могу иначе обручить вас. Я знаю, что ты будешь ей хорошим мужем. Не
откладывайте свадьбы из-за моей смерти; к осени в форт приедет священник,
пусть он вас сразу обвенчает. Шурин, если только он жив, пожелает вернуться
на свой корабль, и тогда Мэйбл останется без защитника. Мэйбл, твой муж был
лучшим моим другом, это послужит тебе хоть каким-то утешением.
свято выполню твою последнюю волю. Поверь, все будет сделано, как должно.
право действовать, как действовал бы сам. Мэйбл, дитя мое, дай мне
напиться... Ты никогда не пожалеешь об этой ночи. Да благословит тебя бог,
доченька, да благословит и защитит тебя бог!
ей казалось, что даже церковный обряд не скрепит ее будущий союз с
проводником более священными узами. И все же невыносимая тяжесть давила ей
сердце, и она сочла бы великим благом умереть. Затем сержант прерывающимся
голосом коротко рассказал, что произошло после того, как они расстались со
Следопытом и делаваром. Подул попутный ветер, и вместо того, чтобы
заночевать на острове, как предполагалось раньше, он решил продолжать путь и
добраться до поста в тот же вечер. Не наскочи шлюпка у оконечности одного из
ближних островов на мель, отряд подошел бы незаметно и беды в какой-то мере
удалось бы избежать, но, как видно, шум, поднятый солдатами при высадке
выдал их приближение неприятелю, и что успел подготовиться к встрече. Хотя
солдат и удивило отсутствие часового, они, нисколько не подозревая об
опасности, причалили и даже оставили оружие в шлюпках чтобы выгрузить свои
ранцы и провиант. Индейцы открыли огонь с такого (низкого расстояния, что,
несмотря на темень, он оказался губительным. Солдат скосило всех до единого;
правда, двое или трое потом все же поднялись и скрылись куда-то. Четверо или
пятеро были убиты наповал или, во всяком случае, умерли от ран спустя
несколько минут; однако индейцы, против своего обыкновения, почему-то не
кинулись снимать скальпы. Сержант Дунхем упал, как и все, но он услышал
голос Мэйбл, когда она выскочила из блокгауза. Этот отчаянный возглас
пробудил в нем отцовские чувства и придал ему силы доползти до двери
блокгауза и, опираясь на нее, приподняться.
в покое. Мэйбл со Следопытом ухаживали за ним, не смея больше тревожить его
расспросами. Следопыт воспользовался передышкой, чтобы взглянуть из бойниц и
с крыши, что делается на острове, и осмотреть с дюжину хранившихся в
блокгаузе ружей; отправляясь на вылазку, солдаты взяли с собой полковые
мушкеты. Но Мэйбл ни на мгновение не отходила от отца и, когда по его
дыханию ей показалось, что он уснул, опустилась на колени и стала молиться.
Следопыта слегка поскрипывали половицы да время от времени раздавался стук
приклада об пол, это разведчик осматривал ружье, проверяя заряды и затравку,
и только хриплое дыхание раненого нарушало тишину. Мэйбл жаждала заговорить
с отцом, которого скоро потеряет навеки, но не решалась потревожить его сон.
Однако сержант Дунхем не спал, он пребывал в том состоянии, когда мир
внезапно теряет свою привлекательность, свои соблазны, свое могущество, и
неведомое будущее заполняет ум человека своими загадками, откровениями и
необъятностью. Для простого солдата сержант Дунхем был человеком
высоконравственным, но он никогда особенно не задумывался о смертном часе
Если бы вокруг него кипел бой, возможно, он так бы и умер в воинственном
угаре; но здесь, в тиши почти безлюдного здания, без возбуждающего грохота
битвы, без ратного клича, которые поддержали бы в нем искусственный подъем,
без пьянящей надежды на победу, все явления представали в их истинном свете
и земная юдоль обретала свою подлинную цену. Сержант все бы отдал за слово
духовного напутствия, но не знал, кто бы мог это сделать. Он подумал о
Следопыте, но не полагался на его осведомленность. Подумал о Мэйбл, но
искать духовной поддержки у собственного ребенка казалось ему противным
природе. Тогда-то он и почувствовал великую ответственность родителей перед
детьми и ясно осознал, сколь мало выполнил свой долг, передав чужим людям
попечение о сиротке. В то время как все эти мысли проносились в уме
умирающего, Мэйбл, ловившая каждый его вздох, услышала вдруг легкий стук в
дверь. Думая, что это Чингачгук, она кинулась отпирать, отодвинула два
засова и, держа руку на третьем, спросила, кто там. В ответ послышался голос
дяди, умолявшего впустить его. Не колеблясь ни мгновения, она отворила Кэпу
дверь. Едва он переступил через порог блокгауза, как Мэйбл быстро ее
захлопнула и заперла: она уже успела наловчиться и теперь легко справлялась
с этой обязанностью Увидев безнадежное состояние зятя и поняв, что Мэйбл и
сам он в безопасности, грубый моряк расчувствовался до слез. Свое появление
он объяснил тем, что индейцы не очень-то его стерегли; они считали своих
пленных мертвецки пьяными, потому что усердно накачивали его и
квартирмейстера ромом, чтобы они не могли ввязаться в бой, когда прибудет
отряд. Мюр спал или притворялся спящим, а Кэп, лишь только раздались
выстрелы, спрятался в кустах. Найдя пирогу Следопыта, он добрался в ней до
блокгауза с благим намерением забрать племянницу и с ней бежать. Незачем
говорить, что, увидев, в каком состоянии сержант, и убедившись, сколь
надежен блокгауз, он отказался от своего первоначального плана.
даст нам право на пощаду. Мужское наше достоинство обязывает нас
продержаться какой-то срок, а долг по отношению к самим себе требует
спустить флаг, когда представится возможность выторговать наилучшие условия.
Я это и предлагал мистеру Мюру, когда нас захватили минги, которых вы
совершенно справедливо честите бродягами, - более подлых бродяг я не видывал
на свете...
ругал мингов, с какой расхваливал своих друзей. - Вот если б вы попали в
плен к делаварам, вы бы узнали разницу.
за исключением, разумеется, нашего друга Змея - тот просто джентльмен для
индейца. Когда дикари напали на остров, подстрелив капрала Мак-Нэба и
солдат, словно зайцев, лейтенант Мюр и я спрятались в пещере - их тут в
скалах полным-полно, настоящие кротовые норы, только геологические, прорытые
водой, как объяснил мне лейтенант. - и засели там, как два заговорщика в
трюме, пока голод не вынудил нас сдаться. Что ни говори, а брюхо - основа
основ человеческой натуры. Я предлагал квартирмейстеру поставить свои
условия, потому, как ни плохо было в пещере, мы могли бы все же продержаться
там час-другой, но он отказался, говоря, что мошенники не сдержат слова,
если кого-нибудь из них ранят, поэтому не нужно никаких условий. А сдаться я
согласился по двум причинам: во-первых, потому, что все равно можно было
сказать, что мы уже сдались: как говорится, раз спустился в трюм - значит,
сдал корабль; а во-вторых, потому, что у нас в желудке сидел куда более
свирепый враг, чем на палубе, - таких схваток я никогда еще не испытывал.
Голод - чертовское обстоятельство, как подтвердит всякий человек, у которого
двое суток маковой росинки во рту не было.
укоризненно произнесла Мэйбл.
утешить. Дверь хорошо заперта, девочка? Для такого разговора душа должна
быть спокойна.
А Следопыт пусть поднимется наверх и оглядится с салинга. Твой отец, может
быть, желает сказать мне что-нибудь с глазу на глаз, так что лучше оставить
нас вдвоем. Это нелегкая обязанность, и мне, несведущему в таких делах, при
других будет неловко.
умирающего, но, раз он сказал, значит, просьба его, по-видимому,
обоснованна, и она согласилась. Следопыт уже поднялся на крышу, чтобы
оглядеться, и Кэп со своим зятем остались наедине. Старый моряк уселся подле
сержанта и со всей серьезностью предложил ему покаяться в грехах.
Воспользовавшись наступившим молчанием, Кэп обдумывал содержание своей речи.
чудаковатой манерой выражаться, - что в этой злосчастной высадке допущены
были серьезные промахи, и так как в такую минуту надлежит говорить правду и
одну только, правду, я считаю своим долгом напрямик это сказать. Короче
говоря, сержант, тут не может существовать двух мнений, я, хоть и не
пехотинец, а моряк, и то заметил эти просчеты; чтобы их увидеть, никаких
особых знаний не требуется.
то было. Делу теперь не поможешь, слишком поздно.
что каяться никогда не поздно, и я всегда слышал, что делается это на
смертном одре. Если у тебя что на совести, сержант, не бойся, выкладывай,
ведь ты открываешься другу. Ты был мужем моей родной сестры, а бедная
маленькая Магни дочь ей. Живой или мертвый - ты всегда останешься для меня
братом. Чертовски досадно, что ты не бросил якорь где-нибудь поодаль и не
выслал вперед пирогу на разведку, тогда и отряд твои остался бы цел, и мы
бы, может, спаслись. Что ж, сержант, все мы рано или поздно помрем, так что
не отчаивайся; и если ты нас маленько опередишь, все равно все мы там будем.
Да, да, пусть это тебя немного утешит, - Все это я знаю, брат Кэп, и надеюсь
встретить смерть, как подобает солдату, но вот бедная Мэйбл...
буксир, даже если б и мог, сержант, так ,что постарайся отдать концы
поспокойней - это облегчит расставание. Мэйбл девушка хорошая, вся в
покойницу мать, то бишь, в мою сестру, и я позабочусь подыскать ее дочери
хорошего мужа, конечно, если только мы сохраним наши жизни и скальпы, потому
что вряд ли найдется охотник вступить в скальпированную семью.
Каменистый Артем
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Корнев Павел
Шилова Юлия