какой-то неведомой музыкой недостающий свет. Слепота - мрак подземелья,
откуда слышна глубокая, вечная гармония.
глаза.
ослабевшей пружины он поставил ее обратно на стол, его пальцы так и
остались разжатыми, он весь замер и, не дыша, устремил глаза в одну точку.
надвинут до самых бровей, в руках он держал железный кованый жезл и
короной на обоих концах. Жезл был короткий и массивный.
дерева.
голову и узнал страшного гостя. Он задрожал всем телом.
короной на концах был iron-weapon.
должность, приносили присягу и от которого прежние полицейские в Англии
получили свое название.
перепуганного хозяина гостиницы.
древних хартий, протянул правую руку над головой улыбающейся Деи и,
дотронувшись железным жезлом до плеча Гуинплена, в то же время большим
пальцем левой руки указал на дверь "Зеленого ящика". Двойной этот жест,
казавшийся еще повелительнее благодаря молчанию жезлоносца, означал:
"Следуйте за мной".
говорится в нормандском своде монастырских грамот.
повиноваться. Никаких возражений против безмолвного приказания не
разрешалось. Английское законодательство грозило ослушнику самыми
беспощадными карами.
сразу точно окаменел.
прикосновение железного жезла к плечу. Он видел, что ему приказано
следовать за полицейским. Но почему? Этого он не понимал.
отчет в происшедшем. Он думал о своих конкурентах, фиглярах и
проповедниках, о доносах на "Зеленый ящик", о преступнике-волке, о своих
препирательствах с тремя бишопсгейтскими инквизиторами и - как знать? -
последнее было ужаснее всего - о непристойных и крамольных словах
Гуинплена насчет королевской власти. Он был сильно испуган.
же мысль: не тревожить Дею. Волк, должно быть, решил поступить так же, ибо
перестал ворчать. Правда, Урсус продолжал держать его за загривок.
приходилось замечать, как сдержанно проявляется иногда беспокойство у
животных?
чувствовал себя преступником.
никаких вопросов задавать нельзя. Он вытянулся перед представителем закона
во весь рост.
его вперед; в те времена этот жест полицейского был понятен всякому и
означал:
своих местах. Ни звука".
пресекала праздные разговоры. Этот вид ареста назывался "секвестром
личности".
собственной оси, повернулся спиной и важным, размеренным шагом направился
к выходу. Гуинплен посмотрел на Урсуса.
и, отставив руки, взметнул кверху брови, что должно было означать:
"Покоримся неведомой судьбе".
лице.
смелости, воспользовался этим мгновением, чтобы шепнуть на ухо Гуинплену:
комнате больного, Гуинплен снял со стены шляпу и плащ, завернулся в него
до самых глаз, а шляпу низко надвинул на лоб; так как накануне он лег не
раздеваясь, на нем был рабочий костюм и кожаный нагрудник; он еще раз
взглянул на Дею; пристав, дойдя до наружной двери "Зеленого ящика", поднял
кверху жезл и стал спускаться по откидной лесенке; Гуинплен пошел за ним,
точно тот тащил его на невидимой цепи; Урсус посмотрел вслед уходящему
Гуинплену; в эту минуту волк принялся жалобно выть, но Урсус сразу призвал
его к порядку, шепнув: "Он скоро вернется".
замолчать вопившим от ужаса Винос и Фиби: с отчаянием смотрели они, как
человек в черном плаще и с железным жезлом уводит Гуинплена.
тем ледяным спокойствием, которое дается человеку сознанием, что он
олицетворяет собою закон.
вышли на площадь. Перед дверью гостиницы толпилась кучка прохожих, и стоял
наряд полиции во главе с судебным приставом. Пораженные зрелищем зеваки,
не проронив ни звука, расступились перед жезлом констебля с
дисциплинированностью, свойственной каждому англичанину; пристав
направился узкими переулками, которые тянулись вдоль Темзы; Гуинплен,
конвоируемый с обеих сторон отрядом полицейских, бледный, не делая никаких
движений, кроме тех, которых требует ходьба, закутавшись в плащ, точно в
саван, медленно удалялся от гостиницы, безмолвно шествуя за молчаливым
человеком, подобно статуе, которая сопровождала бы призрак.
3. LEX, REX, FEX - ЗАКОН, КОРОЛЬ, ЧЕРНЬ
англичанина, был приемом весьма частым в полицейской практике тогдашней
Великобритании. К нему прибегали еще в царствование Георга II, невзирая на
habeas corpus, особенно в тех щекотливых случаях, в каких во Франции
пускали в ход тайные повеления об арестах, так называемые lettres de
cachet; одно из обвинений, предъявленных Уолполу, заключалось в том, что
он допустил или даже сам распорядился задержать Нейгофа именно таким
образом. Обвинение это было, по всей вероятности, недостаточно обосновано,
ибо Нейгоф, корсиканский король, был посажен в тюрьму своими кредиторами.
фемгерихта, допускались германским обычаем, легшим в основу доброй
половины английских законов, и в некоторых случаях поощрялись обычаем
нормандским, дух которого сказывается в другой их половине. Начальник
дворцовой стражи Юстиниана именовался "императорским блюстителем молчания"
- silentiarius imperialis. Английская магистратура, прибегавшая к подобным
арестам, опиралась на многочисленные нормандские тексты: Canes latrant,
sergentes silent. - Sergenter agere, id est tacere [Собаки лают, служители
закона безмолвствуют. Служить закону - значит молчать (лат.)]. Она
ссылалась на параграф 16 статута Ландульфа Сагакса: Facit imperator
silentium [император водворяет безмолвие (лат.)]. Она цитировала хартию
короля Филиппа от 1307 года: Multos tenebimus bastonerios qui,
obmutescentes, sergentare valeant [мы будем содержать многих жезлоносцев,
которым надлежит молча исполнять свои обязанности (лат.)]. Она приводила
выдержки из главы LIII статута Генриха I, короля Англии: Surge signo
jussus. Taciturnior esto. Hoc est esse in captione regis [Встань по
приказу, данному знаком. Будь безмолвен. Так должно вести себя при
задержании по королевской воле (лат.)]. Особенно охотно пользовалась она
предписанием, которое рассматривалось ею как одна из наиболее старинных
феодальных привилегий Англии и которое гласило: "Под началом виконтов
состоят военные сержанты, каковые обязаны карать по всей строгости законов
всех вступивших в злонамеренные общества, всех обвиненных в каком-либо
тяжком преступлении, людей беглых и однажды присужденных к изгнанию...
обязаны применять столь внушительные меры тайного устрашения, чтобы мирное
население продолжало жить спокойно, а злоумышленники были обезврежены..."
Быть задержанным на основании этого постановления значило быть схваченным
вооруженной стражей (Vetus Consuetude Normanniae, MS. [древний нормандский
статут в рукописи (лат.)], часть I, раздел I, глава II). Юрисконсульты,
кроме того, приводили главу о servientes spathae из Charta Ludovici Hutini