звучный голос хрипит и срывается. -- Мы ехали, никого не трогали...
войска. Мы всякий раз заполняем их трупами болота... Как наши отцы и деды.
Выходи! Прибыл человек, который за твою голову дает столько золота,
сколько ты весишь.
весь из костей, тугих жил и твердого мяса, а это даже без доспехов был
настоящий вес. А если бы его еще подержали пару недель да покормили?.
подкормиться, -- он начал подниматься. Яра подхватила его под руку,
помогла встать. Пошатываясь, они двинулись к выходу. Лес копий сломался,
вид избитого до беспамятства человека был страшен. Двое дюжих парней
подошли к Томасу, отстранили Яру. Томас ощутил сильные пальцы. Его
подхватили под руки, потащили, ноги полуголого крестоносца волочились по
земле.
Ее почти не охраняли, поняли, что без пленного мужчины она не сделает ни
шагу в сторону. А тот в таком виде, что как бы не испустил дух раньше, чем
передадут в руки пожелавшего заплатить такую цену... Он оказался не так
страшен, как предупреждали.
-- два поверха! -- там стояли в ожидании стражи, от которых веяло чем-то
неуловимо чужим, когда обессилевшего англа словно скрутили корчи. Он повис
на руках стражей, подгреб их ближе, и Яра услышала сухой треск, когда они
хряснулись головами, а Томас словно бы взорвался, как надутый воздухом
бычий пузырь!
хриплое, свернул и, перебежав полянку, вломился в чащу за домами. Яра
растерялась лишь на мгновение, но, когда Томас сделал второй шаг, она уже
мощно оттолкнула ближайшего стража, выхватила у него из ножен на поясе
нож, ринулась следом за рыцарем. Сзади был топот, крики, но они уже
вбежали в лес.
доспехах, на ходу выдергивая мечи, они молча и одинаково стремительно
бросились на них. Эта одинаковость и молчаливость испугала Яру больше, чем
обнаженная сталь в их руках. Ей даже показалась, что земля не гудит под их
подкованными сапогами, а мелкие камешки не разбрызгиваются в стороны.
березок затряслись, указывая его путь. Яра не успела понять, почему
налево, придется пробежать опасно близко к этим пятерым с обнаженными
мечами, но треск удалялся, и она бросилась следом со всех ног.
седельном мешке. Он удивленно вскинул голову, слыша треск, будто ломился
озверелый лось, начал приподниматься, в страхе отшатнулся и упал на спину,
нелепо задрав ноги. Вид разъяренного человека с залитым кровью лицом был
страшен; рука отрока судорожно искала рукоять меча и не находила.
голову, бросился к коням с криком:
рта было кровавое месиво, откуда сочилась на траву тяжелая густая кровь
пополам со слизью.
оседланного коня, глаза были отчаянные. Яра не сразу сообразила, что надо
делать, но руки сами подхватили Томаса за колено, на мгновение ощутила
непомерную тяжесть, но та сразу же исчезла, а злой голос проревел сверху:
выбежали преследователи. Передний бешено заорал, указывая в их сторону
мечом, сам бросился, как разъяренный зверь. Конь под Томасом уже сорвался
с места. Сзади блеснул меч, конь завизжал и стрелой бросился вперед. На
крупе осталась кровавая полоска.
хватая за повод коня, на котором скакал англ, остро жалея, что руки
скованы у Томаса, а не у нее. Высокородный рыцарь не умел, как она,
мчаться на коне, управляя только ногами.
валежины. Яра сжалась в комок, ежеминутно ожидая, что конь на полном скаку
попадет в яму, ее швырнет через голову в лесной завал, где сучья торчат
приглашающе, острые, как острия копий.
здесь хоть видно, что впереди, но через пару мгновений кони вломились в
кусты, снова сердце сжалось от ужаса. Так неслись еще долго, потом она
ощутила, что крики и конский топот сзади стихли.
пробитую зверями, но все же тропку. Яра помчалась впереди, пригнувшись к
самой шее коня, а над головой проносились ветки, норовили сдернуть ее с
седла, швырнуть на землю, где ее, полуживую, с переломанными костями,
отыщут преследователи.
удержаться в седле. Он не дикий скиф, он благородный англ, не приучен
выкидывать на коне фиглярские штуки, скакать, не держась за поводья,
взапрыгивать ногами на седло, подныривать под живот скачущего коня, ехать
со связанными руками...
тень. Она испуганно вскинула голову, сердце оборвалось. Над верхушками
деревьев, почти задевая, пронеслось что-то огромное, тяжелое, ветви
зашумели от удара ветра сверху. Посыпались сорванные листья и мелкие
веточки.
направо...
плотное переплетение ветвей, то у него хватит ума продолжить их путь по
прямой и ждать впереди. На ближайшей поляне.
узорными листьями, медвежьи ямы. Томас начал клониться в седле -- Яра
бдила, успела поддержать. Он открыл залитый кровью глаз, другой закрыл
кроваво-синий кровоподтек, прохрипел:
на все твои происки...
когда на обезображенном лице рыцаря проступило осмысленное выражение.
Когда кони вынесли на простор -- поляна была просто гигантская, -- сердце
ее сжалось, а кровь застыла в жилах.
дракона. Черные крылья часто били по воздуху, вершины деревьев швыряло в
разные стороны. Даже когда скрылся, еще долго слышался треск и шум.
нарастающий рев. Яра поняла, что, не обнаружив их в ожидаемом месте,
дракон начал ходить кругами над лесом, просматривая все открытые места. Он
даже поднялся выше, чтобы одновременно видеть все поляны в радиусе мили.
себе, показал бы крылатому чудищу, что не только рыцари Круглого Стола
отваживались биться насмерть с крылатой нечистью!
завалилась на круп. Томас держался, несмотря на скованные руки, чувствовал
коня по напряжению мышц. Может быть, он все-таки немного скиф? Или среди
далеких предков были скифы?
круто, задевая крылом верхушки деревьев, ринулся вслед. Здесь ветви были
редкими, скрывали слабо. Дракон мощно взревел, дохнул огнем. Сноп жаркого
пламени растворился среди листвы, что тут же скрючилась и начала
осыпаться. Яра ощутила жаркое дыхание, но и только.
кинуться на жертвы, ухватить когтями, сожрать вместе с конями -- это не в
чистом поле, а деревья крылья порвут, а без них в дремучем лесу его любая
волчья стая сожрет.
выпуская снопы жаркого огня. А я еще кляла дождь, подумала Яра с ужасом.
Не будь этой сырости, все бы занялось, а второй раз из лесного пожара не
выскочить, чудо да удача бывают только по разу.
что совершает непростительную ошибку. Кони уже хрипели, через валежины не
Лондон Джек
Афанасьев Роман
Русанов Владислав
Сапковский Анджей
Пехов Алексей
Маккэфри Энн