поста приводил в княжеский терем захожих скоморохов-игрецов, разбойно
глянул в очи князю, выговорил чуть хрипло (простыл, искупавшись недавно
вместе с конем в полынье на Москве-реке):
Андрей Иваныч к тебе, Акинфов, с жалобою!
отсчитывая мелкоплетеные, прорубленные <домиком>, украшенные вставками из
цветной слюды оконца, вступил в <свою> горницу, которую устраивали
когда-то, дабы князь мог на покое читать и писать (чего Дмитрий> однако,
никогда не делал, предпочитая слушать чужое чтение, а книги свои полностью
переуступил печатнику Митяю).
Засуетился, низким поклоном приветствовал <князя-батюшку>, рукою почти
коснувшись пола. Дмитрий вскарабкался в креслице, скрипнувшее под ним,
помедлив, наклонением головы отослал Бренка: <Ты постой тамо!> Тот понял,
вышел на галерею постеречь князя от лишних ушей.
Андрея один за другим вступали в великокняжескую службу, и Федор Свибло,
старший, уже был боярином, получив звание в награду за строительство
Кремника. На подходе было боярство следующих детей Андрея: Ивана Хромого и
Александра Остея, с чем, впрочем, как баял Алексий, торопиться не
следовало отнюдь - обиделись бы многие, кому боярство по местническому
счету следовало первее. Дмитрий и думал, что речь пойдет не об ином каком
деле, а потому нахмурил брови и принял елико возможно неприступный вид.
Переспросил недоуменно, уже гневая.
Иваныч мялся, взглядывал коротко и зорко в лицо князю и уходить не думал.
неправо совершили...
все. Получалось, что дядя был прав, отобрав деревню и воротивши ее вдове!
Дак пущай дьяк доправит грамоту, и дело с концом! Но дело и на том не
кончалось. Закусив губу, выслушал Дмитрий о том, что покойный супруг вдовы
был убийцею боярина Алексея Хвоста, ворога Вельяминовых, что деревня та
невесть кому принадлежала и Васильево своеволие имеет зело подозрительный
толк: не он ли и посылывал убить Хвоста-Босоволкова? Что Василий Василич
слишком многое творит по-своему, а не по князеву слову, возбуждая ропот и
огорчение в боярах... Дмитрий выслушивал теперь молча, все более хмурясь
(мелькнуло: <Суда княжого не избежать!>), и думал с раздражением и обидой:
почто дядя не пришел к нему сам, не повинился, не доправил иска в
государевом приказе?
Иваныч, воздел очи, воздохнул. Проверил боковым сорочьи поглядом: каково
слушает князь великий? Осторожно добавил: - Василь Василич, дядюшка твоей
милости, годами преклонен, а по нем двоюродный братец твой Иван власть
великую подымет на плеча своя, дак ежели учнет, минуя князя... Бояра вси,
вишь, в сумнении...
токмо теперь пришло в голову, выпуча глаза, заранее сам ужасаясь,
выговорил:
господина своего... - И, выговоривши, замер, точно невольно споткнулся о
незримую преграду.
душе при имени Ивана Вельяминова. Нет, не хотел, не хотел он иметь
старшего сына дядиного тысяцким своим!
нынешние переговоры с князем Олегом:
хотя, чем не стратилат?! И дружина у Квашни крепка, в бронях вси! Князь
Олег помочь-то поможет, коли Ольгирд ратиться учнет, а учнет ли, невесть
ищо! А Лопасня, вишь, так ся и останет у рязанов? - спрашивал Андрей,
вбивая гвоздь за гвоздем в пылающую княжескую голову.
Андрею тайную вражду к вельяминовскому двоюроднику.
покачал головою:
потом, опосле? При таких доходах и власти такой - кто и что возможет
предугадать? Все мы слуги твои, вишь, по чинам, по местам, а Иван
Вельяминов превыше всех! Уже, почитай, теперь, во след отцу, тысяцкой! И с
государями иных земель толк ведет! Умрем, вси умрем, а далее што? Скажем,
Иван-от Кантакузин был Андронику из верных верный, и жену его берег, и
сына не тронул, а заставили его, сами греки заставили царскую корону
принять! И сына короновал, Матвея... Ну, не сотворилось у ево, дак ить
могло ся и сотворить! А Иван-от братец тебе хошь и двоюродный, дак всяко
тут...
пардусом, отметая отравленное жало сплетни, уже смертельно уколовшее ему
душу.
даже хошь о молве единой!
Пущай! Иди!
из покоя.
произнес негромко, с угрозою:
равно! - И слепо глянул в зимнее неяркое оконце. В неровных пластинах
слюды дробилась улица, верхоконные, нелепо кривляясь, въезжали и выезжали
со двора. И уже свет померк, и не стало покоя. К кому кинуться? К дяде? К
владыке Олексею? Вельяминовы... Воля... Власть... Но Дуня - сестра
Микулиной жены, а Микула - свой, близкий человек и брат Ивана! И оба -
сыновья дяди, Василь Василича... Все разом спуталось в голове, и князя
бросило в холод и жар. Он выбежал, выскочил - Андрея уже не было, успел
уйти старый лис! Минуя Бренка, сбежал по ступеням. На сенях нос к носу
столкнулся с Федором Свиблом, старшим сыном Андреевым.
о чем. Дмитрий рванулся к нему, схватил за плечи, близко заглядывая в
глаза. (Сейчас исчезло, что был Федор более чем десятью летами старее
великого князя, бешенство уравняло число лет.) Горячечно возгласил:
чью, не выговорилось словом. Но Федор - понял, знал ли? - не выдирая из
сведенных пальцев Дмитрия отворотов ферязи и твердо глядя в глаза великому
князю, отмолвил:
Успокой себя, князь! Нас - семеро! Мы, ежели что, с саблями станем здесь,
у этих дверей, и будем драться за князя своего, пока последнего из нас не
убьют! И - охолонь! - добавил он тихо, коснувшись пальцем сведенных дланей
Дмитрия. - Холопи б того не видали!
Что я, зачем? Понял вдруг, заливаясь жаром стыда, что трусил, трусил в
душе все эти долгие месяцы, что не прошло даром ему Ольгердово нахожение и
что теперь всего боится: Ольгерда, Олега, Михаилы Тверского... Даже родной
дядя становил ему подозрителен, ибо, усвоивший с детских лет идею высокого
предназначения своего, постиг он этою осенью, стоя на стене Кремника, всю
опасную мнимость величия власти и даже жизни властителя... Андрей Иваныч
Акинфов понимал своего <хозяина> Дмитрия Иваныча много лучше, чем понимал
себя сам юный московский князь!
выезжала из Москвы, а слух о самоуправстве тысяцкого обежал уже весь
город.
раскланиваясь с боярами, Василий Василич узрел стоящего в углу Александра
Минича с племянниками и прихмурил брови. Неужто по княжому зову
приволоклись? Он кивнул брату Тимофею и замер, остраненно и враждебно
вслушиваясь в гул голосов, подобный гулу пчелиного роя.
получалось уже не впервой, что Вельяминовы, Бяконтовы, Зерновы садились по
одной стороне и за ними обычно подсаживались Кобылины и Александр
Прокшинич с Иваном Морозом, а на противоположных скамьях - Акинфичи с
Морхиниными, Иван Родионыч Квашня, Окатьевичи, Афинеев, Редегины,
перетащившие к себе нынче княжат - Александра Всеволожа и Федора Красного.
Минины, не будучи думными боярами, остались за порогом.
Орды, и, уже почти опоздав, в думу проник вослед за ним бледный Иван
Вельяминов. Замучивая коней, он нынче в ночь прискакал из
Переяславля-Рязанского, успев лишь кое-как смыть дорожную грязь, опружить
чашу горячего меду и переменить платье. Для Акинфичей его приезд был
полнейшею неожиданностью. В дверях он столкнулся с Федором Кошкою, и тот
вполгласа остерег Ивана, шепнув:
Влодавец Леонид
Шекли Роберт
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Майер Стефани