пришлось перевозить туда своей мебели. Из сокровищницы туда перенесли
дорогие ковры, покрывала и разную дорогую утварь. Хотя все еще сохранялось
в тайне, для кого этот дом предназначается, однако, многие догадывались о
том, что это для Эсфири и видели в этом доказательство того, что Казимир
вовсе и не думает разорвать с еврейкой.
подарков, не поддавалась лести, отказывалась быть посредницей между ними и
королем и никогда никому не помогала достигнуть чего-нибудь у него.
говоря, что она не желает вмешиваться в дела короля. Там, где дело шло о
всем народе, она горячо вступалась, унижалась, просила, но для отдельных
лиц она ничего не делала.
спокоен и уверен, что девушка не нарушит его покоя какой-нибудь щекотливой
просьбой. Он отдыхал у нее, развлекался, слушая ее рассказы, и забывал о
своих государственных заботах. Зная ее необыкновенный ум, он иногда с ней
советовался; в таких случаях она скромно, рассудительно, в нескольких
словах высказывала свое мнение, которое почти всегда совпадало с его
собственным взглядом, и Казимир каждый раз все больше и больше убеждался в
ее уме. Если б она только пожелала, то могла бы стать могущественной и
иметь на него сильное влияние, но она к этому не стремилась, а заботилась
лишь о сохранении его любви... Лишь об одном она не упускала случая ему
сообщить, не дожидаясь пока он спросит, это - известия из разных
местностей страны, касавшиеся королевской особы, его личной безопастности
или его имений. С этими делами она смело выступала и, сообщив ему то, что
считала важным, вскоре возвращалась к прежним обыденным разговорам.
король привык к тому, что все ею сказанное всегда оказывалось правдой, он
на сей раз нашел нужным вызвать его в Краков для объяснений. Ему казалось,
что вследствие излишнего усердия и заботливости о короле старосту
заподозрили незаслуженно.
знакомства, узнал, неизвестно из какого источника, что первое обвинение
против него было высказано Эсфирью. Явившись к королю, он смело выступил
перед ним, как человек, которого оклеветали, бил себя в грудь, возмущался,
клялся и, казалось, говорил с такой откровенностью, что король, не
любивший подозрительно относиться к людям, поверил его невинности.
хорошо угощал, раздавал на все стороны подарки, то у него было много
доброжелателей, которые охотно доставляли ему нужные сведения. Узнав, что
Эсфирь первая рассказала королю о его преступных замыслах, Боркович решил
отправиться к ней и расположить ее в свою пользу. Он ее не знал и не хотел
верить тому, что рассказывали о ней; он себе представлял ее женщиной
пустой, корыстолюбивой, гордой, но вместе с тем доступной для каждого.
Когда ему изображали ее в другом виде, он недоверчиво пожимал плечами, и
никакие уговоры не могли заставить его отказаться от намерения ее
посетить.
имел дело, не исключая ребячески веселой княжны Ядвиги, у него составилось
вообще совершенно другое мнение о женщинах. Он смеялся над теми, которые
старались его отговорить и, когда ему отказали в содействии, он решил,
хотя бы даже насильно пробраться к красивой жидовке, как он ее называл.
исполнить все задуманное им, в одно прекрасное утро велел слуге проводить
себя к дому Эсфири, куда отправился, взяв с собой прекрасное ожерелье,
предназначенное ей в подарок. Вход в дом красивой еврейки не особенно
охраняли от посетителей, так как никто уже больше не старался проникнуть к
ней, заранее уверенный в том, что напрасно будет кланяться и просить.
сообщить хозяйке о его приходе, назвав свое имя и звание. Он полагал, что
Эсфирь немедленно поспешит его приветствовать, но ему пришлось долго
ждать, пока она появилась в дверях, приподняв портьеру.
с которым она умела выступать. Он пришел в насмешливом расположении духа,
но, увидев ее такой неприступной, не осмелился позволить себе шутить.
прибыл в Краков к королю и хотел воспользоваться случаем, чтобы
познакомиться с прекрасной Эсфирью и поручить себя ее благосклонному
вниманию.
- Будьте милостивы, - прибавил он, вынимая ожерелье, спрятанное в одежде,
- и не пренебрегите моим скромным подарком.
привыкла принимать подарки от кого-либо другого, кроме моего властелина.
Всякий, кого вы спросите, может вам подтвердить, что я отказалась не
только от вашего подарка, но никогда ни от кого никакого не приняла. Могли
бы это плохо понять... а я не хочу быть заподозренной и желаю остаться
верной своему пану.
отказ, он совершенно смутился.
представлял, но строгая, суровая, умевшая держать от себя на почтительном
расстоянии; он даже не умел с ней говорить. Спрятав обратно подарок, он
стоял сконфуженный. Наконец, после некоторого размышления он начал:
королем. Я хотел вас просить, чтобы вы за меня заступились.
можете узнать от других...
нас ходили слухи, будто вы в большой дружбе были с бранденбургцами, а это
должно быть страшная ложь, ибо иначе вы не прибыли бы на поклон к королю.
стоял покрасневший и гневный.
- прибавила Эсфирь.
как бы стараясь проникнуть в него и прочесть на его лице.
появившуюся в ответ на ее слова, - будто вы в хороших отношениях с
невестой короля, силезской княжной.
никому неизвестной, была так смело высказана ему Эсфирью, что от изумления
с его уст сорвалось несколько проклятий.
раздражительно. - Я и не думаю этого отрицать. На турнирах мне несколько
раз повезло, и я имел счастье танцевать с княжной...
и сочинить небылицу, - продолжал он, волнуясь. - Поэтому я не даром просил
вас о защите.
смелость.
со смехом. - Вам придется делить с ней любовь короля, а она, ей Богу,
красива, молода, восхитительна, очаровательна...
Эсфирь. - Королю нужен сын, и дай Бог, чтобы этот брак оправдал его
надежды.
неудачу и что ему не о чем больше говорить, он насупился и попрощался,
сказав:
этого посещения, он вечером, встретившись у Неоржи со своими приятелями,
высказал им свое удивление.
красива, хотя лицом то отцвела, но она бой-баба, и себя в обиду не даст. Я
предложил ей в подарок ожерелье, за которое заплатил много денег, и оно
было бы под-стать поднести даже невесте... а она не приняла. Разговаривала
со мною, как будто в действительности была королевой, а не любовницей и
дочерью еврея из Опочна... Она говорит, будто уедет из Кракова.
прожить без нее? Ведь он ежедневно прокрадывается к ней и у нее отдыхает.
Она его, вероятно, напоила каким-то зельем, а они ведь мастерицы
околдовывать. Не освободиться ему из ее сетей. Боркович в задумчивости
проговорил:
еврейке, хотя и был зол на нее, восхищался ее ловкостью и умом.