не дав ему произнести ни слова, - как мог ты доверить совершенно незнакомому
человеку и свою возлюбленную и свои деньги? Выкладывай поживее все, что есть
при тебе, и отправляйся в ад вместе с проклятиями в адрес собственной
неосторожности.
без чувств упала следом.
восхитительное из злодеяний и получил за это очаровательную девицу и
кругленькую сумму; теперь пора повеселиться.
бессознательным состоянием жертвы, чтобы насладиться ею без помех. Я же с
сожалением подумал о том, что несчастная ничего не чувствует и не сможет
вкусить своего несчастья. Мое коварное воображение готовило ей такие
эпизоды, которые заставили бы ее до дна испить свою горькую чашу. Когда речь
идет о злодеянии, нужно, чтобы оно было обставлено с большим размахом и со
всей мыслимой утонченностью.
помогало. Я поднял ей юбки и стал щекотать клитор, и это сладострастное
ощущение разбудило ее.
жаркий поцелуй, - наберись теперь мужества! Оно пригодится тебе для того,
чтобы выдержать все несчастья до конца, потому что они еще не кончились.
новые мученья ты придумал? Неужели тебе мало того, что ты злоупотребил моей
доверчивостью и лишил меня всего, что я любила? Если ты грозишь мне смертью,
убей меня поскорее, дай мне соединиться с мечтой моей души, и тогда я прощу
тебе твое ужасное преступление.
девушки, - совсем близка и неотвратима, но прежде ты должна испытать
кое-какие унижения, кое-какие жестокости, без которых твоя смерть не
доставит мне большого удовольствия.
жадным взором бедра немыслимой красоты, ослепительной белизны... И я оставил
речи, чтобы заняться делом. Уверенность в невинности этой прелестной девушки
навела меня на мысль, которая в противном случае ни за что не пришла бы мне
в голову. Боже, какой узкий проход! Сколько в нем жара! Каким блаженством
будет моя победа! Способ, каким я стремился к ней, добавлял пикантности к
моему восторгу. Я увидел алебастровую грудь и, все больше склонясь к
оскорблениям, нежели к ласкам, я стал кусать и рвать ее зубами. О волшебная
сила природы! Элоиза, неожиданно облагодетельствованная ею, уступила,
несмотря на боль, чувству удовольствия, к которому я беспощадно подгонял ее,
- одним словом, она кончила. Ничто на свете неспособно сильнее разжечь во
мне похотливую ярость, чем ощущение того, что женщина приняла участие в моем
удовольствии.
видел. Одной рукой я раздвинул ягодицы, другой ввел член и приступил к
содомии. Господи, какое наслаждение я испытывал. Я принял ее боль, она
хотела закричать - я сунул ей в рот носовой платок. Эта мера
предосторожности испортила все дело: мой член выскользнул из пещерки. Я
понял, что надо немного приподнять тело жертвы и положить его на возвышение.
Я уложил Элоизу на труп ее любовника и соединил их таким образом, чтобы уста
их прильнули друг к другу. Невозможно описать ужас, страх, отчаяние девушки
при этом новом эпизоде. Не обращая внимание на ее судорожные рывки, я сделал
веревку из своих подтяжек и носового платка, крепко связал вместе оба тела и
спокойно продолжил прерванное занятие. О небо! Какие ягодицы! Какой на них
румянец! Какая при этом белизна! Тысячью и тысячью поцелуев осыпал я их,
было такое впечатление, будто я собираюсь пожрать этот восхитительный зад,
прежде чем проникнуть в него. Наконец я вошел внутрь, но сделал это с такой
стремительностью, так грубо и небрежно, что ее бедра окрасились кровью.
Ничто не могло остановить меня; я достиг дна, я хотел, чтобы отверстие было
еще уже, а мой инструмент еще мощнее, чтобы она сильнее страдала.
сумеешь ли ты кончить и на этот раз?
ягодицы, мои ногти вырывали из них нежную кожицу, которой украсила их
природа. Тысяча жестоких идей будоражила мой мозг. Я решил задержать
извержение, чтобы ничто не могло погасить огонь, который их порождал. Я
вспомнил ужасный эпизод с трупом мадам де Мольдан... Я припомнил все, что
слышал о неземном наслаждении телом только что убитого человека, и едва не
пришел в отчаяние оттого, что неистовые мои желания не дали мне совершить
еще и это злодеяние. Я покинул зад Элоизы и бросил безумный взгляд на
окровавленный труп Альберони. Я спустил с него панталоны, он был еще теплый;
я увидел превосходные ягодицы и осыпал их поцелуями; я языком подготовил
себе проход; я вторгся в него и испытал такой восторг, что моя сперма
хлынула потоком в задницу убитого мною любовника как раз в тот момент, когда
губы мои впивались в зад любовницы, которую я должен был пристрелить в
следующую минуту.
мои настойчивые угрозы - сочетание стольких стимулов, перед которыми не
устоит и железное сердце, вновь возбудило меня. Но на этот раз, наполненный
яростью, дрожа от сладострастного гнева, который буквально сотрясал меня, я
не мог возбудиться до необходимой точки без жестокостей. Я наломал в кустах
веток, сделал из них розги, раздел догола свою юную жертву и отхлестал все
ее тело, не пропустив груди, столь жестоким образом, что ее кровь залила
раны ее возлюбленного. Насытившись этим, я придумал новые забавы: заставил
ее слизывать кровь с ран Альберони. Она повиновалась, но приступила к этому
как-то нежно и неуверенно, и тогда я нарвал колючек и натер ими самые
чувствительные места ее тела: натолкал их в вагину и ободрал ими обе груди.
В конце концов я вскрыл труп юноши, вырвал его сердце и, сунув его в лицо
жертвы, принудил ее откусить несколько кусочков. Больше сдерживаться у меня
не было сил, и гордый Жером, который только что распорядился жизнью двух
человек, сам покорился велению своего фаллоса, ибо известно, что
противостоять ему невозможно. Подстегиваемый желанием сбросить семя, я
заставил жертву взять в рот член ее мертвого возлюбленного и в таком
положении овладел ею сзади. В руке у меня был кинжал: я готовился лишить ее
жизни в момент своего оргазма. Он приближался, я оттягивал этот решающий
момент, я медлил с ударом, наслаждаясь восхитительной мыслью о том, что мой
неземной восторг смешается с последним вздохом той, которую я содомировал.
испытает самые ужасные минуты в человеческой жизни, когда я буду
наслаждаться самыми сладостными". Меня охватило опьянение; я схватил ее за
волосы одной рукой, а другой несколько раз вонзил кинжал в ее тело: в бок, в
низ живота и в сердце. Она испустила дух, а мое семя все еще не пролилось. И
вот тогда, друзья мои, я понял, как приятно убивать существо, совокупляясь с
ним. Анус несчастной сжимался и разжимался одновременно с ударами, которые я
наносил, и когда я пронзил сердце, сокращение было настолько мощным, что
едва не раздавило мой член. О неземное блаженство! Ты было первым в ряду
подобных наслаждений, которое я испытал в своей жизни, но именно тебе я
обязан бесценнейшим уроком, который служит мне поныне! Обыкновенно после
столь мощного волнения наступает расслабление, но в злодейских душах,
подобных моей, зрелище совершенного злодеяния тотчас разжигает огонь нового
желания. "Я совокупился с трупом любовника, - подумал я, - так почему бы не
насладиться мертвым телом любовницы?" Элоиза все еще была прекрасна: ее
бледность, беспорядок ее роскошных волос, соблазнительность застывших линий
ее очаровательной мордашки - все это снова привело меня в возбуждение; я
проник в ее анус и кончил в последний раз, впиваясь зубами в мертвую плоть.
без удовольствия думая о том, что совершил: в самом деле, если бы я
почувствовал раскаяние, разве мог бы мой фаллос восставать столько раз после
того памятного дня?.. Нет, я ничуть не жалел о том сладостном преступлении,
было только жаль, что оно длилось так недолго.
и его окрестностей и характер его жителей мне вовсе не понравились, и я
решил ехать в Сицилию. Именно там, подумал я, находится колыбель тирании и
жестокости: все, что было написано поэтами и историками о грубости древних
обитателей этого острова, навело меня на мысль, что я найду следы их пороков
в потомках листригонов, циклопов и логофагов {Мифические народности,
описанные Гомером в "Одиссее". Листригоны - людоеды-гиганты, обитавшие в
Сицилии, циклопы - одноглазые великаны, логофаги - жестокие великаны,
"пожиратели лотоса".}. Скоро вы увидите, насколько я оказался прав и
насколько можно назвать представителей знати и богатых негоциантов этого
восхитительного острова достойными продолжателями разврата и жестокости
своих предков. Захваченный этим проектом, я проехал всю Италию, где, не
считая нескольких сладострастных эпизодов и нескольких тайных и ничем не
примечательных преступлений, которым я предавался, чтобы поддержать себя в
нужной форме, мне не встретилось ничего, сравнимого с тем, о чем пойдет речь
ниже, и достойного вашего внимания.
симпатичного торгового судна, которое отправлялось в Мессину и на котором
мне представился случай совершить одно бескорыстное преступление, настолько
же необычное, насколько пикантное. С нами плыла супруга одного
неаполитанского торговца, с ней, были две очаровательные девчушки, которым
она приходилась матерью, которых она вскормила грудью и любила безумно.
Старшей было лет четырнадцать, она была обладательницей интересного
мечтательного личика, прекраснейших волос и столь же прекрасной фигурки.
Очарование ее сестры, младше первой года на полтора, было совсем другого
рода: более пикантные черты, менее привлекательные, чем у старшей, но зато
намного более возбуждающие - словом, она имела при себе все необходимое,
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Громыко Ольга
Пехов Алексей
Никитин Юрий
Майер Стефани