лишь покачал головой.
носит с собой радио и не расстается с ?пищалкой?. Мы попробовали и то, и
другое, но он не отвечает.
бы расстаться с рацией и с устройством, по сигналу которого он обязан был
немедленно выйти на связь.
зале для единоборств или в душе? Пусть кто-нибудь поищет его там.
выходит из Кейшичо, обязан зарегистрироваться на вахте. Адачи-сан
зарегистрировался при выходе. Мы все равно проверили здание, но его там нет.
В последний раз его видели в прокуратуре - там обнаружен труп. Однако Адачи,
судя по всему, уехал и оттуда. Убитый был его близким другом, так что Адачи,
судя по всему, был очень расстроен.
заливает горе в одном из бесчисленных токийских кабаков или просто
прогуливается в парке, чтобы успокоиться и прийти в себя. Все мы подвержены
привычкам, и мне нужен кто-то, кто знал бы привычки Адачи... А, дьявол! Нет
времени?.
Безусловно, он не говорил буквально, однако этот вариант логично было
рассмотреть в первую очередь. Полисмена обычно не убивают на рабочем месте.
Лучше всего напасть на него, когда он не на службе, расслабляется после
рабочего дня, когда он не насторожен и не слишком внимателен. Бар или
спальня подружки подошли бы для этой цели лучше всего, но кто мог сказать,
когда коп, работающий как лунатик круглыми сутками, окажется наконец в одном
из перечисленных мест? Между тем добротное убийство требовало определенного
планирования, а стало быть - предсказуемости в поведении жертвы. Зато рано
или поздно Адачи вернулся бы домой - это было понятно, а Фицдуэйн
догадывался, что детектив жил один.
детектив-суперинтендант Адачи?
совсем недалеко от вашего отеля, а отсюда - не больше двадцати минут. Все
зависит от уличного движения.
пошел по коридору. Сержант Ога связался по радио с водителем, чтобы он
выехал со стоянки и остановил машину у подъезда, и только потом поспешил за
гайдзином. Фицдуэйн все еще ждал лифт, и Ога сдержал улыбку.
хороший человек, но вам следовало бы знать, что я читаю ваши мысли. Теперь
выслушайте меня: когда эта гребаная коробка наконец придет и мы спустимся на
улицу, я хочу, чтобы водитель нарушил все правила, которые только
существуют, но доставил нас к дому Адачи как можно быстрее. Кое-кто хочет
убить его, и я всерьез намерен этому помешать. Что вы на это скажете?
Фицдуэйну коротким кивком головы. В этот момент подошел лифт.
***
Адачи невидящим взглядом уставился на поверхность воды во рву Императорского дворца. Он выключил свое радио и ?пищалку?. Он хотел побыть в одиночестве, предаться печали и тщательно продумать ситуацию, в которой он оказался. Настроение его было подавленным, пасмурным. Куда бы Адачи ни повернулся, повсюду виделись ему коррупция и предательство. Даже лучшие из лучших, такие, как прокурор, оказались испачканы в этой грязи.
историю. Все оказалось примитивно и просто. Одна маленькая неосторожность,
допущенная много лет назад, сделала Секинэ уязвимым. Об этом случае ему
напомнили совсем недавно, и прокурор стал частью плана Кацуды, направленного
против Ходамы и братьев Намака. Ему даже не надо было ничего делать - только
информировать самого Кацуду и подталкивать следствие по нужному пути.
путь и строить обвинения, основываясь на уликах против Намака, которые ловко
подсовывал ему Кацуда, он разыграл из себя супердетектива. Его глупая,
неуместная сообразительность расстроила все дело против Намака, которые
вполне заслуживали судебного преследования если не за смерть Ходамы, то за
многое другое, и поставила прокурора в положение, когда он вынужден был
выбирать между своими обязательствами по отношению к якудза и любовью к
Адачи. Решить эту проблему он мог только ценой своей жизни. Заблуждался он
или нет, но он был достойным человеком, который нашел достойный конец. От
этого, однако, эта потеря не переставала быть для Адачи невосполнимой и
тяжелой.
записке избегал называть его имя. Контекст письма был предельно ясен для
Каргалов Вадим
Сертаков Виталий
Василенко Иван
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий