Чтение 80–й страницы книги ~Властелин~

- Но будь готов в любую минуту.

Капитан кивнул.

- Мне собраться недолго. Корабль?

- Все в порядке. Если не брать дам, было бы куда проще.

- Нет, - сказал капитан.

- Значит, нет, - согласился телохранитель Его Всемогущества Властелина.
- Ладно, вывернемся. А вообще - женщины тебя погубят, Ульдемир.

- Нету той женщины, - сказал капитан невесело. - Ладно, иди. Не то
спохватятся, чего доброго, подсадят тебя ко мне, а здесь и одному
тесновато.

- Двоих им не удержать, - уверенно ответил Рука. - Они и тебя
проворонят, а уж если нас будет двое...

Он кивнул, прощаясь, и пошел к двери. Обернулся:

- Что передать?

- Любовь и поцелуй. На словах поцелуй, понял?

- Нет, - сказал Рука. - Может, у тебя и дети от слов рождаются?

Пока капитан собирался с ответом, Рука вышел, и ключ, звякнув,
повернулся в замке.

Не было той женщины, это верно.

Хотя вообще-то она была.

В пространстве, на исходной позиции, флагман эскадры мира Нельты,
десантный крейсер высшего класса, обращался на установленной орбите,
повинуясь закону тяготения. По корабельному времени была ночь, и все спали
- кроме тех, кто стоял вахту и кому в этот час спать не полагалось.

Дежурный по центральному посту, средний офицер космического флота,
сидел за пультом, облокотившись на его край локтями, положив подбородок на
кулаки. Было спокойно и скучно.

Потом в рубку неслышными шагами вошла женщина. Она медленно прошла
перед пультом, скользнула по среднему офицеру взглядом, затем с интересом
принялась разглядывать экраны и приборы.

Офицер нахмурился. Протер глаза кулаками. На миг закрыл их. Когда
открыл, женщина стояла около пульта управления огнем и трогала пальцем
круглую клавишу залпового пуска.

- Э-э!.. - забормотал офицер и замахал руками. - Нельзя! Не положено!
Вы! Вы!..

Женщина не обратила на него никакого внимания, но и нажимать клавишу не
стала. Она сделала еще несколько шагов, остановилась возле штурманского
кресла, попробовала рукой - мягко ли, кажется, хотела даже присесть - но
передумала. Офицер смотрел на нее, выкатив глаза, челюсть его отвисла. Он
знал, что женщин на корабле не было и быть не могло. Надо было, конечно,
броситься, схватить ее, поднять тревогу - но он лишь поворачивал голову,
не в силах даже приподняться с места.

Наконец гостья снова обратила взгляд на вахтенного. На этот раз
заметила его и даже улыбнулась.

И он тоже улыбнулся в ответ, сам того не сознавая - глупой, изумленной
улыбкой.

Она сделала еще шаг, другой - и перестала быть в центральном посту.

Теперь офицер наконец встал. Он обошел пост, заглянул под каждое
кресло, в каждый приборный шкаф. Женщины там не было. Он, однако, был
уверен, что только что она тут была. Кажется, после нее остался даже
слабый аромат духов.

Он покачал головой. Вытер лоб. Уселся на свое место. Придвинул к себе
микрофон вахтенного журнала. Включил. Но, поразмыслив, выключил. Он понял,
что фиксировать в записи появление тут женщины вряд ли стоит. Потому что
за все отвечал он, дежурный. И обмолвись он о случившемся хоть
полсловечком, его съедят без соли.

И еще он понял, что, если в начинающейся войне придется драться не
только с Ассартом, но и с привидениями - добра не дождешься.

Хотя - может быть, то было доброе привидение? Или вообще не привидение?

Было, над чем подумать.

Среди экипажа крейсера офицер не знал такого смельчака, который
расхрабрился бы настолько, чтобы протащить на борт женщину, твердо зная,
что отправить ее обратно на планету не будет уже никакой возможности.
Офицер и сам был не робкого десятка, однако о таком проступке даже и
подумать было страшно.

А, собственно, думай - не думай, все равно было страшно.

"И кто это сочинил, - подумал он, - что военных привлекает война?
Конечно, и среди нас попадаются дураки - но не до такой же степени..."

Не очень сознавая, что делает, офицер сполз с кресла на пол, преклонил
колени и начал молиться.

- Господи, - бормотал он, - убедительно прошу тебя, умоляю: кто бы ни
был виноват в этом, прости его и нас всех, если же это невозможно, потому
что нарушение и в самом деле страшно велико - то покарай лишь его, а
корабль пусть сохранится в целости и сохранности, и мы все на нем, не
виноватые ни сном, ни духом... Пусть его разжалуют, или у него заболят
зубы, или жена узнает о его проделках и устроит ему основательный скандал
- потом, когда все мы вернемся на базу; но снизойди к моей просьбе -
охрани и избави нас от ракет противника, и лазеров противника, и таранных
ударов противника, и штурманских ошибок, и командирских ошибок, и всего,
что грозит кораблям в пространстве, когда идет...

Мысли его прервались от пронзительного свиста: проснулся аппарат
специальной связи. Полученные сигналы в тренированном мозгу офицера сами
собой сложились в слова:

- Тревога! Приготовиться к разгону корабля! Доклад о полной готовности
- через пятнадцать минут!

Он уже забыл про женщину и помнил только, что нужно включить внутреннюю
сигнализацию срочного старта. Так он и сделал.

Продолжать обращение к Господу более не было времени.

- Я послал Элу в Нагор, - сказал Мастер Фермеру. - Она давно не
выходила. Пусть освоится.

- А потом?

- Наверное, ей придется играть роль посыльного. Во всяком случае, до
поры, когда мы сумеем нейтрализовать блокаду.

- У тебя есть какие-то планы на этот счет?

- Весьма условные. Прежде, чем мы поймем, как им удалось изолировать
нас, я ничего не смогу сделать.

- А как ты собираешься узнать?

- Думаю, ответ нужно искать на Заставе.

- Соваться в осиное гнездо? Очень большой риск. Кто рискнет? Или - кем
осмелишься настолько рисковать ты?

Мастер пожал плечами.

- Выход есть только один, - ответил он после паузы. - Туда нельзя
послать простого эмиссара: наверняка Охранитель принял меры от такого
вторжения. Только Космический человек может рассчитывать пробраться туда -
и вернуться.

- Опять Эла?

- Да.

- И твоя совесть спокойна?

- Нет, конечно. Однако... просто не вижу иной возможности.

- Есть ведь еще Пахарь.

- Да. Последний резерв.

- Почему же не он сейчас?

- Потому что я уверен: Эла сделает это лучше. У нее, я бы сказал, более
эластичный ум.

- Пожалуй, так и есть. Но что можно установить на Заставе?

- По-моему, тут возможен только один вариант. Ведь ни ты, ни я при
помощи доступных нам средств не смогли бы так полно заблокировать, скажем,
ту же Заставу. Или, быть может, тебе известны какие-то способы, каких я не
знаю?

Фермер отрицательно покачал головой.

- Так я и полагал, - кивнул Мастер. - Следовательно, если он все-таки
сделал это, то в его распоряжении имеются какие-то другие возможности. Но
это не может быть какое-нибудь новое умение. Воспользоваться личными
качествами мог бы даже не человек Высоких сил, но лишь Высших. Значит,
Охранитель пользуется чем-то... какими-то устройствами.

- Тебе известны такие?

- Нет. Но не забудь: он побывал во многих местах, где мы никогда не
появлялись. Миры многообразны, человеческие способности тоже; где-то такие
устройства, возможно, имеются.

- Но послушай, пользование какими-либо механизмами нам ведь не
рекомендуется. Даже больше: не разрешено! Потому что пока мы применяем
свои личные силы и умения, мы всегда чувствуем, где та грань, на которой
следует остановиться. Мы ощущаем это собственным организмом, всеми нашими
чувствами. Механизм же не одушевлен, и может вместо пользы принести вред!

- Это известно каждому из нас. Но тем не менее, Охранитель наверняка
сделал это.

- Иными словами, признал свое бессилие в качестве существа нашего
ранга?

- Да, он сам себя поставил на один уровень с людьми слабых
возможностей. На одну ступень с людьми Планетарной стадии. Но если для них
пользование механизмами в определенную пору развития является неизбежным,
то для него...

- Ты прав, Мастер. Как знать... не предопределил ли он таким способом
свою дальнейшую судьбу?

- Ну, она не зависит от наших желаний. Меня куда более интересует то,
что Охранитель, поступая так, показывает и подставляет нам свое уязвимое