утром всего три целковых за душой оставалось, и мы с Дунечкой, только и
рассчитывали, как бы часы где-нибудь поскорей заложить, чтобы не брать
только у этого, пока сам не догадается.
стояла задумавшись.
Глаз не спущу! Мне Родя позволил. Он мне сам сказал давеча: "Береги
сестру". А вы позволите, Авдотья Романовна?
Пульхерия Александровна робко на нее поглядывала; впрочем, три тысячи ее
видимо успокоивали.
Раскольников, хоть и не разговаривал, но некоторое время внимательно
слушал. Ораторствовал Разумихин.
речью, - и что вы будете делать в городишке? А главное, вы здесь все вместе
и один другому нужны, уж как нужны, - поймите меня! Ну, хоть некоторое
время... Меня же возьмите в друзья, в компаньоны, и уж уверяю, что затеем
отличное предприятие. Слушайте, я вам в подробности это все растолкую -
весь проект! У меня еще утром, когда ничего еще не случилось, в голове уж
мелькало... Вот в чем дело: есть у меня дядя (я вас познакомлю; прескладной
и препочтенный старичонка!), а у этого дяди есть тысяча рублей капиталу, а
сам живет пенсионом и не нуждается. Второй год как он пристает ко мне, чтоб
я взял у него эту тысячу, а ему бы по шести процентов платил. Я штуку вижу:
ему просто хочется мне помочь; но прошлого года мне было не надо, а
нынешний год я только приезда его поджидал и решился взять. Затем вы дадите
другую тысячу, из ваших трех, и вот и довольно на первый случай, вот мы и
соединимся. Что ж мы будем делать?
как почти все наши книгопродавцы и издатели мало знают толку в своем
товаре, а потому обыкновенно и плохие издатели, между тем как порядочные
издания вообще окупаются и дают процент, иногда значительный. Об
издательской-то деятельности и мечтал Разумихин, уже два года работавший на
других и недурно знавший три европейские языка, несмотря на то, что дней
шесть назад сказал было Раскольникову, что в немецком "швах", с целью
уговорить его взять на себя половину переводной работы и три рубля задатку:
и он тогда соврал, и Раскольников знал, что он врет.
средств очутилось - собственные деньги? - горячился Разумихин. - Конечно,
нужно много труда, но мы будем трудиться, вы, Авдотья Романовна, я,
Родион... иные издания дают теперь славный процент! А главная основа
предприятия в том, что будем знать, что' именно надо переводить. Будем и
переводить, и издавать, и учиться, вс° вместе. Теперь я могу быть полезен,
потому что опыт имею. Вот уже два года скоро по издателям шныряю и всю их
подноготную знаю: не святые горшки лепят, поверьте! И зачем, зачем мимо рта
кусок проносить! Да я сам знаю, и в тайне храню, сочинения два-три таких,
что за одну только мысль перевесть и издать их можно рублей по сту взять за
каждую книгу, а за одну из них я и пятисот рублей за мысль не возьму. И что
вы думаете, сообщи я кому, пожалуй, еще усумнится, такое дубье! А уж насчет
собственно хлопот по делам, типографий, бумаги, продажи, это вы мне
поручите! все закоулки знаю! Помаленьку начнем, до большого дойдем, по
крайней мере прокормиться чем будет, и уж во всяком случае свое вернем.
сказала она.
Александровна, - может, оно и хорошо, да опять ведь и бог знает. Ново
как-то, неизвестно. Конечно, нам остаться здесь необходимо, хоть на
некоторое время...
разумеется, мечтать заранее не надо, но пять-шесть книг действительно можно
издать с несомненным успехом. Я и сам знаю одно сочинение, которое
непременно пойдет. А что касается до того, что он умеет повести дело, так в
этом нет и сомнения: дело смыслит... Впрочем, будет еще время вам
сговориться...
квартира, в этом же доме, от тех же хозяев. Она особая, отдельная, с этими
нумерами не сообщается, и меблированная, цена умеренная, три горенки. Вот
на первый раз и займите. Часы я вам завтра заложу и принесу деньги, а там
все уладится. А главное, можете все трое вместе жить, и Родя с вами... Да
куда ж ты, Родя?
фуражка; он готовился выйти.
странно проговорил он.
нечаянно.
что хотел сказать. Но в бледном лице его была какая-то резкая решимость.
тебе, Дуня, что нам лучше бы на некоторое время разойтись. Я себя нехорошо
чувствую, я не спокоен... я после приду, сам приду, когда... можно будет. Я
вас помню и люблю... Оставьте меня! Оставьте меня одного! Я так решил, еще
прежде... Я это наверно решил... Что бы со мною ни было, погибну я или нет,
я хочу быть один. Забудьте меня совсем. Это лучше... Не справляйтесь обо
мне. Когда надо, я сам приду или... вас позову. Может быть, все
воскреснет!.. А теперь, когда любите меня, откажитесь... Иначе, я вас
возненавижу, я чувствую... Прощайте!
мать.
догнала его.
горевшим от негодования.
не вполне сознавая, о чем хочет сказать, и вышел из комнаты.
этого не видите? Вы бесчувственная после этого!.. - горячо прошептал
Разумихин над самым ее ухом, крепко стиснув ей руку.
Эриксон Стивен
Володихин Дмитрий
Каргалов Вадим
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Ибсен Генрик