- Твоя очередь, Перрин!
В преданиях предводители вздрагивали редко, и их не изводили насмешками.
Однако, рассудил Перрин, им никогда не выпадало иметь дело с Эгвейн.
В путь они отправились со скудным запасом хлеба и сыра, который к концу
первого дня весь и вышел. Пока Эгвейн разводила костер, Перрин поставил силки
на кроличьих тропках: тропки выглядели старыми, но все же попробовать поохо
титься стоило. Закончив с западенками, он решил, пока день совсем не угас,
/`."%`(bl свою пращу, выяснить, по-прежнему ли тверда с ней его рука. Хоть им
и не попадалось на глаза никакой живности, но... К своему удивлению, почти
сразу же юноша спугнул тощего кролика. Перрин был так поражен, когда тот
выскочил из-под куста чуть ли не под его ногой, что едва не упустил кролика,
но ему удалось попасть в добычу с сорока спанов, как раз в тот миг, когда
зверек метнулся было за дерево.
Вернувшись в лагерь с добычей, Перрин обнаружил, что Эгвейн уже наломала
сушняка для костра, но стоит на коленях возле кучи хвороста, закрыв глаза.
- Что ты делаешь? Одним желанием костра не разжечь. При первых же его
словах Эгвейн чуть не подскочила, резко обернувшись к нему лицом, прижимая
ладонь к горлу.
- Ты... ты напугал меня.
- Мне повезло, - сказал Перрин, демонстрируя кролика. - Давай-ка кремень и
огниво. Сегодня, по крайней мере, мы поедим как следует.
- У меня нет кремня, - негромко произнесла девушка. - Он был у меня в
кармане, и я его потеряла в реке.
- Тогда как?..
- Там, на берегу, это было так легко, Перрин. Так, как показала мне Морейн
Седай. Я просто потянулась, и... - Она сделала жест, как будто хватала что-
то, затем вздохнула, и рука ее бессильно упала. - А теперь у меня ничего не
получается.
Перрин взволнованно облизал губы.
- Это... Сила?
Девушка кивнула, и он ошеломленно уставился на нее.
- Ты с ума сошла? То есть... Единая Сила! Нельзя же просто баловаться с чем-
то таким.
- Это было так легко, Перрин. Я могу это делать. Я могу направлять Силу.
Юноша глубоко вздохнул.
- Я смастерю лук для огня, Эгвейн. Обещай мне, что ты не будешь пробовать
сделать эту... эту... это вновь.
- И не подумаю! - Челюсти Эгвейн сжались, и Перрин тяжело вздохнул. - Ты
можешь выбросить свой топор, Перрин Айбара? Ты можешь ходить с одной рукой,
привязанной за спину? Я этого не сделаю!
- Я смастерю лук для огня, - устало сказал он. - Хотя бы сегодня больше не
надо, ладно? Пожалуйста!
Эгвейн нехотя согласилась, но даже после того, как кролик был зажарен над
огнем, у юноши не пропало ощущение, что она в глубине души считает, будто
могла бы сделать лучше. От своих попыток Эгвейн не отказалась и предпринимала
все новые каждый вечер, хотя самое большее, чего она добилась, - почти тут же
исчезнувшая струйка дыма. Она вызывающе глянула на Перрина, готовая
испепелить его, вымолви он хоть словечко, но тот благоразумно держал язык за
зубами.
После того вечера с горячей едой путникам пришлось довольствоваться сырыми
дикими клубнями и попадавшимися порой молодыми побегами. Ни в том ни в другом
не чувствовалось даже намека на весну, ни то ни другое не отличалось ни
сытностью, ни приятным вкусом. Никто не жаловался, но ни одна трапеза не
проходила без одного-другого вздоха, полного сожаления, в котором, как они
понимали, звучало воспоминание об особом вкусе домашнего сыра или даже о
запахе хлеба. Огромную радость и чудное пиршество вызвали обнаруженные
однажды днем в тенечке, в глубине леса, грибы - причем самые лучшие, Венцы
Королевы. Перрин и Эгвейн с жадностью съели их, смеясь и наперебой
рассказывая друг другу истории, истории, которые случались в Эмондовом Лугу,
истории, что начинались со слов "А помнишь, когда...". Но грибам вскоре
пришел конец, а вместе с ними ненадолго хватило и смеха. С пустого брюха
веселья мало.
Тот, кто шел пешком, всегда держал наготове пращу, на случай, если на глаза
попадется кролик или белка, но у обоих камень вылетал из петли лишь в досаде
или разочаровании. Устанавливаемые каждый вечер с большой осторожностью силки
утром оставались пустыми, а провести еще день на том же месте путники не
осмеливались. Никто из них не знал, как далеко до Кэймлина, и не чувствовал
себя в безопасности, пока они не окажутся там, - если, конечно, туда
$.!%`cbao. Перрин стал с опаской задумываться: куда же у него внутри
закатится, сжавшись в горошину, желудок?
Они, как понимал Перрин, продвигались с хорошей скоростью, но по мере того,
как путники уходили все дальше и дальше от Аринелле, не встречая ни деревни,
ни даже фермы, где могли бы спросить дорогу, сомнения по поводу своего плана
стали одолевать юношу все сильнее. Эгвейн продолжала сохранять столь же
уверенный вид, с каким она отправилась в путь, но Перрин был убежден: рано
или поздно девушка заявит, что было бы лучше рискнуть встретиться с
троллоками, чем провести остаток жизни в бестолковых блужданиях по буеракам.
Таких слов еще не прозвучало, но он ожидал услышать их в любой момент.
Дня через два после того, как они уехали от реки, местность изменилась:
поднялись поросшие густым лесом холмы - зима еще крепко держалась за них, как
и за все вокруг, - а днем позже, когда холмы вновь сгладились, в плотной
стене леса появились бреши, прогалины часто тянулись на милю или больше. В
укромных ложбинках по-прежнему лежал снег, воздух по утрам бодрил и освежал
путников, а ветер был холодным всегда. Не встретилось ни дороги, ни пашни, ни
курящегося над трубой далекого дымка, никакого признака человеческого жилья,
- по крайней мере, где бы еще жили люди.
Однажды им попался старый форт: верхушку ближнего холма окружали остатки
высокого крепостного каменного вала. Внутри обвалившегося кольца виднелись
какие-то каменные постройки без крыш. Лес давно уже поглотил здесь все;
деревья проросли сквозь камень, паутина старых ползучих растений оплела
громадные каменные блоки. В другой раз путники вышли к каменной башне с
разбитой верхушкой, побуревшей от облепившего ее древнего мха, башню подпирал
огромный дуб, чьи толстые корни мало-помалу опрокидывали каменного великана.
Но ни разу им не попадались места, которые помнили бы человеческое дыхание.
Память о Шадар Логоте заставляла путников держаться подальше от развалин и
ускорять шаги, пока юноша с девушкой не углублялись в заросли, где, казалось
никогда не ступала нога человека
В снах Перрина терзали видения, наводящие ужас кошмары. Ему являлся
Ба'алзамон, гонявшийся за ним по лабиринтам, преследующий его, но, насколько
помнил Перрин, они ни разу не сталкивались лицом к лицу. Да и само по себе
путешествие давало достаточно пищи для дурных снов. Эгвейн, особенно две ночи
после того, как они набрели на разрушенный форт и покинутую башню, жаловалась
на мучившие ее кошмары о Шадар Логоте. О своих снах Перрин помалкивал, даже
когда просыпался во мраке, весь в поту, охваченный крупной дрожью. Она
ожидала от него, что он благополучно приведет их в Кэймлин, так что не было
смысла делиться с ней тревогами - все равно с этим ничего не поделаешь.
Перрин шагал у головы Белы, гадая, найдут ли они что-нибудь поесть сегодня
вечером, когда почуял запах. Тут же, мотнув головой, раздула ноздри кобыла.
Прежде чем лошадь успела заржать, он схватил ее под уздцы.
- Это дым, - взволнованно произнесла Эгвейн. Она вся подалась вперед,
сделала глубокий вдох. - Костер для стряпни. Кто-то готовит ужин. Кролика
жарит.
- Может быть, - осмотрительно сказал Перрин, и ее радостная улыбка увяла.
На смену праще у парня в руках появился хищный полумесяц боевого топора.
Пальцы Перрина то и дело поудобнее перехватывали толстую рукоять. В его руках
- оружие, но ни тренировки тайком позади кузни, ни обучение Лана не
подготовили юношу по-настоящему к тому, чтобы пустить его в дело. Даже бой у
Шадар Логота слишком смутно сохранился в памяти, чтобы придать юноше
уверенности. Да и с той пустотой, о которой толковали Ранд и Лан, ему никогда
не удавалось сладить.
Лучи солнца наискось расчерчивали деревья позади них, и лес стоял
неподвижной стеной пятнистых теней. Слабый запах горящего дерева плыл вокруг
путников, в нем чувствовался едва уловимый аромат жарящегося мяса. Может, это
и кролик. мелькнула у Перрина мысль, и в желудке у него заурчало. А может
оказаться и кое-что другое, напомнил себе юноша. Он глянул на Эгвейн; она
наблюдала за ним. Быть предводителем - значит нести ответственность.
- Жди здесь, - тихо сказал Перрин. Девушка нахмурилась, но, когда она
попыталась открыть рот, он оборвал ее: - И тихо тут! Мы же не знаем, кто это.
Она кивнула. Неохотно, но кивнула. Перрину вдруг стало интересно, почему
b *.) тон не срабатывал, когда он пытался заставить ее ехать верхом вместо
него. Глубоко вздохнув, юноша двинулся к источнику дыма.
Перрин не проводил так много времени в лесах вокруг Эмондова Луга, как Ранд
или Мэт, но на кроликов охотиться ему доводилось, и не так уж редко. Он
крался от дерева к дереву, под ногами у него не хрустнула ни единая веточка.
Прошло совсем немного времени, и юноша уже выглядывал из-за ствола высокого
дуба, чьи раскидистые ветви по-змеиному изгибались к земле, а потом
устремлялись вверх. Рядом с собой Перрин увидел лагерную стоянку: небольшой
костерок, а неподалеку от него, прислонившись спиной к толстой ветке дуба,
сидел худощавый, дочерна загорелый мужчина.
На троллока, по крайней мере, он не походил, но был самым необычным
человеком, которого Перрин когда-либо видел. Все дело заключалось в том, что
вся одежда незнакомца была сшита из звериных шкур, даже обувь и чудная
круглая плоская сверху шапочка у него на макушке. Плащ представлял собой
лоскутное одеяла из кроличьих и беличьих шкурок, а штаны, похоже, были пошиты
из шкуры длинношерстного козла буро-белого окраса. Его седеющие каштановые
волосы, прихваченные сзади у шеи шнурком, свисали до пояса. Густая борода
веером закрывала половину груди. Длинный нож, больше напоминающий меч, висел
на поясе, а под рукой у него, опираясь на ветку, стояли колчан и лук.
Человек, прикрыв глаза, сидел, прислонившись спиной к дубовой ветви, и как
будто спал, но Перрин тем не менее не шевелился в своем укрытии. Над костром
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Маркеев Олег
Прозоров Александр
Корнев Павел
Смоленский Вадим