- застывший в беззвучном крике рот, пустые остекленевшие глаза. Мраморные
черты Ады Байрон, надменные и бесстрастные, обрамленные высшей геометрией
локонов и завитков. Но третья голова, бредовый бутон, покачивающийся на
гибком, чешуйчатом стебле шеи, ускользала от взгляда. Иногда казалось, что у
нее лицо Эдварда Мэллори - агрессивно честолюбивое, безнадежно искреннее; в
другие моменты Олифант почти различал хорошенькое, ядовитое личико Флоренс
Бартлетт, окутанное парами серной кислоты.
к континенту снов, он видел собственное лицо, свои глаза, полные
несказанного ужаса.
***
приносил ему папки из кабинета, крепкий чай и тосты с анчоусами. Он
просмотрел досье на некоего Вильгельма Штибера, прусского агента,
действующего под маской Шмидта, редактора эмигрантской газеты. С гораздо
большим интересом он изучил и снабдил пометками отчет с Боу-стрит о недавних
попытках контрабандного провоза военного снаряжения - груз неизменно
предназначался для Манхэттена. Следующая папка содержала распечатанные
тексты нескольких писем от некоего бостонца, мистера Коупленда. Мистер
Коупленд, разъездной агент лесоторговой фирмы, состоял на британском
жаловании. Его письма описывали систему укреплений, защищающих остров
Манхэттен, с особым упором на расположение артиллерийских батарей.
Тренированный взгляд Олифанта быстро пробежал описание южного форта
Губернаторского острова (допотопное барахло) и зацепился за сообщение о
слухах, что Коммуна установила минное заграждение от Роумерских мелей до
пролива Те-Нарроус.
бы ни хотелось руководителям Коммуны уверить в этом весь мир. Нету них
никакого заграждения, нет, - но скоро будет, если дать волю господам из
Комиссии по свободной торговле.
статистическом бюро.
плотно задернуты, закрывая Хаф-Мун-стрит и стылое ноябрьское солнце. Как
только экипаж тронулся, Беттередж открыл стоявший в ногах чемоданчик, достал
фонарь, ловко его зажег и укрепил на подлокотнике при помощи латунной
струбцины. Внутренность чемоданчика поблескивала, словно миниатюрный
арсенал.
- дело об убийстве Майкла Рэдли.
собеседником генерала Хьюстона и несчастного, обреченного на скорую смерть
Рэдли. Оба эти красавца быстро напились. Рэдли выглядел гораздо приличнее,
однако казался менее предсказуемым и значительно более опасным. Пьяный
Хьюстон увлеченно играл роль американского варвара: с налившимися кровью
глазами, взмокший от пота, он сидел, взгромоздив тяжелый, заляпанный грязью
сапог на стул. Он курил трубку, сплевывал куда попало, последними словами
чихвостил Олифанта, Британию и британское правительство. И строгал какую-то
дурацкую деревяшку, прерываясь только для того, чтобы подточить складной нож
о край подошвы. Иное дело Рэдли, его прямо лихорадило от возбуждающего
действия алкоголя - щеки горели, глаза сверкали.
тому прыти перед отъездом во Францию, никак не ожидая оказаться в
напряженной атмосфере взаимной, почти не скрываемой враждебности между
генералом и его пресс-агентом.
турне; с этой целью, и в первую очередь для ушей Рэдли, он вскользь намекнул
на более чем тесное сотрудничество разведывательных служб Британии и
Франции. Олифант высказал уверенность, что Хьюстон уже приобрел по меньшей
мере одного влиятельного врага в рядах Полис-де-Шато, преторианской гвардии
императора Наполеона. Будучи очень немногочисленны, исподволь внушал
Олифант, сотрудники Police des Chateaux не связаны в своих действиях ни
законами, ни даже конституцией; было заметно, что никакие спиртовые пары не
помешали Рэдли взять предполагаемую опасность на заметку.
Олифант мельком увидел озабоченное лицо молодой женщины. Рэдли удалился,
объяснив, что ему необходимо переговорить со знакомым журналистом.
не полпинты бренди. Олифант выслушал еще одну особо цветистую тираду и
откланялся.
гостиничного детектива, отставного полицейского по фамилии Маккуин.
Вызванный среди ночи дежурным мистером Парксом, Маккуин первым вошел в номер
Хьюстона.
проживавшего на момент переполоха в номере двадцать пять, Маккуин подергал
дверь соседнего, двадцать четвертого номера, и та сразу открылась. Окно было
выбито, комнату заносило снегом, в холодном воздухе пахло порохом, кровью и,
как деликатно выразился Маккуин, ?содержимым внутренностей покойного
джентльмена?. Увидев окровавленный труп Рэдли, Маккуин крикнул Парксу, чтобы
тот телеграфировал в полицию. Затем он запер дверь мастер-ключом, зажег
фонарь и заблокировал вид с улицы остатками одной из занавесок.
субстанций, окружавших труп, валялись многоразовая спичка, портсигар, мелкие
монеты - обычное содержимое мужских карманов. Обследовав помещение, детектив
обнаружил карманный многоствольный пистолет фирмы ?Ликок и Хатчингс? с
ручкой из слоновой кости. Спусковой крючок у оружия отсутствовал. Три из
пяти его стволов были разряжены, по оценке Маккуина - сравнительно недавно.
Продолжив поиски, он нашел в россыпи битого стекла безвкусно раззолоченный
набалдашник генеральской трости. Неподалеку лежал окровавленный пакет,
плотно завернутый в коричневую бумагу. Как выяснилось, он содержал сотню или
около того кинотропических карточек, перфорация на них была безнадежно
испорчена попаданием двух пуль. Сами пули, свинцовые и сильно смятые, выпали
в руку детектива, когда тот осматривал карточки.
- услуги столичной полиции по настоянию Олифанта были отклонены - мало что
добавил к наблюдениям многоопытного гостиничного детектива. Из-под кресла
был извлечен спусковой крючок пистолета ?ликок-и-хатчингс?. Там же был
найден совершенно неожиданный предмет - белый пятнадцатикаратовый чистейшей
воды бриллиант.
таинственностью использовали большие квадраты клейкой бумаги, чтобы собрать
с ковра волоски и частички пуха; они поспешно увезли драгоценную добычу к
себе в логово, после чего о ней никто уже больше не слышал.
лужа крови, освещенная блеклым утренним солнцем.
подниматься по широкой лестнице.
статистическое бюро, Олифант неизменно испытывал какое-то странное
возбуждение. Вот и сейчас - словно на тебя кто-то смотрит, словно ты познан
и исчислен. Да, Око...
механиков, все - в машинного покроя шерстяных куртках и зеркально начищенных
ботинках на рубчатой резине, у каждого - безукоризненно чистая сумка из
плотной белой парусины с кожаными на медных заклепках уголками. Двигаясь в
его сторону, ребята переговаривались, кое-кто уже доставал из карманов
трубки и черуты.
запрет на табак (вынужденный, но кому от этого легче?) и проводил
завистливым взглядом механиков, исчезающих между колонн и бронзовых
сфинксов. Семейные люди с обеспеченной старостью; выйдя на пенсию, будут
жить, наверное, в КамденТауне или в Нью-Кроссе, в любом из респектабельных
пригородов, обставлять крохотные гостиные сервантами из папье-маше и
голландскими фигурными часами, а жены их будут подавать чай на лакированных,
ярко разукрашенных жестяных подносах.
тут же появился и второй пассажир - мрачноватый джентльмен, безуспешно
пытавшийся счистить с плеча какой-то белесый потек.
испачканном сюртуке вышел на третьем этаже, Олифант же доехал до пятого, где
квартировали ?Количественная криминология? и ?Нелинейный анализ?. И хотя он
находил НА бесконечно более увлекательным, сегодня ему нужна была именно КК,
в лице ее руководителя Эндрю Уэйкфилда.
стали, асбеста и фанеры. Уэйкфилд царствовал в такой же, ну - чуть побольше,
клетушке; его голову с жиденькими соломенными волосами обрамляли медные
ручки бесчисленных картотечных ящиков.
выпирающие вперед зубы:
Ильин Андрей
Грабб Джеф
Жюль Верн
Круз Андрей
Суворов Виктор
Сертаков Виталий