бросился к дому.
Этруск тяжело вздохнул за спиной Пандиона.
сказал Кави.
часто, - сказал, повернувшись к нему, Пандион. - А Кидого... останется
здесь, на краю Ойкумены...
торопился - величие обретенной в борьбе за свободу дружбы вдохновляло
его и заставляло спешить. Он заранее видел все подробности геммы.
которому они стремились, моря, возвращавшего их на родину.
троих друзей - Кидого, Кави и себя в сверкающем, прозрачном свете
морской дали, которую как нельзя лучше олицетворял собою
голубовато-зеленый кристалл.
пластинках слоновой кости, употреблявшихся женщинами племени для
растирания каких-то мазей. Сделанное им открытие принуждало его
постоянно видеть перед глазами живые тела, но это не составляло
затруднения. Этруск и так был с ним все время, а Кидого, предчувствуя
близкий приход кораблей сынов ветра, оставил свои дела и был
неразлучен с друзьями.
обнявшись, и те, посмеиваясь, исполняли просьбу.
тревоги и планы, а в глубине души каждого острым гвоздем сидела мысль
о неизбежности расставания.
твердый камень. Иногда скульптор замолкал, взгляд его становился
пронизывающим - эллин ловил в чертах друзей какую-то важную для него
подробность.
центре можно было узнать огромного Кидого, справа от него, слегка
повернувшись к оставшемуся кусочку гладкой грани, стоял Пандион, а
слева - этруск, оба с копьями в руках. Кави и Кидого находили большое
сходство с собой, но уверяли Пандиона, что он плохо изобразил себя.
Скульптор, улыбаясь, отвечал, что это неважно.
живыми, подлинное мастерство проступало в каждой подробности. Повороты
тел были сильны, резки и в то же время изящно сдержанны. В руках
Кидого, широко раскинутых на плечах этруска и эллина, Пандиону удалось
выразить движение защиты и братской нежности. Кави и Пандион стояли с
внимательно, почти угрожающе наклоненными головами, исполненными
напряженной бдительности мощных воинов, готовых уверенно отразить
любого врага. Именно это впечатление великолепной мощи и уверенности
создавала вся группа, и Пандион старался выразить в своем произведении
все лучшее, что было в людях, ставших ему дорогими по пути из рабства
на родину. Скульптор понял, что ему наконец удалось создать настоящее
произведение искусства. Кидого и Кави перестали подтрунивать над
Пандионом. Затаив дыхание, они часами следили за движениями волшебного
резца, и смутное преклонение перед мастерством художника определяло их
теперешнее отношение к Пандиону. Их молодой друг, смелый, веселый и
даже ребячливый, подчас забавный своим восторгом перед женщинами,
оказался великим художником! Это одновременно и радовало и удивляло
Кидого и Кави.
творчества. Теперь первоначальная идея вырезать на камне Тессу не
привлекала его больше. Тесса, Ирума и Ньора, принадлежавшие к разным
народам, были сестрами по красоте, у всех трех обладавшей одинаково
притягательной силой... Но были ли они сестрами во всем
остальном - этого Пандион не знал. Могла ли бы Тесса так сродниться с
Ньорой, как он с Кидого? А в дружбе Пандиона с Кидого и Кави, в
товариществе со всеми другими бывшими рабами, которых осталось здесь
уже так немного, было братство единых помыслов и стремлений, спаянное
крепче камня верностью и мужеством. Да, они настоящие братья, хотя
одного носила такая же черная, как он сам, мать здесь, под странными
деревьями юга, другой лежал в колыбели в хижине, сотрясаемой злыми
зимними бурями, а третий в это время уже воевал со свирепыми
кочевниками дальних степей на берегу темного моря... Сердца их
сплелись тугими жилами, сотни раз проверенные в общих невзгодах, и как
мало значило теперь различие их стран, лиц, тел и верований!
полутора месяцев, и срок, назначавшийся для прибытия сынов ветра, уже
миновал. Беспокойство и облегчение смешались в душе молодого эллина:
беспокойство - потому, что сыны ветра могли вовсе не приехать, а
облегчение - при мысли, что неизбежная разлука с Кидого отодвигается.
В тревожном томлении Пандион иногда оставлял свою работу - впрочем,
она была почти окончена. Эллин опять стал часто ходить к морю,
стараясь возвращаться быстрее, чтобы не отделяться от друзей.
позвал с собой друзей, но те отказались, затеяв горячий спор о разных
способах приготовления жевательных листьев. Вдали послышался шум
многочисленных голосов, крики и восторженные вопли, какими пылкие
сородичи Кидого сопровождали каждое событие. Кидого вскочил, серый
пепел бледности разлился у него по лицу, даже грудь негра посветлела.
Чуть пошатнувшись, Кидого побежал к своему дому, крикнув через плечо
встревоженным друзьям:
бежать по известной Пандиону короткой тропинке к морю. На гребне холма
Пандион и Кави остановились.
вдаль, затемнив блеск моря и бросив на него хмурый оттенок лесных чащ.
Черные корабли, похожие на корабли эллинов, с выпуклыми, как лебединые
груди, носами, уже были выдвинуты на посеревший песок. Их было пять.
Со спущенными мачтами суда походили на больших черных уток, уснувших
на песке.
грубых серых плащах, сверкая медной оковкой круглых щитов и раскачивая
в руках широкие топоры на длинных рукоятках. Начальники, купцы и все
свободные от охраны люди с кораблей, по-видимому, уже ушли в селение
Кидого. Этруск и эллин повернули назад.
главному нашему вождю, и тот сам будет вести переговоры с ними о вас.
Так будет крепче. Сынам ветра опасно ссориться с ним, они доставят
всех вас в целости... - Негр улыбнулся криво и невесело.
ветра торопились - солнце клонилось к закату, а им почему-то хотелось
обязательно начать плавание сегодня. Корабли, уже нагруженные,
медленно покачивались у края рифов. Среди груза лежал дар народа
Кидого - плата за возвращение бывших рабов на родину. До кораблей
нужно было идти по грудь в воде через береговую отмель. Начальники
сынов ветра замешкались, на прощание упрашивая вождей приготовить
побольше товаров на будущий год, клялись во что бы то ни стало прибыть
в назначенный срок.
шкурой и черепом страшного гишу. На прощание черный друг подарил
Пандиону и Кави два больших метательных ножа. Это военное изобретение
народа Тенгрелы имело вид широкой бронзовой пластины, глубоко
рассеченной на пять концов: четыре серповидно изогнутых и отточенных,
к пятому, откованному наподобие пальца, была прикреплена короткая
роговая рукоятка. Оружие, брошенное умелой рукой, со свистом вращалось
в воздухе и убивало жертву наповал с двадцати локтей расстояния.
к своим новым спутникам и хозяевам. Их жесткие, обветренные лица были
цвета темного кирпича, нестриженые бороды лохматились вокруг щек, в
тяжелой, развалистой походке, суровых складках губ и лба не было ни
капли легкого добродушия, характерного для собратьев Кидого. Но все же
Пандион почему-то верил этим людям - может быть, потому, что сыны
ветра, как и он, были преданы морю, жили с ним в согласии и понимали
его. Или потому, что в их речи Пандион и Кави встречали знакомые
слова...
предложенную вождем плату. Дяде Кидого Иорумефу удалось даже
выторговать шесть клыков и две корзины целебных орехов. Этот остаток
погрузили на корабль как достояние Кави, ливийцев и Пандиона. Сыны
ветра разделили людей вопреки их желанию. На одном корабле ехали
шестеро ливийцев, на другом - Кави с Пандионом и три ливийца.
огромном расстоянии от родины Кидого - не меньше двух месяцев плавания
при самой благоприятной погоде. Кави и Пандион тоже растерялись - они
не представляли себе истинную дальность пути и поняли, что сыны ветра
такие же выдающиеся борцы с морем, какими были повелители слонов в
борьбе с мощью степей Африки. От гавани сынов ветра до родины Пандиону
Контровский Владимир
Березин Федор
Березин Федор
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Круз Андрей