были вынуждены смириться и подчиниться. Тарик Азиз хранил молчание, когда
Али Хассан Маджид, сводный брат Саддама Хуссейна, в ту пору занимавший пост
министра внутренних дел, организовал истребление курдов не только в Халабже,
но и в пятидесяти других городах и деревнях, стертых с лица земли
артиллерией, авиацией и отравляющими веществами.
него нет выбора. Если что-то случится с его хозяином, то навсегда будет
покончено и с ним. Однако в отличие от большинства других, Азиз был слишком
умен, чтобы верить в популярность режима Саддама. Он боялся не столько армии
коалиции, сколько мести народа Ирака, которая не замедлит обрушиться на
него, как только падет режим, защищающий Азиза и ему подобных.
Тарик Азиз решал одну проблему: как сформулировать угрозу американцев, чтобы
обратить неизбежный гнев раиса не на себя. Он понимал: раис вполне может
заподозрить, что это он, именно он, министр иностранных дел, подал
американцам мысль о такой угрозе. Параноик руководствуется не логикой, а
только звериным инстинктом, который может подсказывать иногда верные, а
иногда неверные решения. Подозрений раиса было вполне достаточно, чтобы были
казнены не только многие невинные люди, но и их семьи.
же время недоумевающе улыбался.
редкость добродушно. Он одобрительно выслушал взволнованный доклад Тарика
Азиза о переговорах в Женеве, об одобрении и поддержке позиции Ирака всеми,
с кем бы министр ни обсуждал эту проблему, о том, что на Западе, очевидно,
растут антиамериканские настроения.
американских поджигателей войны и даже когда, увлекшись своими гневными
обличениями, министр упомянул, что сказал ему Джеймс Бейкер. Вопреки
ожиданию вспышки гнева раиса не последовало.
а Саддам Хуссейн продолжал кивать и улыбаться.
его с успешным выполнением миссии в Европе. Казалось, для Саддама не имел
никакого значения тот факт, что по всем принятым дипломатическим меркам
миссия закончилась полным провалом: Азиз везде и во всем получал только
отказы, даже хозяева принимали его с подчеркнуто холодной вежливостью, а все
его попытки поколебать решимость коалиции выступить против Ирака закончились
ничем.
конце аудиенции. Это была как бы ремарка в сторону, предназначавшаяся для
ушей лишь одного Азиза. Провожая министра до двери, президент пробормотал:
сюрприз для американцев. Не сейчас, пока еще рано. Но если только бени кальб
попытаются перейти границу, я отвечу не газами, а кулаком Аллаха.
же хотел сказать раис. Как и другие приближенные Саддама, он получил ответ
через двадцать четыре часа.
собрался в президентском дворце на углу улиц 14-го июля и Кинди. Через
неделю дворец был разбомблен до основания, но к тому времени хозяина дворца
там уже не было и в помине.
Какое бы высокое место ни занимал человек в багдадской иерархии, каким бы
доверием ни пользовался, никто - за исключением крохотной группки близких
родственников, нескольких друзей и личных телохранителей - не знал, где
будет находиться раис в такое-то время любого дня.
жив, то это случилось лишь потому, что он с настойчивостью маньяка
обеспечивал собственную безопасность, которую не доверил ни контрразведке,
ни секретной полиции и уж тем более ни армии - даже ее отборным частям,
Республиканской гвардии.
были очень молоды, большинство только-только вышли из подросткового
возраста, но они были фанатично преданы Саддаму Хуссейну. Командовал
Амн-аль-Хассом родной сын раиса Кусай.
улице и в каком автомобиле поедет раис. Его визиты на военные базы или
промышленные предприятия всегда были неожиданностью не только для тех, к
кому приезжал президент, но и для его ближайшего окружения.
Иногда несколько дней он проводил в президентском дворце, а потом вдруг
исчезал в своем бункере, который находился глубоко под землей за отелем
"Рашил".
шеф-повара. Напитки подавались к столу только в нераспечатанных бутылках.
каждому члену Совета революционного командования повестки. Таким образом ни
у кого не оставалось времени для подготовки покушения.
отправлялись на специальную стоянку. Каждый из приглашенных должен был
пройти под аркой детектора металлических предметов; проносить на совещания
личное оружие категорически запрещалось.
кабинете для заседаний. Восемь из них сидели во главе стола, по четыре
человека с каждой стороны трона. Остальные устроились вдоль длинного стола
лицом друг к другу.
плюс восемь других членов совета были родом из Тикрита или ближайших к нему
поселков, все являлись ветеранами баасистской партии.
девять - генералами сухопутных войск или авиации. Бывший командующий
Республиканской гвардией Саади Тумах Аббас только утром получил повышение:
он стал министром обороны и теперь, сияя от счастья, занял место во главе
стола. Его предшественником был курд Абд аль-Джаббер Шеншалл, который давно
заслужил славу безжалостного палача собственного народа.
Ридха, командующий артиллерией, Али Мусули, руководивший инженерными
частями, и Абдуллах Кадири, командующий бронетанковыми войсками.
Убаиди, шеф Мухабарата, Хассан Рахмани, руководитель контрразведки, и Омар
Хатиб, шеф секретной полиции.
занял свое место, жестом позволил сесть остальным и начал читать свое
заявление. Совет собирался не для обсуждений, а для того, чтобы внимательно
слушать хозяина.
удивился. Сорок минут Саддам разглагольствовал о бесконечных успехах,
достигнутых под его руководством, и лишь потом сообщил членам совета
новость. Первоначальной реакцией пораженных присутствующих было гробовое
молчание.
накануне войны цель была наконец достигнута, казалось невероятным. Уже одна
весть об этом достижении могла внушить страх и ужас всему миру и повергнуть
в трепет даже могучую Америку. Божественное провидение. Только теперь Бог
был не на небесах, он сидел рядом с членами совета и спокойно улыбался.
примеру поторопились последовать и другие; каждый боялся подняться последним
или хлопать в ладоши не так громко, как другие. Потом возникла обычная
проблема: никто не хотел первым прекращать аплодисменты.
масштабно мыслящий шеф контрразведки, очистил стол от всех бумаг, приказал
никого к нему не впускать и подать чашку крепкого черного кофе. Ему нужно
было тщательно обдумать новую ситуацию.
баланс сил на Среднем Востоке изменился, и пока никто об этом не знал. Раис,
подняв руки, с поразительной скромностью призвал прекратить овацию,
продолжил совещание, а потом заставил каждого из присутствующих поклясться
хранить молчание.
эйфорию, которая не миновала и его, он уже предвидел серьезные осложнения.
друзья - а еще лучше, твои враги - не знают, что оно у тебя есть. Лишь в
этом случае потенциальные недруги приползут к тебе на коленях и будут
клясться в вечной дружбе.
сообщало об успешных испытаниях и предоставляло другим странам сделать
выводы самим. В иных случаях правительство лишь намекало на то, что у него
есть атомная бомба, но не приводило никаких подтверждений; так поступили,
например, Израиль и Южно-Африканская Республика. Тогда всему миру и особенно
соседним государствам оставалось лишь догадываться о том, насколько
обоснованы эти намеки. Иногда второй вариант давал даже лучшие результаты,
ведь человеческая фантазия не знает границ.
бесполезными. Если даже то, что он услышал на совещании, было правдой, - а
Рахмани не был уверен, что совещание не являлось лишь очередным спектаклем,
призванным спровоцировать утечку информации и оправдать новую волну расправ
и казней, - то за пределами Ирака никто не поверит в реальность атомной
бомбы Хуссейна.