хоть немного ко мне уверенность, и все время мысленно повторял про себя
главное разведческое заклятие - "семи смертям не бывать",- и осматривал
их в это же время, медленно обводя взглядом банду, и делал это не
скрываясь, поскольку н они все смотрели на меня с откровенным интересом.
поношенный мужичонка, с тестяным плоским лицом, в вельветовой толстовке
и валенках. На коленях у него устроился белоснежный кролик с алыми
глазами и красной точкой носа.
замечательную он уже снял и сидит за столом, очень гордый, довольный
собой, щерится острыми мышиными зубами.
моем месте мусор, ты бы уже полдня на нарах куковал! Я тебя, придурка,
еще в кино срисовал, как ты вокруг меня сшивался...
стал ругаться матом, размахивая руками у меня перед носом.
подбери, мне после тебя без полотенца не утереться...
сразу же выполнил его команду.
на остальных, стал хватать со стола куски и жадно, давясь, жрать.
Пожевал, пожевал, налил из бутылки стакан водки, залпом хлобыстнул и
снова вгрызся в еду, как собака,- желваки комьями прыгали за ушами.
больше нравился под таким названием. Он уселся верхом на стул и тоже
стал меня разглядывать. А я все еще стоял у порога и думал о том, как бы
я с ними со всеми здесь разобрался, будь у меня в руке автомат мой ППШ,
и еще бы хорошо пару лимонок. Они ведь такие сильные и смелые, когда
против них безоружный или если их всемеро больше. Ах как бы хорошо было:
гранату на стол, сам на пол, за буфет, и длинной очередью снизу вверх, с
боку на бок!
как они все. Это через нее сбывали они на пункте питания награбленное
продовольствие!
палец нацепила. Она в углу около буфета стояла, обнимала она себя руками
за плечи - так трясло ее. Посмотрел я на нее и увидел, что кольца на
пальце нет, и от этого чуть не заорал: значит, поверила, зацепил я ее,
гадину!
Один глаз у него был совершенно неподвижен, и, присматриваясь к его
ровному недвижному блеску, нагонял, что он у него стеклянный, и помимо
воли в башке уже крутились какие-то неподвластные мне колесики и
винтики, услужливо напоминая строчку из сводки-ориентировки:
"Разыскивается особо опасный преступник, рецидивист, убийца
глазного яблока, цвет - ярко-синий..." И спиной ко мне в торце стола
сидел еще один бандюга, плечистый, с красным стриженым затылком. Он
мельком посмотрел на меня, когда мы только ввалились, и отвернулся, а я
его сослепу, с темноты, и не разглядел. А он, видимо, особого интереса
ко мне не имел, сидел, курил самокрутку, плечами метровыми пошевеливал.
застежку "молнию" на губах развернул:
гостем будешь...- И сам кролика за ушами почесывает, а тот от
удовольствия жмурится и гудит, как чайник.
заталкивают,сказал я недовольно; мне к ним ластиться нечего было, с
ласкового теля уголовник две шкуры снять постарается.
всех четырех поспешают. И ты садись за стол, мы с тобой выпьем, закусим,
про дела наши скорбные покалякаем.
"Савой", бумажные цветочки на косточку не надевали, но шмат мяса
жареного на блюде лежало - килограмма четыре. Капуста квашеная, маслята
маринованные, картошка печеная, селедка залом - да чего там только не
было! Получше нашего питание у бандитов....
комнату появилась мордатая крепкая старуха. Она поставила на стол еще
три бутылки водки, отошла чуть в сторону, прислонилась спиной к стене и
тоже уставилась на меня, и взгляд у нее был вполне поганый, тяжелый,
вурдалачий глаз положила она на меня и смотрела не мигая мне в рот.
Хорошая компания здесь собралась, что и говорить!
здоровье хорошее...
сказал горбун и смигнул дважды красными веками.- Дурилка ты кардонный,
кого обмануть хотел? Мы себе сразу прикинули, что должен быть ты
мусором...
жизни намерил...
шепотом он смеялся, чтобы другие его смеха не услышали. И в смехе
открывал он свои белые больные десны и неровные зубы, обросшие рыхлыми
камнями, пористыми, коричневыми, как дно чайника:
перьями вдодачу? От меня тут за минуту ремешок да подметки останутся...
Фокс сказал замечательные слова. Не знаю, конечно, про что он там думал,
мне не разобъяснял, но он вот что сказал: самая, говорит, дорогая вещь
на земле - это глупость.
Да-а, глупость и жадность. Больно уж захотелось легко деньжат срубить,
вот вы меня ими, чувствую, досыта накормите...
на горбуна, а он молча заходится своим мертвым смехом.
мы тебя зарежем совсем не больно. Чик - и ты уже на небесах!
принять смерть жуткую, лютую, расскажешь нам, что вы, мусора, там с
Фоксом удумали делать...
полыхали злобой его бесцветные глаза мучителя. Черт с ними, пока
грозятся, не убьют. Убивать будут внезапно, по-воровски.
в подранка,- и почему-то первый раз безнадежность пала на сердце холодом
праха и отчаяния. Они меня не раскололи, я в этом был просто уверен, но
и рисковать не станут.
потом... Что так, мол, и так... умер ваш сын... не ждите зря... Это уж
сделайте, помилосердствуйте... как-никак зла я вам не совершил... Потом
хоть поймете...
"Знаменский"...
как проклятые.