обернувшись, он увидел, как Н'ашап оторвал руки от головы мистифа и
схватился за свою собственную. Из его безгубого рта вырвался пронзительный
вопль боли.
когда кровь хлынула из ноздрей Н'ашапа. Миляга ощутил победное
удовлетворение, но мистиф поднялся и ринулся на помощь офицеру, подобрав
один из разбросанных долу предметов своей одежды, чтобы остановить
кровотечение. Н'ашап вначале дважды отмахнулся от его помощи, но потом
умоляющий голос Пая смягчил его, и через некоторое время капитан развалился
в своем мягком кресле и позволил поухаживать за собой. Воркования и ласки
мистифа действовали на Милягу почти так же удручающе, как и сцена, которую
он только что прервал, и он ретировался, в смущении и негодовании, сначала к
двери, а потом сквозь нее, в приемную.
донеслись стоны Н'ашапа. Услышав их, Миляга ринулся прочь, через лабиринт
помещений и назад, в свою камеру. Скопик и Апинг уже уложили его тело
обратно на кровать. Лицо его было лишено всякого выражения, а одна рука
соскользнула с груди и свисала с постели. Он выглядел уже мертвым. Разве
удивительно, что преданность Пая приняла такой механический характер, когда
единственным, что могло вдохновить его надежды на выздоровление Миляги, был
этот изможденный манекен? Он подлетел поближе к телу, испытывая искушение
оставить его навсегда, позволить ему иссохнуть и умереть. Но это было
слишком рискованно. А что если его нынешнее состояние имеет своим
непременным условием существование его физического я? Разумеется, мысль
способна существовать в отсутствие плоти - он не раз слышал, как Скопик
высказывался по этому поводу вот в этой самой камере, - но вряд ли это под
силу такому неразвитому духу, как у него. Кожа, кровь и кости были той
школой, в которой душа училась летать, а он был еще слишком неоперившимся
птенцом, чтобы позволить себе прогул. Как ни противилось этому все его
существо, ему надо было возвращаться назад.
разбивающихся внизу о скалы, воскресил в нем ужас, который он испытал, когда
тонул. Он почувствовал, как живая вода сжимается вокруг него, давит на его
губы, словно член Н'ашапа, требует, чтобы он открыл рот и сделал глоток. В
ужасе он оторвался от этого зрелища и ринулся через комнату, пронзив свой
лоб, словно пуля. Вернувшись в свое тело с мыслями о Н'ашапе и море, он
немедленно осознал подлинную природу своей болезни. Скопик ошибался,
ошибался во всем! Существовала твердая - и какая твердая, - физиологическая
причина его неподвижности. Он наглотался воды, и теперь она была внутри
него. Она жила в нем, процветая и разрастаясь за его счет.
объять все свое тело, послал свой приказ в самые отдаленные его уголки.
?Двигайся! - велел он ему. - Двигайся!? Он подлил масла в огонь своей
ярости, представив себе что Н'ашап использовал его так же, как и Пая,
вообразив, что желудок его наполнен спермой Этака. Его левая рука нашла в
себе силы ухватиться за край его дощатого ложа, и этой опоры оказалось
достаточно, чтобы перевернуться. Сначала он оказался на боку, а потом совсем
свалился с кровати, сильно ударившись об пол. Удар выбил с позиции нечто,
разместившееся внизу его живота. Он чувствовал, как оно принялось
карабкаться, чтобы вновь уцепиться за его внутренности Движения его были
такими яростными, что Милягу швыряло из стороны в сторону, словно мешок с
живой рыбой, и каждая конвульсия все больше сбрасывала с места паразита,
постепенно освобождая тело от его тирании. Суставы Миляги хрустели как
ореховые скорлупки; все его мускулы сводило судорогой. Это была агония, и с
уст его рвался крик боли, но все, что он смог сделать, - это выдавить из
себя тихий рыгающий звук. Но и он показался ему музыкой. Это был первый
звук, который он издал после вопля, сорвавшегося с его уст перед тем, как
Колыбель поглотила его. Его измученный организм выдавливал паразита из
желудка. Он чувствовал его у себя в груди, словно блюдо из рыболовных
крючков, которое ему не терпелось изблевать из себя. Но он не мог этого
сделать, опасаясь, что вывернется при этом наизнанку. Паразит, похоже,
понял, что они попали в патовую ситуацию. Его движения замедлились, и Миляга
смог сделать отчаянный вдох сквозь наполовину забитые им дыхательные пути.
Наполнив легкие, насколько это было возможно, цепляясь за кровать, он встал
на ноги и, прежде чем паразит успел вывести его из строя новыми атаками,
выпрямился во весь рост и бросился на пол лицом вниз. Когда он ударился об
пол, тварь рывком поднялась в его горло и рот, и он ухватил ее руками и стал
вытаскивать из себя. Она вышла в два приема, до последнего мгновения
стараясь залезть к нему обратно в глотку. Сразу же вслед за ней ринулась и
еда, поглощенная во время последней трапезы.
прислонившись к кровати. Струйки рвоты свисали у него изо рта. Тварь на полу
билась и судорожно сжималась. Хотя внутри него она казалась ему огромной, на
самом деле она была не больше его ладони: бесформенный сгусток молочно-белой
плоти, перетянутый серебряными венами, с конечностями не толще веревочки, но
которых было целых двадцать. Она не издавала никаких звуков, за исключением
судорожных хлопков по залитому желчными массами полу камеры.
привалившись к кровати, когда через несколько минут заглянул Скопик в
поисках Пая. Удивление Скопика не знало границ. Первым делом он позвал на
помощь, а потом втащил Милягу обратно на кровать, задавая вопрос за вопросом
с такой быстротой, что у Миляги едва хватало дыхания и сил, чтобы отвечать
на них. Однако Скопик услышал достаточно, чтобы начать поносить себя на чем
свет стоит за то, что сразу не проник в суть проблемы.
- все это время! - она была у тебя в животе. Эта гнусная тварь!
раз отвечал Скопик, после этого отправившийся на поиски Пая. По приказанию
Апинга, пол в камере был вымыт, а пациенту принесли свежей воды и чистую
одежду.
ощущения пустоты.
привык к другому повороту событий. - Он улыбнулся. - Когда вы окрепнете, -
сказал он, - мы должны с вами поговорить. Я слышал от мистифа, что вы
художник.
рисуете?
его на Милягу. - Мы все обсудим в частной беседе.
который задержался у ведра, изучая выброшенного в него паразита. Прозвучали
новые вопросы, или, вернее, те же самые, но в других формулировках. В третий
раз отвечали вдвоем Скопик и Апинг. Н'ашап слушал их только вполуха,
пристально изучая Милягу во время пересказа драматических событий, а затем
поздравив его с забавной официальностью. Миляга с удовлетворением заметил
сгустки спекшейся крови у него в ноздрях.
сказал Н'ашап, - Я уверен, что он заинтригует их не меньше, чем меня.
следовать за ним.
Интересно, что тому причиной.
появился его последний посетитель, Пай-о-па.
обнять Милягу или хотя бы взять его за руку. Вместо этого он подошел к окну
и посмотрел на море, все еще освещенное солнцем.
здесь детей в древние времена? Может быть, люди погружались в воду, пили ее,
давали ей приют, чтобы она могла расти...
лишил нас союзника.
удовольствие, убив его.
обернувшись на Милягу.
с нами так хорошо обращаются? Мне позволили видеться со Скопиком в любое
время. Тебя кормили и поили. И Н'ашап не задавал никаких вопросов ни обо
Свержин Владимир
Корнев Павел
Ильин Андрей
Скальци Джон
Корнев Павел
Соломатина Татьяна