остальные колонисты. Торский сказал:
позора он не переживал с самого первого своего дня в колонии.
дернул плечом:
говорить! А доказательства я... потом представлю!
серьезным, но недаром он второй год был председателем на общем собрании:
должен считать, что тебя никто ни в чем не обвиняет. А что касается
поведения Чернявина, то об этом поговорим в комсомольском бюро. Обьявляю
общее...
слова Рыжиков. Он стоял прямой и спокойный, и его сильно украшала явно
проступающая колонистская выправка. Медленным движением он отбросил назад
новую свою прическу - и начал сдержанно:
он ошибается: я в колонии ничего не взял и никогда не возьму. И никаких
доказательств у него нет. А если вы хотите знать, кто крадет, так
посмотрите в ящике у Левитина. Сегодня у Волончука пропало два французких
ключа. Я проходил через механический цех и видел, как Левитин их прятал.
Вот и все.
Собрание затянулось надолго. Ключи были принесены, они, действительно,
лежали в запертом ящике Левитина, и это были те ключи, которые пропали
сегодня у Волончука. Левитин дрожал на середине, плакал горько, клялся,
что ключей он не брал. Он так страдал и так убвался, что Захаров
потребовал прекратить расспросы и отправил Левитина к Кольке-доктору. Он и
ушел в сопровождении маленькой Лены Ивановой - ДЧСК, пронес свое громкое
горе по коридору, и мимо дневального, и по дорожкам цветников.
напрасно старается.
что в колонии склонны были считать его природным голосом эсный бас, на
котором он играл в оркестре. И поэтому сейчас короткое слово Горового
показалось всем выражением общего мнения. Все улыбнулись. Может быть,
стало легче оттого, что хоть один воришка обнаружен в колонии, а может
быть, и оттого, что воришка так глубоко страдает: все-таки другим воришкам
пример, пусть видят, как дорого человек платит за преступление. И наконец,
можно было улыбаться и еще по одной причине: кто его знает, что там было у
Рыжикова в прошлом, но сейчас Рыжиков очень благородно и очень красиво
поступил. Он не воспользовался случаем
отыграться на ошибке Чернявина, он ответил коротко и с уважением к
товарищу. И только он один уже второй раз вскрывает действительные
гнойники в коллективе, делает это просто, без фасона, как настоящий
товарищ.
Марк Грингауз в своем слове дал прениям более глубокое направление. Он
спросил:
которые давно живут в колонии и никогда не крали, вдруг - на тебе:
начинают красть? Значит, в нашем коллективе что-то не так организованно?
Почему этот самый Левитин украл два французких ключа? Что он будет делать
с двумя французкими ключами? Он их будет продавать? Что он может получить
за два французких ключа и где он будет их продавать? А скорее всего тут
дело не только в этих двух ключах. Пускай Воленко, скажет, он бригадир
одной из лучших бригад, в которой столько комсомольцев, пускай скажет,
почему так запустили Левитина? Выходит, Левитин не воспитывается у нас, а
портится. Пускай Воленко ответит на все эти вопросы.
невинен. Левитин тоже в первой бригаде. И Воленко стоял с грустным лицом,
которое казалось еще более грустным отоого, что это было красивое строгое
лицо, которое всем нравилось в колонии. Он был так печален, что больно
было смотреть на него, и пацаны четвертой бригады смотрели, страдальчески
приподняв щеки.
лучшие комсомольцы в бригаде. Кто же у нас плохой? Ножик раньше все шутил,
теперь Ножик правильный товарищ, и мы его ни в чем, ни в одном слове не
можем обвинить. Левитин? После того случая, помните, нельзя узнать
Левитина. Учебный год Левитин закончил на круглых пятерках, читает много,
серьезным стал, аккуратным, в машинном цехе - пускай Горохов скажет - на
ленточной пиле никто его заменить не может. Я не понимаю, не могу понять6
почему Левитин начал заниматься кражами? Левитин, скажи спокойно, не
волнуйся, что с тобой происходит?
остановившийся взгляд на блестящую паркетную середину. Он не отвечал
Воленко и все продолжал смотреть в одну точку. Глаза четвертой бригады
были переведены с Воленко на Левитина; да, тяжелые события происходят в
первой бригаде!
набегающие слезы, губы его зашевелились:
чем-то, снова вперив неподвижный взгляд влажных глаз в пустое пространство
паркета. Может быть, вспомнил сейчас Левитин недавний день, когда в
"боевой сводке" написано было:
выполнил сегодня свой станковый план на 200 процентов..."
ключей - не пожалел человек самого себя! Игорь Чернявин крепко сдвинул
брови, сдвинула брови и четвертая бригада. Воленко, опершись локтем на
колено, пощипывал губу. Захаров опустил глаза на обложку книги, которую
держал в руке. На Захарова бросали колонисты выжидательные взгляды, но так
ничего и не дождались.
голову рукой. Володя Бегунок проиграл сигнал "спать", просунул голову в
дверь и сказал печально:
понимаешь, так позови, чтобы никто не знал, что он идет ко мне.
вытянулся, салюьнул точно, как будто в строю:
не украл. Это я хорошо знаю. Я тебя очень уважаю, очень уважаю, и у меня к
тебе просьба. Тебя обвинили, это очень печально, но... вот увидишь, это
потом откроется, а сейчас, что ж... потерпим. Это даже к лучшему,
понимаешь?
настрадался за сегодняшний вечер, что слезы не держались в его глазах. Они
покатились тихонько, глаза смотрели на Захарова с благодарной надеждой:
будут считать...
человеку не говори, о чем я тебе сказал. Полный секрет. Я знаю, ты
знаешь и Володька. Володька, если ты кому-нибудь ляпнешь, я из тебя котлет
наделаю!
улыбнулся, салютнул и ушел. Володя собрался еще раз сказать: "Спокойной
ночи!" - но неслышно открылась дверь и взлохмаченная голова Руслана
Горохова прохрипела:
хотел что-то сказать при этом движени, но ничего не сказал, кулак прошелся
по воздуху. Он снова взмахнул, и опять ничего не вышло. Тогда он обратил
прыщеватое суровое лицо к дивану:
смеялся, глядя на удивленного Руслана, потом протянул ему руку:
Шилова Юлия
Корнев Павел
Якубенко Николай
Глуховский Дмитрий
Василенко Иван
Зыков Виталий