сами эти рисунки, в которых, как сказала диктор Малявина,
дети со свойственной им непосредственностью выражают свою
пылкую любовь к Гениалиссимусу и горячую преданность делу
коммунизма и государственной безопасности. И ни слова обо
всех этих бунтах, пожарах, танках и самолетах.
передачи. Но конца передачи я не дождался. Раздался,
резкий телефонный звонок, и в трубке я услышал взволнованный
голос Эдисона Ксенофонтовича, или, точнее, Эдика.
серьезное и очень срочное. Ты не мог бы немедленно приехать
ко мне?
себе представляешь, что происходит в этом городе?
не менее у меня к тебе очень и очень серьезное дело. Внизу
у гостиницы тебя ждет бронетранспортер с пропуском,
подписанным лично министром обороны. С этим пропуском у
тебя не будет никаких неприятностей. Я тебя жду...
Открыв ее, я увидел уже знакомого мне полковника БЕЗО,
который сказал, что именно ему приказано доставить меня в
подземный городок.
потрясен тем, как Москва в считанные часы превратилась во
фронтовой город.
Движением руководили офицеры с красными повязками на
рукавах.
бесчисленных проверок, из-за которых нам пришлось добираться
до подземного городка часа два с половиной, если не больше.
Нормально? Ну да, я вижу, что нормально. Если бы не
нормально, ты бы никак не добрался. Ужас, что происходит.
Этот твой Сим...
даже понравилось. И теперь под именем Серафима он
приближается. Войска, посланные ему навстречу, без единого
выстрела переходят на его сторону. Откровенно говоря, я
просто не понимаю, как это можно. Люди еще вчера
прославляли коммунизм, клялись в верности Гениалиссимусу,
восторгались каждым его словом. А сегодня они крушат его
памятники, сжигают портреты и толпами переходят на сторону
Серафима. Неужели все их славословия и клятвы в вечной
преданности были всего лишь массовым лицемерием?
вообще лицемерны. Еще когда Древнюю Русь крестили, они с
удовольствием повыкидывали всех болванов, которым до того
молились, в Днепр.
это следовало сделать, И где он сейчас? Ага. А Серафим?
Уже? Так быстро? Ну что ж, будут новости, звоните еще.
космическим отрядом БЕЗО Гениалиссимус был арестован в
космосе, спущен с орбиты и доставлен на Лубянку.
интересно? Тогда тебе, может быть, интересно узнать, что
Серафим, сопровождаемый разнузданными толпами озверевшего
народа, пересек кольцевую дорогу и теперь движется в сторону
центра по шоссе имени Стратегических Замыслов
Гениалиссимуса.
розой, отхлебнул из него и, кажется, успокоился.
забытья, - не хочешь ли отведать еще? - и протянул
стаканчик мне.
считаешь, что за человек Серафим? Он, наверное, хочет жить
долго?
хочет. Хотят все, да не всем дано. Так вот слушай... - Он
оглянулся, проверил, закрыта ли дверь, и заговорил быстрым
шепотом. - Когда ты его увидишь, расскажи ему обо мне и
моем изобретении. Скажи, чтоб он приказал не трогать меня и
не мешать мне работать. А я с ним поделюсь. Я его
регулярно буду снабжать эликсиром, и он будет жить, сколько
захочет.
Если он будет жить, сколько захочет, он наваляет столько
глыб, что всех ими задавит.
сейчас будет не до них. Нет, ты пойми. То, что я говорю
сейчас, очень серьезно. Если он прикажет не трогать меня и
даст мне возможность работать, он будет жить практически
вечно. - Он замолчал, внимательно посмотрел на меня и,
подумав, сказал: - И ты тоже будешь жить. Пока не начнется
промышленное производство, мы будем потреблять эликсир
только втроем. Я, он и ты!
поможет.
А потом, когда распробуешь и осознаешь, что это делает тебя
вечным и молодым, эликсир будет казаться вкуснейшим
нектаром.
оба стаканчика и поменял их местами. За окном происходила
какая-то суматоха. Подъезжали и отъезжали военные паровики.
Куда-то с визгом промчалась карета скорой помощи. За ней,
но уже не с визгом, а воем пронеслась пожарная машина.
понятно. Обязательно сделаю все, что в моих силах.
Толпы на улицах хватают и тут же раздирают на куски комунян
повышенных потребностей и штатных агентов БЕЗО. О Гена,
кажется, я волнуюсь!
все, что в нем было. А потом вдруг задумался, отвел
стаканчик ото рта и увидел череп с костями. Его глаза были
полны ужаса, когда он перевел взгляд на меня.
Я выпил что-то не то. Я выпил смерть! - закричал он и
швырнул стакан на пол, и тот покатился под письменный стол.
- Гена! Гена! Гена! - обхватив голову руками, кричал в
истерике несчастный профессор. Вдруг остановился,
пристально посмотрел на меня и спросил тихо:
бледнеет.
в жизни, то, что происходило сейчас, оставило во мне самое
незабываемое впечатление.
моих глазах стал превращаться в глубокого старика. Не веря
себе, я видел, как у него быстро стали расти, седеть и
выпадать волосы. Лицо увядало и морщилось, как печеный
картофель.
весь затрясся, вскочил со сжатыми кулаками, посмотрел на
меня с ненавистью, плюнул и выплюнул все зубы, которые со
стуком посыпались по полу.
уже без ненависти, а в кротком смирении.