розоватый ковер: я обомлел, вообразив почему-то, что она только
скатилась туда и может выскочить обратно.
осторожнее. Дайте-ка мне эту вещь, чорт возьми".
Густая отрада редела. Пора, пора было уничтожить его, но я
хотел, чтобы он предварительно понял, почему подвергается
уничтожению. Я заразился его состоянием. Оружие в моей руке
казалось вялым и неуклюжим.
которую вы похитили - "
извращенного негодяя. Покажите мне вашу бляху, если вы сыщик,
вместо того, чтобы палить мне в ногу, скотина! Где бляха? Я не
отвечаю за чужие растления. Чушь какая! Эта увеселительная
поездка была, признаюсь, глупой шуткой, но вы ведь получили
девчонку обратно? Довольно пойдемте, хлопнем по рюмочке".
Между прочим - я допустил ошибку. О которой весьма сожалею. Я,
видите ли, не получил никакого удовольствия от вашей Долли. Как
ни грустно, но я, знаете ли, импотент. А кроме того, я ведь
устроил ей великолепные каникулы. Она познакомилась в Техасе с
замечательными людьми. Вы слыхали, например - "
причем мой пистолет полетел под комод. К счастью, он был более
порывист, нежели могуч, и я без труда пихнул его обратно в
кресло.
vieux".
и смертью. Я драматург. Я написал много трагедий, комедий,
фантазий. Я сделал в частном порядке фильмы из "Жюстины" Сада и
других эскапакостей восемнадцатого века. Я автор пятидесяти двух
удачных сценариев. Я знаю все ходы и выходы. Дайте мне взяться
за это. В другой комнате есть, кажется, кочерга, позвольте мне
ее принести, и с ее помощью мы добудем ваше имущество".
Я пошарил под комодом, стараясь одновременно не спускать с него
глаз. Вдруг я заметил, что дружок торчит из-под радиатора близ
комода. Мы опять вступили в борьбу. Мы катались по всему ковру,
в обнимку, как двое огромных беспомощных детей. Он был наг под
халатом, от него мерзко несло козлом, и я задыхался, когда он
перекатывался через меня. Я перекатывался через него. Мы
перекатывались через меня. Они перекатывались через него. Мы
перекатывались через себя.
начале двадцать первого века (прибавляю к 1935-ти девяносто лет,
живи долго, моя любовь); и пожилые читатели, наверное, вспомнят
в этом месте "обязательную" сцену в ковбойских фильмах, которые
они видели в раннем детстве. Нашей потасовке, впрочем,
недоставало кулачных ударов, могущих сокрушить быка, и летающей
мебели. Он и я были двумя крупными куклами, набитыми грязной
ватой и тряпками. Все сводилось к безмолвной, бесформенной возне
двух литераторов, из которых один разваливался от наркотиков, а
другой страдал неврозом сердца и к тому же был пьян. Когда,
наконец, мне удалось овладеть своим драгоценным оружием и
усадить опять сценариста в его глубокое кресло, мы оба пыхтели,
как королю коров и барону баранов никогда не случается пыхтеть
после схватки.
нем что-нибудь испортить - и отдышаться, до того как перейти к
главному номеру программы. С целью заполнить паузу, я предложил
ему прочитать собственный приговор - в той ямбической форме,
которую я ему придал. Термин "поэтическое возмездие" особенно
удачен в данном контексте. Я передал ему аккуратно написанный на
машинке листок.
попытался встать).
Ваше лучшее произведение, насколько могу судить".
важное перед смертью. Кольт был опять "применим в отношении к
персоне". Он посмотрел на него. Он глубоко вздохнул.
человек. Давайте отложим это дело. Я нуждаюсь в покое. Я должен
пестовать свою импотентность. Сегодня заходят друзья, чтобы
везти меня на большой матч. Этот фарс с пальбой из пистолета
становится страшно скучным. Мы с вами светские люди во всем - в
эротических вкусах, белых стихах, меткой стрельбе. Если вы
считаете, что я вас обидел, я готов на необычайные компенсации.
Орловский Гай Юлий
Ларссон Стиг
Конан-Дойль Артур
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Никитин Юрий