quantite negligeable164 и строить все на прочном основании своекорыстия. Но
мы знаем, что во всяком общ естве есть общая правительственная власть,
непременное назначение которой состоит в ограничении частного своекорыстия,
и мы знаем немало исторических примеров, когда в силу этого своего
назначения такая власть не только отнимала у обычного и естественног о (с
точки зрения своекорыстия) порядка этот обычный и естественный характер, но
даже превращала прежде обычное прямо в невозможное, а прежним исключениям,
напротив, давала силу всеобщей необходимости. Так, например, в течение двух
с половиною веков в Ро ссии помещики, отпускавшие на волю своих крестьян
целыми общинами и при этом снабжавшие их земельным наделом, были самым
редким, в высшей степени необыкновенным исключением, тогда как обыкновенный
порядок, или "закон", взаимных отношений между помещиками и крестьянами
состоял в том, что последние вместе с землею составляли собственность
первых. Но с замечательною быстротою и полнотою этот общий закон доброю
волей правительства превращен был в практически невозможное беззаконие, а
прежнее редкое исключен ие сделано безусловно обязательным правилом, уже не
допускающим никаких исключений. Точно так же исключительный случай торговца,
не повышающего цену необходимого товара при усиленном спросе, превращается в
общее правило, как только правительство находит
"закона" становится действительным законом, хотя не "естественным", а
положительным или государственным.
и закона положительного или государственного - этот последний, хотя и есть
дело рук человеческих, уподобляется, однако, первому, поскольку в пределах
своего действия имеет силу неп реложную, не допуская никакого
непредвиденного исключения144; тогда как мнимые законы экономические никогда
такого значения не имеют и во всякий момент могут быть беспрепятственно
нарушены и отменены нравственною волей человека. Ни один, безусловно, поме
щик в России, в силу закона 1861 г., не может теперь продавать или покупать
крестьян иначе как в сновидении, тогда как, с другой стороны, ничто не
препятствует любому добродетельному петербургскому домовладельцу даже наяву,
вопреки "закону" об отношении
филантропических, и если весьма немногие пользуются случаем это сделать, то
это доказывает никак не силу экономики, а только слабость добродетели у этих
лиц; ибо как только этот недостаток лич ного человеколюбия будет восполнен
требованием закона государственного, так цены сейчас же понизятся и
"железная" необходимость экономических законов сразу окажется хрупкою, как
стекло. Эта очевидная истина признается в настоящее время писателями, соверш
енно чуждыми всякого социализма, как, например, Лавеле; а еще раньше
Дж.Ст.Милль, желая сохранить за политическою экономией характер точной науки
и вместе с тем избегнуть слишком явного противоречия с действительностью,
сочинил такой компромисс: допуская , что экономическое распределение
продуктов труда зависит от человеческой воли и может подлежать ее
нравственным целям, он настаивал на том, что производство всецело
подчиняется экономическим законам, имеющим здесь силу законов
естественных165, - как буд то производство совершается не в тех же самых
общих условиях и зависит не от тех же самых сил и деятелей человеческих, как
и распределение. Впрочем, эта противонаучная, схоластическая дистинкция не
имела успеха и была одинаково отвергнута обеими сторонам и, между которыми
Милль думал чрез нее занять посредствующее положение.
от предполагаемых естественных законов материально-экономического порядка не
находится ни в какой прямой связи с метафизическим вопросом о свободе воли.
Утверждая, напр., свободу пет ербургского домовладельца от мнимого закона,
определяющего цены отношением спроса к предложению, я вовсе не разумею, что
всякий из этих домовладельцев, каков бы он ни был сам по себе, может сейчас
понизить цену своих квартир при усилившемся спросе на них , - я стою только
за ту очевидную истину, что при достаточной силе нравственных побуждений у
данного лица, частного и тем более правительственного, никакая
предполагаемая экономическая необходимость не помешает ему подчинить
материальные соображения нрав ственным в том или другом деле, а отсюда
логически следует, что никаких естественных законов, действующих независимо
от качества воли данных лиц, в этой области вовсе не существует. Я не
отрицаю закономерности человеческих действий, а возражаю только про тив
выдуманного сто лет тому назад особого рода закономерности
материально-экономической, независимой от общих условий психологической и
нравственной мотивации. Все, что существует в предметах и явлениях
экономической области, происходит, с одной стороны , от внешней природы и
подчинено в силу этого материальной необходимости (механическим, химическим,
биологическим законам), а с другой стороны, определяется действием человека,
которое подчинено необходимости психологической и нравственной; и так как
ник акой еще причинности, кроме природной и человеческой, нельзя найти в
предметах и явлениях экономического порядка, то, значит, никакой еще особой
самостоятельной необходимости и закономерности здесь нет и быть не может.
лиц успешно восполняется государственным законодательством, которое
упорядочивает экономические отношения в нравственном смысле в видах общего
блага, не предрешает вопроса о том, в ка кой мере и в какой форме желательно
такое упорядочение для будущего. Несомненно только то, что самые факты
государственного воздействия в этой области (например, законодательное
регулирование цен) непреложно доказывают, что данные экономические отношения
не выражают собою никакой естественной необходимости; ибо ясно, что законы
природы не могли бы быть отменяемы законами государственными.
обществе каким-то особым, от себя действующим экономическим законам есть
лишь вымысел плохой метафизики, не имеющий и тени основания в
действительности, то в силе остается общее требова ние разума и совести,
чтобы и эта область подчинялась высшему нравственному началу, чтобы и в
хозяйственной своей жизни общество было организованным осуществлением добра.
необходимости нет и быть не может, потому что явления хозяйственного порядка
мыслимы только как деятельности человека - существа нравственного и
способного подчинять все свои действия м отивам чистого добра.
Самостоятельный и безусловный закон для человека, как такого, один -
нравственный, и необходимость одна - нравственная. Особенность и
самостоятельность хозяйственной сферы отношений заключается не в том, что
она имеет свои роковые з аконы, а в том, что она представляет по существу
своих отношений особое, своеобразное поприще для применения единого
нравственного закона, как земля отличается от других планет не тем, что
имеет какой-нибудь свой самобытный источник света (чего у нее в д
ействительности нет), а только тем, что по своему месту в солнечной системе
она особым, определенным образом воспринимает и отражает единый общий свет
солнца.
экономистов, но и противуположные им на первый взгляд стремления
социалистов. В своей критике существующего экономического строя, в своих
декламациях против имущественного неравенс тва, против своекорыстия и
бесчеловечия богатых классов социалисты как будто становятся на точку зрения
нравственного начала и одушевляются добрым чувством жалости к труждающимся и
обремененным. Но если обратиться к положительной стороне их воззрения, то мы
легко увидим, что оно находилось сперва в двусмысленном, а затем перешло и
прямо во враждебное отношение к нравственному началу.
сен-симонистов, провозгласивших своим девизом восстановление прав
(реабилитацию) материи в жизни человечества. Конечно, материя имеет права, и
чем менее эти права уважаются в принципе, тем более они дают себя знать на
деле. Но в чем же состоят эти права? Их можно разуметь не только в
различных, но и в прямо противуположных смыслах. Область материальных
отношений (ближайшим образом экономических) имеет право на то, чтобы стать
предмето м нравственного действия человека, имеет право на осуществление или
воплощение в ней высшего, духовного начала, материя имеет право на свое
одухотворение - вот первый смысл этого принципа - смысл совершенно истинный
и в высшей степени важный. Было бы нес праведливо утверждать, что этому
смыслу оставались вполне чужды первоначальные системы социализма, но они на
нем не сосредоточились, не развили его, и очень скоро этот проблеск лучшего
сознания оказался только обманчивым огоньком над тем болотом плотских
страстей, которое понемногу втянуло в себя столько благородных и
вдохновенных душ.
материи фактическое падение сен-симонистов получает прямое оправдание и
возводится в принцип: материальная жизнь человечества не есть лишь особая
область действия или применения нр авственных начал, а имеет и в человеке и
для него свое собственное, совершенно самостоятельное и полноправное
материальное начало - инстинкта или страсти, которому должен быть
предоставлен полный простор, так чтобы нормальный общественный порядок
естеств енно вытекал из взаимного восполнения и чередования личных страстей
и интересов (основная мысль Фурье)166. При этом уже нет ни возможности, ни
надобности, чтобы этот "нормальный" порядок был порядком нравственным.
Отчуждение от высших, духовных интересов становится необходимым, как только
признается за материальною стороною жизни человеческой особое,
самостоятельное и принципиальное значение. Нельзя служить двум господам, и
господствующее положение в социализме, естественно, достается тому началу,
под з наменем которого выступило все это движение, т.е. началу
материальному, ему всецело подчиняется область отношений экономических,
которая затем признается главною, основною, единственно реальною,
всеопределяющею в жизни человечества. В этом пункте исчезае т внутреннее
различие между социализмом и враждебною ему буржуазною экономией.
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Трубников Александр
Суворов Виктор