алки, потом дотронулся до колбасной палочки и сказал:
царя, прикоснись этим своим дорожным посохом к теплой царской груди - и
тотчас на посохе расцветут фиалки, хотя бы на дворе была самая лютая
стужа. Значит, ты вернешься домой не с пустыми руками. А вот тебе и еще
кое-что".
до теплой груди мышиного царя - и действительно, в тот же миг на палочке
вырос прелестный букет фиалок. Они так благоухали, что мышиный царь при-
казал нескольким мышам, стоявшим поближе к очагу, сунуть хвосты в огонь,
чтобы покурить в комнате паленой шерстью: ведь мыши не любят запаха фиа-
лок, для их тонкого обоняния он невыносим.
кусу.
Теперь мышка держала в лапе простую палочку и, как дирижер поднимая ее
над головой, говорила:
- но ведь остаются еще вкус и слух".
совсем не похожая на ту, которая звучала в лесу на празднике эльфов: эта
музыка сразу напомнила всем о шумах в обыкновенной кухне. Вот это был
концерт так концерт! Он начался внезапно - словно ветер вдруг завыл во
всех дымоходах сразу; во всех котлах и горшках вдруг закипела вода и,
шипя, полилась через край, а кочерга застучала по медному котлу. Потом
столь же внезапно наступила тишина: слышалось лишь глухое бормотанье
чайника, такое странное, что нельзя было понять, закипает он или его
только что поставили. В маленьком горшке клокотала вода, и в большом то-
же, - и они клокотали, не обращая ни малейшего внимания друг на друга,
словно обезумели. А мышка размахивала своей палочкой все быстрее и быст-
рее. Вода в котлах клокотала, шипела и пенилась, ветер дико завывал, а
труба гудела: у-у-у! Мышке стало так страшно, что она даже выронила па-
лочку.
вторая мышь.
всему семейству за всю жизнь так ни разу и не удалось побывать в столо-
вой, а уж про кладовку и говорить нечего. Кухню я впервые увидела лишь
во время моего путешествия да вот еще сейчас вижу. По правде говоря, в
библиотеке нам частенько приходилось голодать, но зато мы приобрели
большие познания. И когда до нас дошли слухи о царской награде за суп из
колбасной палочки, моя старая бабушка разыскала одну рукопись. Сама она
эту рукопись, правда, прочитать не могла, но слышала, как ее читали дру-
гие, и запомнила такую фразу: "Если ты поэт, то сумеешь сварить суп даже
из колбасной палочки". Бабушка спросила меня, есть ли у меня поэтический
дар. Я за собой ничего такого не знала, но бабушка заявила, что я непре-
менно должна стать поэтессой. Тогда я спросила, что для этого нужно, -
ибо стать поэтессой мне было не легче, чем сварить суп из колбасной па-
лочки. Бабушка прослушала на своем веку множество книг и сказала, что
для этого нужны три вещи: разум, фантазия и чувство.
наверняка сваришь суп даже из колбасной палочки".
стать поэтессой.
чувство имеют лишь второстепенное значение, - так что прежде всего я ре-
шила обзавестись разумом. Но где его искать? "Иди к муравью и набирайся
от него мудрости", - сказал великий царь иудейский, об этом я слышала
еще в библиотеке; я ни разу не остановилась, пока наконец не добралась
до большого муравейника. Там я притаилась и стала набираться мудрости.
все рассчитано до мелочей. "Работать и класть яйца, - говорят муравьи, -
означает жить в настоящем и заботиться о будущем", - и они так и посту-
пают. Все муравьи делятся на благородных и рабочих. Положение каждого в
обществе определяется его номером. У царицы муравьев - номер первый, и с
ее мнением обязаны соглашаться все муравьи, ибо она уже давным-давно
проглотила всю земную премудрость. Для меня было очень важно узнать об
этом. Царица говорила так много и так умно, что ее речи даже показались
мне заумными. Она утверждала, например, что во всем мире нет ничего выше
их муравейника, а между тем тут же, рядом с ним, стояло дерево куда бо-
лее высокое; этого, конечно, никто не мог отрицать, так что приходилось
просто помалкивать. Как-то раз, вечером, один муравей вскарабкался по
стволу очень высоко и заблудился на этом дереве; он, правда, не добрался
до верхушки, но залез выше, чем когда-либо залезал любой другой муравей.
А когда вернулся домой и стал рассказывать, что на свете есть кое-что и
повыше их муравейника, то остальные муравьи сочли его слова оскорби-
тельными для всего муравьиного рода и приговорили наглеца к наморднику и
долговременному одиночному заключению. Вскоре после этого на дерево за-
лез другой муравей, совершил такое же путешествие и тоже рассказал о
своем открытии, но более осторожно и как-то неопределенно; и потому, что
он был весьма уважаемый муравей, к тому же из благородных, ему поверили,
а когда он умер, ему поставили памятник из яичной скорлупы - в знак ува-
жения к науке.
реносят яйца на спине. Однажды муравей уронил яйцо, и как он ни пытался
поднять его, у него ничего не получалось. Подоспели два других муравья
и, не щадя сил, принялись ему помогать. Но они чуть не уронили своей
собственной ноши, а когда одумались, бросили товарища в беде и убежали,
потому что ведь свое добро всякому дороже чужого. Царица муравьев увиде-
ла в этом лишнее доказательство тому, что муравьи обладают не только
сердцем, но и разумом. "Оба эти качества ставят нас, муравьев, выше всех
разумных существ, - сказала она. - Разум, впрочем, стоит на первом мес-
те, и я наделена им больше всех!" С этими словами царица величественно
поднялась на задние лапки, и я проглотила ее; она так отличается от ос-
тальных, что ошибиться было невозможно. "Иди к муравью и набирайся у не-
го мудрости!" - я и вобрала в себя мудрость вместе с самой царицей.
ка. Это был высокий, развесистый дуб, должно быть очень старый. Я знала,
что на нем живет женщина, которую зовут дриадой. Она рождается, живет и
умирает вместе с деревом. Об этом я слышала еще в библиотеке, а теперь
своими глазами увидела лесную деву. Заметив меня, дриада громко вскрик-
нула: как и все женщины, она очень боялась нас, мышей; но у нее были на
это гораздо более веские причины, чем у других: ведь я могла перегрызть
корни дерева, от которого зависела ее жизнь. Я заговорила с ней ласково
и приветливо и успокоила ее, а она посадила меня на свою нежную ручку.
Узнав, зачем я отправилась странствовать по свету, она подсказала мне,
что, быть может, я в тот же вечер добуду одно из тех двух сокровищ, ко-
торые мне осталось найти. Дриада объяснила, что дух фантазии - ее добрый
приятель, что он прекрасен, как бог любви, и подолгу отдыхает под сенью
зеленых ветвей, а ветви тогда шумят над ними обоими громче обычного. Он
называет ее своей любимой дриадой, говорила она, а ее дуб - своим люби-
мым деревом. Этот узловатый, могучий, великолепный дуб пришелся ему по
душе. Его корни уходят глубоко в землю, а ствол и верхушка тянутся высо-
ко к небу, им ведомы и снежные холодные метели, и буйные ветры, и горя-
чие лучи солнца.
казывают о заморских странах. Только один сук на этом дубе засох, и на
нем свил себе гнездо аист. Это очень красиво, и к тому же можно послу-
шать рассказы аиста о стране пирамид. Духу фантазии все это очень нра-
вится, а иногда я и сама рассказываю ему о жизни в лесу: о том времени,
когда я была еще совсем маленькой, а деревце мое едва поднималось над
землей, так что даже крапива заслоняла от него солнце, и обо всем, что
было с тех пор и по сей день, когда дуб вырос и окреп. А теперь послушай
меня: спрячься под ясменник и смотри в оба. Когда появится дух фантазии,
я при первом же удобном случае вырву у него из крыла перышко. А ты под-
бери это перо - лучшего нет ни у одного поэта! И больше тебе ничего не
нужно".
жала мышка. - Мне пришлось опустить его в воду и держать там до тех пор,
пока оно не размякло, а тогда я его сгрызла, хотя оно было не слишком
удобоваримым. Да, нелегко в наши дни стать поэтом, сначала нужно много
чего переварить. Теперь я приобрела не только разум, но и фантазию, а с
ними мне уже ничего не стоило найти и чувство в нашей собственной библи-
отеке. Там я слышала, как один великий человек говорил, что существуют
романы, единственное назначение которых - избавлять людей от лишних
слез. Это своего рода губка, всасывающая чувства. Я вспомнила несколько
подобных книг. Они всегда казались мне особенно аппетитными, потому что
были так зачитаны и засалены, что, наверное, впитали в себя целое море
чувств.
взялась за большой роман - вернее, за его мякоть, или, так сказать, сущ-
ность; корку же, то есть переплет, я не тронула. Когда я переварила этот
Контровский Владимир
Суворов Виктор
Дальский Алекс
Володихин Дмитрий
Мацумото Сэйте
Корнев Павел