Поста.
считаешь, что я могу пригодиться, если я могу...
фыркнул. Они с Алессаном переглянулись.
Я не думаю, что ты и правда можешь пригодиться, - я ничего такого не
собираюсь делать. Но уверен, что вреда от тебя не будет, а вы с Эрлейном
сможете развлекать друг друга. Это будет долгая дорога.
утра. Нет, Дэвин, я приглашаю тебя поехать со мной на запад. - Его голос
дрогнул. - Домой.
далеко. Он сидел в массивном дубовом кресле, прочно установленном на
середине перевала Брачио. На нижних склонах цвели ранние весенние цветы,
но так высоко в горах их было не слишком много. По обе стороны от тропы
нагромождение скал и камней уступило место лесу. Выше и южнее были лишь
скалы и снег.
в винно-красных ливреях стояли сзади. Дэвин думал, что это слуги, но,
подъехав ближе, увидел их вооружение и понял, что ошибся: это были солдаты
и стража.
мире! На этот раз ты прибыл со спутниками!
прозвище, произнесенное хриплым, далеко разносящимся голосом, относится к
Алессану.
ничего не отвечал, пока они не подъехали к семерым мужчинам на перевале.
Алессан спешился, Дэвин и Эрлейн сделали то же самое. Человек в кресле не
встал, чтобы поздороваться с ними, но его маленькие блестящие глазки
следили за каждым движением Алессана. Невероятно большие руки неподвижно
лежали на резных подлокотниках кресла. На пальцах сверкало по крайней мере
шесть колец, утреннее солнце высекало из них искры. На морщинистом,
обветренном лице выделялся крючковатый, много раз перебитый нос и два
ужасных шрама. Один шрам остался от старой раны и белой полосой пересекал
его правую щеку. Второй, гораздо более свежий, красным рубцом тянулся
поперек лба до седеющих, поредевших волос над левым ухом.
ты придешь. Они оба поют. И могли бы утешить меня на обратном пути.
Молодой - это Дэвин, а второй - Эрлейн. Ты чудовищно растолстел за год.
- И как ты посмел усомниться, что я приду? Разве я когда-нибудь тебя
подводил? - Он шумел до невозможности, но Дэвин видел, что маленькие
глазки остаются настороженными и очень внимательными.
сменилось почти противоестественным спокойствием. - Но положение дел
изменилось за эти два года. Я тебе больше не нужен. После прошлого лета.
- моя юность, мое воспоминание о том, чем я был. И мой счастливый талисман
в бою.
высказать мои скромные поздравления?
придворного мяуканья. Я желаю, чтобы ты подошел сюда, и обнял меня, и
оставил эти идиотские колебания! Кто мы такие, чтобы болтать вот так? Мы,
двое!
тело с кресла. Огромное дубовое кресло качнулось назад. Трое из стражей в
ливрее бросились вперед, чтобы подхватить его.
бросился ему навстречу. И в этот момент Дэвин внезапно понял - словно за
шиворот ему выплеснули ведро ледяной воды, - кто этот искалеченный,
покрытый шрамами человек.
обнял старого великана. - Ох, Мариус, я и правда не знал, придешь ли ты.
самозваный король Квилеи - искалеченный человек, который голыми руками
убил семерых вооруженных соискателей в священной роще, - поднял принца
Тиганы, оторвал от земли и звонко расцеловал в обе щеки. Потом поставил
раскрасневшегося Алессана на тропу и отодвинул от себя на длину руки,
чтобы получше рассмотреть.
- Я вижу. Ты действительно во мне усомнился. Мне следует прийти в ярость,
Голубок. Мне следует быть обиженным до глубины души. А что сказал Второй
Голубок?
- Боюсь, теперь я ему должен.
немного здравого смысла, - проворчал Мариус. Потом вдруг спохватился. -
Что? Двое молодых бездельников держат на меня пари? Да как вы посмели? -
Он смеялся, но удар, который он вдруг нацелил в плечо Алессана, заставил
того покачнуться.
все замечающий взгляд, которым он окинул их. Всего на мгновение этот
взгляд скользнул по самому Дэвину, но у него возникло призрачное ощущение,
что за это мгновение Мариус полностью оценил его, что он его узнает и
вспомнит даже при случайной встрече через десять лет.
пришлось сражаться с этим человеком в роще ночью, имея в своем
распоряжении всего лишь мечи или копья, латы и две здоровых ноги.
Дэвину о том, на чьей стороне был перевес в этих битвах, несмотря на
ритуальные увечья - перерезанные связки на лодыжках, - наместника,
которому положено было погибнуть в роще ради приумножения славы
Матери-Богини и ее Верховной жрицы.
погиб. И теперь, после седьмой битвы, у Квилеи снова появился настоящий
король, а последняя Верховная жрица умерла. Дэвин вдруг вспомнил, что эту
новость первым сообщил ему Ровиго. В дурно пахнущей таверне под названием
"Птица" то ли полгода, то ли полжизни тому назад.
прошлым летом в Роще, - говорил Алессан. Он показал на шрам на лбу
Мариуса. - Нельзя было позволять Тоналиусу подобраться с мечом так близко.
приятной.
ногой в прыжке с двадцать седьмого дерева", и он умер еще до того, как мы
оба упали на землю. Этот шрам - прощальный дар от моей покойной жены,
полученный во время нашей последней встречи. Да хранит наша священная Мать
ее благословенную душу. Выпьете вина за обедом?
люди накроют для нас стол, можешь мне рассказать. Голубок, и, надеюсь,
расскажешь, почему ты только что заколебался, перед тем, как принять
приглашение.
Но Алессан улыбался.
иногда что-то ускользнуло.
опор. Я должен добраться до одного человека, и как можно скорее.
мне. Вчера вечером в Борсо меня ждало сообщение от Данолеона. Моя мать
умирает.
Он помолчал. - Тебе было нелегко приехать сначала сюда, зная это.
переместился вверх, к перевалу, за высокие пики над ним. Солдаты закончили
расстилать роскошную золотую ткань на ровном месте перед креслом. Теперь
они раскладывали на ней разноцветные подушки и расставляли корзины и блюда
с едой.
обсудить то, что мы собрались здесь обсудить, а потом вам надо ехать. Ты
доверяешь этому посланию? Не опасно ли тебе туда возвращаться?
Посняков Андрей
Корнев Павел
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Маккэфри Энн