Быть может, мы поступаем нехорошо. Да разве так совершается помолвка? Не
настаивайте, мистер Болдвуд, не настаивайте!
ногой об пол, и глаза ее вновь наполнились слезами.
договору, - сказал он уже спокойнее, но по-прежнему крепко сжимая ее руку. -
Позвольте же мне... - И Болдвуд надел на ее палец кольцо.
право же, пугаете меня. Что за дикая выдумка! Отпустите, пожалуйста, меня
домой!
мне удовольствие!
не отпускал ее руки. Наконец она прошептала с безнадежным видом:
теперь отпустите мою руку. Я буду, право же, буду носить его сегодня.
счастливым женихом, а потом - свадьба?
больше не в силах сопротивляться.
ней на колени.
расчетам, должна была успокоиться, послал к ней служанку. Батшеба,
оправившись после недавно пережитой бурной сцены, вместе с девушкой
спустилась с лестницы уже в шляпе и плаще, собираясь отправиться домой.
Чтобы добраться до дверей, надо было пересечь весь холл; на минуту она
остановилась на нижней ступени лестницы и в последний раз оглядела сборище.
отведенном для прислуги, несколько мужчин о чем-то перешептывались с
тревожным видом. Стоявший у камина Болдвуд был так поглощен мечтами о
будущем, воскресшими после полученного им обещания, что почти ничего не
видел вокруг, но все же он чувствовал на себе их взгляды.
шутливым тоном спросил фермер. - Скажите-ка нам, в чем дело, Толл? А то по
вашему таинственному виду и перешептываниям можно подумать, что стряслось
что-то ужасное.
- Если у вас есть что сказать, то говорите. Если нет, начинайте следующий
танец.
хочешь ей сказать, то говори скорей.
холла.
Один из работников тотчас же отворил и вышел наружу.
мной.
закрыто до самых глаз.
слыхавшие, что Трой обретается по соседству, сразу его узнали, остальные
находились в недоумении. Никто не обращал внимания на Батшебу. Она оперлась
на перила. Мертвенно-бледная, нахмурив брови и полуоткрыв рот, она впилась
глазами в пришельца.
нами рождественский кубок!
посмотрел Болдвуду прямо в лицо. Но даже теперь Болдвуд не узнал того, кто
являлся олицетворением жестокой иронии судьбы, кто уже однажды разбил его
счастье, издевался над ним, похитил его радость, а теперь снова явился его
терзать. Трой рассмеялся каким-то металлическим смехом - и только тогда
Болдвуд узнал его.
находилась несчастная женщина. Она опустилась на нижнюю ступеньку лестницы,
губы у нее посинели и пересохли, широко раскрытыми, потемневшими глазами она
смотрела на мужа, словно спрашивая себя, уж не страшная ли галлюцинация все
это. Тут Трой заговорил:
глубокого каземата. Никто бы не узнал голоса Болдвуда, так изменило его
отчаяние.
хотя и не лишилась чувств. Ее состояние можно было бы назвать психической
gutta serena {Потеря зрения при отсутствии видимых изменений в глазу
(лат.).}, рассудок ее полностью помрачился, хотя со стороны это не было
заметно.
отшатнулась. Увидав, что он внушает ей ужас, Трой со злобой схватил ее руку
и сильно дернул. То ли он причинил ей боль, то ли его прикосновение было
невыносимо (это так и осталось неизвестным), но она попыталась вырваться и
издала короткий слабый крик.
холлу. Все оцепенели. Внутренняя дубовая стена дрогнула от взрыва, и комната
заволоклась серым дымом.
как обычно на фермах, стояли ружейные козлы, рассчитанные на два ружья.
Когда Батшеба вскрикнула, вырываясь из рук мужа, искаженное отчаянием лицо
Болдвуда вдруг изменилось. На лбу вздулись жилы, в глазах вспыхнул огонь
безумия. Он быстро повернулся, схватил ружье, взвел курок и выстрелил в
Троя.
успел разлететься, но пронзил Троя, как пуля. Трой издал долгий гортанный
стон, скорчился, потом вытянулся, все мускулы расслабли, и он затих.
двуствольное, и ему удалось каким-то образом привязать свой носовой платок к
курку; наступив ногой на другой конец платка, он наводил на себя второе
дуло. Все оцепенели от ужаса; работник Болдвуда Сэмуэй первым заметил, что
затевает хозяин, и бросился к нему. Тут Болдвуд дернул за платок, и ружье
снова выстрелило, но Сэмуэй успел толкнуть хозяина, и весь заряд угодил в
балку на потолке.
надел шляпу, распахнул дверь и вышел в темноту, - никому не пришло в голову
его остановить.
ГЛАВА LIV
шел ровным, твердым шагом, перебрался через Иелберийский холм, миновал
безлюдную равнину, поднялся на Меллстокский холм и между одиннадцатью и
двенадцатью часами пересек поросшее вереском поле и вошел в город. В этот
час улицы были почти безлюдны, и в колеблющемся свете фонарей виднелись лишь
ряды серых ставней на окнах лавок да белела полоса тротуара, на плитах гулко
отдавались его шаги. Он свернул направо и, подойдя к тяжелому каменному
зданию, остановился у сводчатых, окованных железом ворот. То был вход в
тюрьму. Над воротами висел фонарь, при его свете злополучный путник
разглядел ручку звонка.
и глухо проговорил несколько слов. Через некоторое время пришел еще один
человек. Болдвуд вошел во двор, дверца захлопнулась за ним, и он простился
со свободой.
распространилась по всей округе, вызывая смятение среди жителей Уэзербери.
Из тех, кто не был в доме, Оук едва ли не первым услыхал о катастрофе; минут
через пять после ухода Болдвуда он вошел в холл и увидел поистине страшную
картину. Все гости женского пола сбились в кучу и жались к стенам, как овцы
в бурю, а мужчины растерянно топтались, не зная, что предпринять. Между тем
в Батшебе произошла резкая перемена; теперь она сидела на полу возле тела
Троя, положив его голову себе на колени. Одной рукой она прижимала носовой
платок к его груди, прикрывая рану, откуда не вытекло ни капли крови, а
другой крепко сжимала его руку. Всеобщее смятение привело ее в себя.
Временное оцепенение прошло, и проснулась энергия, как только явилась
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Роллинс Джеймс
Громыко Ольга
Свержин Владимир
Шилова Юлия