Глава 33
которую он неизбежно должен был пересечь, сиу не оставили даже одиночного
разведчика, так что Мидлтон со своими друзьями совершил и этот переход так
мирно, как если бы они путешествовали где-нибудь по центральным штатам.
Ехали с частыми привалами, приноравливаясь к слабым силам спутниц. Казалось,
победители после своего торжества утратили все черты жестокости и были
готовы предупредить любое желание людей из жадного племени, которое что
день, то грубей попирало их права, низводя индейцев Запада, независимых и
гордых, до положения беглецов и скитальцев.
племя, недавно повергнутое в уныние, сейчас тем радостней ликовало. Матери
похвалялись доблестной смертью своих сыновей; жены славили своих мужей,
указывая на их раны; а девушки пели песни об отваге молодых храбрецов.
Скальпы, снятые с павших врагов, выставлялись напоказ, как в более
цивилизованных странах - взятые в бою знамена. Старики рассказывали о
свершениях предков и добавляли, что слава новой победы затмила все былое; а
Твердое Сердце, с юных дней до этого часа неустанно отличавшегося своими
подвигами, вновь и вновь единодушно провозглашали самым достойным вождем и
самым могучим воином, какого когда-либо дарил Ваконда своим любимейшим
детям, Волкам-пауни.
безопасности, все же обрадовался, когда, въезжая в деревню со свитой вождя,
увидел в толпе своих верных молодцов-артиллеристов, встретивших его
громогласным приветствием. Присутствие вооруженного отряда, даже такого
маленького, позволяло ему отбросить последние опасения: командуя им, он ни
от кого не зависел, обретал достоинство и вес в глазах своих новых друзей и
мог спокойно думать о трудностях предстоявшего неблизкого перехода по
пустынной стране от деревни Волков-пауни до ближайшего форта
соотечественников. Инес и Эллен была предоставлена особая хижина, и даже
Поль, когда увидел у ее входа шагавшего взад и вперед часового в
американской форме, был рад, что может пошататься на досуге среди индейских
хижин, куда он бесцеремонно заглядывал, рассматривая нехитрую утварь,
отпуская о ней свои шуточки, а то и серьезные замечания и стараясь с помощью
жестов втолковать изумленным хозяйкам, что то или это в домашнем укладе
белых куда как лучше.
Сердца передались и его народу. Чужеземцам было оказано все внимание, какое
могли подсказать индейцу простота его обычая и ограниченность потребностей,
но затем никто не позволил себе даже близко подойти к хижинам, отведенным
для гостей: им предоставили отдыхать сообразно их привычкам и наклонностям.
Но племя предавалось ликованию до поздней ночи; до поздней ночи пелись песни
и было слышно, как тот или другой из воинов с крыши хижины рассказывал о
подвигах своего народа и славе его побед.
хижин. Восторг, так долго озарявший каждое лицо, теперь сменился выражением
чувства, лучше отвечавшего этой минуте. Всем было ясно, что бледнолицые,
вступившие в дружбу с вождем, готовятся окончательно распроститься с
племенем. Солдаты Мидлтона в ожидании его прибытия сторговались с одним
незадачливым купцом о найме его лодки, которая стояла у берега, готовая
принять свой груз; все было налажено, можно было не мешкая пуститься в
дальний путь.
Сердце глядел на Инес, так же не ускользнуло от ревнивых глаз мужа, как
прежде жадные взгляды Матори. Он знал, с каким совершенством умеют индейцы
скрывать свои замыслы, и полагал, что с его стороны было бы преступным
небрежением не подготовиться к самому худшему. Поэтому он дал своим людям
кое-какие тайные распоряжения, хотя, принимая свои меры, постарался придать
им вид подготовки к военному параду, которым он якобы решил ознаменовать
свой отъезд.
племя вышло проводить его отряд до берега без оружия в руках и с печалью на
лицах. Пауни обступили чужеземцев и вождя как мирные наблюдатели, полные
интереса к предстоящей церемонии. Когда стало ясно, что Твердое Сердце
намерен говорить, все замерли, приготовившись слушать, а траппер - исполнять
обязанность толмача. Затем юный вождь обратился к своему народу на обычном
образном языке индейцев.
об их успехах на охоте и на тропе войны; говорил о том, как они издавна
славятся умением отстоять свои права и покарать врагов. Сказав достаточно,
чтобы выразить свое почтение к величию Волков и польстить самолюбию
слушателей, он вдруг перешел на другой предмет, заговорив о народе, к
которому принадлежали его чужеземные гости. Его несчетное множество он
уподобил стаям перелетных птиц в пору цветов и в пору листопада. С
деликатностью, отличающей воина-индейца, он не позволил себе прямых указаний
на алчность, проявляемую многими из бледнолицых в торговых сделках с
краснокожими. Но, сознавая, что его племенем все сильней овладевает
недоверие к белым, он попробовал умерить справедливое их озлобление
косвенными извинениями и оправданиями. Он напомнил, что ведь и сами
Волки-пауни не раз бывали вынуждены изгнать из своих селений какого-нибудь
недостойного соплеменника. Ваконда иногда отворачивает свое лицо от индейца.
Несомненно, и Великий Дух бледнолицых часто смотрит хмуро на своих детей.
Тот, кто бывает покинут на милость Вершителя Зла, не может быть ни храбрым,
ни доблестным, красна ли его кожа или бела. Он предложил своим молодым людям
посмотреть на руки Больших Ножей. Их руки не пусты, как у голодных и нищих.
И не наполнены разным добром, как у подлых торговцев. Это руки таких же, как
они сами, воинов. В своих руках Большие Ножи несут оружие, которым умело
владеют, - они достойны назваться братьями Волков-пауни!
отца. Он пришел в прерии не затем, чтобы сгонять бизонов с пастбищ или
отнимать у индейцев дичь. Дурные люди похитили одну из его жен; она
несомненно была среди них самая послушная, самая кроткая и красивая. Пусть
все раскроют глаза, и они увидят, что его слова - истинная правда. Теперь,
когда белый вождь нашел свою жену, он собирается вернуться с миром к своему
народу. Он расскажет соплеменникам, что пауни справедливы, и между их двумя
народами утвердится линия вампума. Пусть все племя пожелает чужеземцам
благополучно вернуться в свои города. Воины Волков умеют достойно встретить
своих врагов, но умеют и очистить от терновника тропу своих друзей.
Инес, и он обвел быстрым взглядом небольшую шеренгу своих артиллеристов, но
с этой минуты вождь, казалось, совсем забыл о прелестной испанке, как будто
в жизни ее не видал. Если его и тревожило чувство к ней, он сумел его скрыть
под непроницаемой маской. Он пожал руку каждому солдату, не пропустив и
самого незначительного из них, но его холодный и сосредоточенный взгляд ни
разу, ни на миг не обратился на Инес и Эллен. Правда, его необычные старания
об удобствах для бледнолицых красавиц несколько удивили молодых воинов, но
ничем иным вождь не оскорбил их мужскую гордость, не допускавшую заботы о
женщине.
вниманием ни одного из чужеземцев, и церемония, понятно, отняла немало
времени. Единственное исключение, и то неполное, было допущено в отношении
доктора Батциуса. Многие из молодых индейцев, правда, не спешили обласкать
на прощание человека столь сомнительной профессии, но достойный натуралист
все же нашел некоторое утешение в более мудрой учтивости стариков, которые
полагали, что, хотя на войне от "великого колдуна" Больших Ножей, возможно,
немного проку, зато в мирное время он может, пожалуй, оказаться полезен.
мешок, который все время, пока шло прощание, лежал у его ног, свистом
подозвал к себе Гектора и последним занял свое место. Артиллеристы
прокричали обычное "ура", индейцы отозвались своим кличем, лодка вышла на
стрежень и заскользила вниз по реке.
нарушил траппер, в чьем сумрачном взоре едва ли не явственней, чем у всех
других, отразилась печаль.
и я их считаю вторым только после того славного народа, некогда
могущественного, а ныне рассеянного по земле, - после делаваров. Эх,
капитан, когда б вы, как я, видели столько и хорошего и дурного от
краснокожих племен, вы бы знали, чего стоит храбрый и простосердечный воин!
Я знаю, встречаются люди, которые и думают и прямо говорят, что индеец не
многим лучше зверя, живущего на этих голых равнинах. Но нужно самому быть
очень честным, чтобы судить о честности других. Спору нет, спору нет,
краснокожие знают, каковы их враги, и не очень рвутся выказывать им доверие
и любовь.
не лишены ни одного из природных человеческих свойств.
Но тот, кто видел только одного индейца или одно только племя, так же мало
знает о краснокожих, как мало он узнал бы о цвете птичьих перьев, если бы не
видел других птиц, кроме вороны. А теперь, друг рулевой, направь-ка лодку
вон к той песчаной косе. Тебе это нетрудно, а мне ты этим окажешь услугу.
всего быстрее, а если возьмем ближе к берегу, то потеряем скорость.
весло.
желанию старика, и, прежде чем Мидлтон успел возразить, лодка пристала к
косе.
Шломо Вульф
Роллинс Джеймс
Суворов Виктор
Перумов Ник
Никитин Юрий
Никитин Юрий