любая кафедра, какую только вы пожелаете, премии, крупнейшие ученые
домогаются посоветоваться с вами, прекрасное положение в обществе!
доктором Табзом, и я не вижу причины, почему бы вам не примкнуть к нам, и
мы втроем ворочали бы здесь делами по своему усмотрению. Разве не мило со
стороны директора, что он с такой готовностью спешит вас признать и
всячески идет вам навстречу! Такая сердечность - и такая широкая
поддержка. Теперь вы узнали его по-настоящему. И мы втроем... мы, пожалуй,
сможем увенчать здание научного сотрудничества органом, который
осуществлял бы контроль не только над Мак-Герковским, но и над всеми
другими институтами и естественно-научными отделениями всех американских
университетов, и тогда исследования стали бы по-настоящему плодотворны.
Когда доктор Табз удалится от дел, то я (с вами я могу говорить начистоту)
- я имею основания предполагать, что Совет попечителей назначит меня его
преемником. И тогда, мой друг, если ваша работа увенчается успехом, мы с
вами будем вместе вершить дела!
первоклассные достижения в науке с подобающими личными качествами
(вспомните бедного старого Йио!), а вы - если бы вы преодолели
свойственную вам некоторую резкость и ваше нежелание ценить видных
общественных деятелей и обаятельных женщин (носить фрак вы, слава богу,
умеете... когда захотите), право, мы с вами могли бы сделаться диктаторами
науки по всей стране!
Успехом и требующей от человека, чтоб он оставил спокойную работу и отдал
себя на растерзание слепым поклонникам, которые задушат его лестью, и
слепым врагам, которые его забросают грязью.
его от Успеха, и Холабердов, и А.де-Уитт Табзов с их сворой ученых,
читающих доклады, и авторов, охотящихся за степенью, церковных ораторов,
видных хирургов, прислуживающихся журналистов, титулованных спортсменов,
сентиментальных королей коммерции, политиков, балующихся литературой,
генералов, ударившихся в политику, дающих интервью сенаторов, изрекающих
сентенции епископов.
он затевает что-то идеалистическое и гнусное, но я не думал, что он так
быстро - в один день! - попробует сделать из вас граммофонную трубу.
Придется мне препоясать чресла и выйти на бой с черными силами гласности!
- но, черт возьми, я все-таки директор! И должен сказать, что я - может
быть, в силу моей беспримерной тупости, - не вижу ничего ужасного в том,
что Эроусмиту будет предоставлена возможность излечивать тысячи
страдальцев и получить в обществе вес и почет!
директор, и если он считает, что Эроусмит ему нужен (это тот худощавый
паренек, который часто трется у вас в лаборатории?), то я не вправе
ставить ему препятствия. Я должен его поддержать, как я поддержал бы
капитана любого из наших кораблей.
вынесет своего одобрения Совет попечителей, в состав которого, кроме
самого Мак-Герка, входили ректор Уилмингтонского университета и три видных
профессора из других университетов. Табз тем временем настаивал:
Приступайте к делу немедленно. В сущности вам давно уже следовало это
сделать. Набросайте как можно скорее сводку материалов по вашей работе и
пошлите заметку в общество Экспериментальной Биологии и Медицины, чтоб
напечатали в ближайшем выпуске своих "Трудов".
сообщать что-нибудь во всеуслышание!
кругу - наступил век конкуренции не только в коммерции, но и в искусстве и
в науке. Сотрудничество со своею группой, да! Но с теми, кто вне этой
группы - конкуренция не на жизнь, а на смерть! Заклепаете все щели как
следует быть, - но не сейчас, а после: мы не можем допустить, чтобы
кто-нибудь нас обогнал. Не забывайте: вы должны создать себе имя. И вернее
всего вы его создадите, работая совместно со мною - к наибольшей пользе
для наибольшего числа людей!
отставку, но отказываясь от этой мысли, потому что все-таки Табз казался
ему лучше всяких Пиккербо, - перед ним встало видение целого мира
маленьких ученых, из которых каждый деловито хлопочет в камере без крыши.
Восседая на облаке, за ними наблюдает божественный Табз в ореоле пышных
бакенбардов, готовый одним дуновением смести любого из маленьких
человечков, если тот утратит важный вид и позволит себе задуматься над
чем-нибудь, о чем Табз не предписал ему думать. А за их суматошным
курятником, невидимая для надзирателя Табза, стоит на грозовом горизонте
худая исполинская фигура издевающегося Готлиба.
своей статьей, а Табз сердился и подхлестывал его. Опыты приостановились;
маленькую, лишенную крыши камеру Мартина наполнила печаль, и скрип пера, и
комкание исписанных листов.
Рыжик. Уфф! Мы всегда были так бедны, а ты очень любишь хорошие квартиры и
хорошие вещи. И потом - распоряжаться собственным отделом... Ты ведь
сможешь по-прежнему советоваться с Готлибом. Он тоже заведует отделом, да?
И все-таки остается независимым от доктора Табза. О, я голосую "за"!
завтраками в институте, Мартин и сам склонился "голосовать за".
стоят не дороже трех тысяч в год, - размышлял он. - Куда как
соблазнительно - принимать людей в таком месте. Конечно, нельзя допустить,
чтобы это мешало работе... Но все же приятно".
мучительно было принимать это признание.
нем предмет менее занимательный, чем центрифуга Глэдис, вдруг позвонила
ему по телефону: "...Доктор Табз в таком восторге, и мы с Россом так
рады... Было бы чудесно, если бы вы и миссис Эроусмит пришли отобедать с
нами на этой неделе, в четверг, в половине девятого".
Холаберда, он видел настоящую роскошь, и понимает, что значит изысканный
званый обед. Они с Леорой без особенного волнения отправились в дом Росса
Мак-Герка на одной из Семидесятых улиц, близ Пятой авеню. С улицы дом
поражал необычным нагромождением каменной лепки, и резных карнизов, и
бронзовых решеток, но не казался большим.
смутили лакеи, поверг в трепет автоматический лифт, подавил огромный холл,
где было полно итальянских ларцов и кожаных фолиантов, потрясла гостиная,
завешанная акварелями, а царственный белый атлас и жемчуга Капитолы
низвели их до положения деревенских простаков.
незначительной внешности, но имена их звучали знакомо, как название мыла
"Снежинка".
незнакомой даме и вести ее обедать? Но, к его радости, все толпой повалили
в столовую, подгоняемые любезным басом Мак-Герка.
позолоты и полный ассортимент слуг, следивших, умеют ли гости пользоваться
вилками для спаржи. Мартина посадили (он, кажется, так и не сообразил, что
был почетным гостем) между Капитолой Мак-Герк и дамой, о которой ему
удалось узнать только то, что она сестра какой-то графини.
болезнями. - Ее "л" звучало мелодичным журчаньем летних ручьев, "р" -
трелью соловья в кустарнике. - О, что, что может быть прекраснее, чем
облегчать нашей горестной старой земле бремя болезней! Но объясните
точнее, что именно вы делаете?
Дело, видите ли, вот в чем. Вы берете определенных микробов, например,
стафило...
смертному вроде меня! Однако мы все так скромны. Мы смиренно ждем, пока
ученые, вроде вас, обеспечат миру спокойствие для дружбы и любви...
глядел прямо перед собой, ел и страдал. Сестра графини, желтая сухопарая
женщина, пожирала его глазами. Он повернулся к ней, несчастный и покорный
(при этом он приметил, что у нее одной вилкой больше, чем у него, и
встревожился, не допустил ли он где-то ошибку).
Флинт Эрик
Черепнин Владимир
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Круз Андрей
Никитин Юрий