исследовали брод, струя воды обошла позади наших машин и образовала
новый рукав. Пойма превратилась в топкое болото, и мы едва выбрались
назад на склон долины. Надо было обождать, пока обтают снега на горах.
вверх к гранитным скалам тянулись могильники. Меня осенила счастливая
идея. Двадцать один человек - состав нашего отряда - представляли
собою серьезную рабочую силу, и ее можно было использовать для
раскопки одного из могильников в помощь монгольским археологам. Опыт
раскопки и полученные при удаче материалы могли оказаться полезными
для национального музея в Улан-Баторе.
диаметром, с четырьмя огромными вертикальными глыбами, установленными
против стран света по периметру круга. В центре лежал маленький холмик
замшелых камней.
постарался картинно расписать замечательные случаи находок драгоценных
кладов. В каждом участнике экспедиции пробудилась душа кладоискателя.
Через несколько минут рабочие, шоферы и научные сотрудники бешено
раскидывали камни на холмике. Никогда еще работа не производилась с
таким азартом, но холмик оказался предательским. Под насыпью
сравнительно мелких камней прошли все более укрупнявшиеся плиты,
которые мы отворачивали с большим трудом. Плиты были уложены
шатрообразно в четыре слоя, и все промежутки между ними забиты
камнями. Последнюю плиту сначала хотели зацепить машиной, но все же
соединенными усилиями подняли и отвалили в сторону. Под ней оказалась
еще большая плита, в шесть квадратных метров, которую ни "ЗИС", ни
весь состав нашей экспедиции не смогли бы перевернуть. Пришлось копать
рядом с плитой траншею и подходить под нее сбоку.
мужчины громадного роста старше шестидесяти лет. Он лежал на спине
головой на запад, с запрокинутым вверх лицом. Странным образом у
скелета отсутствовали кисти обеих рук. Вместе с покойником не было
найдено абсолютно ничего. Ни одного осколка посуды, обломка оружия,
следов каких-либо украшений или одеяний, так как если бы человек был
похоронен совершенно голым. Высказывались предположения, что тут
похоронили какого-то раба или врага, но в таком случае все это
гигантское сооружение было бессмысленным. Такие огромные плиты могли
перетаскиваться лишь доброй сотней человек, и то под кнутом.
под плиту, но Эглон пропитал их столярным клеем. Мы взяли череп, бедро
и необыкновенно массивные поясничные позвонки. Судя по черепу,
покойник был не монголом, а представителем европейской расы. С большой
осторожностью мы упаковали кости, пролежавшие под плитой около трех
тысяч лет, и передали их впоследствии археологам экспедиции профессора
С.В. Киселева. Рабочие сильно разочаровались - никакого клада и даже
ничего мало-мальски интересного. Как бы то ни было, за день была
проделана поистине гигантская работа.
восьмидесяти километров, опять застряли перед речкой Туин-гол
("Галочья речка"). Эта многоводная речка имела устрашающий вид: больше
чем на километр разлились многочисленные протоки с неистово несущейся
черной водой. Под чистейшим небом Монголии самые прозрачные реки
кажутся темно-синими, почти черными. Четыре часа подряд искали брод,
но два главных протока были совершенно непроходимы. Однако вода быстро
шла на убыль, и на следующий день можно было попытаться форсировать
препятствие. Остановка оказалась кстати. У моей "командирской"
машины - "Волка" отломился кронштейн подрессорника, и машина стала
крениться на крутых поворотах и косогорах. Усилиями всех механиков
удалось устроить хитрое приспособление из бревен, двух кусков старой
рессоры и большого количества проволоки, с которым машина благополучно
пришла в Улан-Батор. Началась всеобщая стирка (купание состоялось
ранее, при поисках брода). Вечером я отправился в геологическую
экскурсию вверх по реке и вернулся только в сумерки, застав в лагере
полное смятение.
лошадях гостей наша молодежь устроила скачки. Обогнал всех Коля
Брилев, а не в меру азартный Пресняков грохнулся на всем скаку с
лошади, уцелев прямо-таки чудом. Седло свернулось под брюхо коня, и
тот, напуганный, долго носился по долине, пока не превратил седло в
клочья и щепки. Владелец коня, старик, пришел в страшное огорчение.
Нервно куря трубку за трубкой, он рассказал, как на этом седле,
служившем ему уже тридцать лет, он ездил в Китай, к Тибету и к
границам России, - последнее путешествие он проделал с войском
национального героя Монголии Сухэ-Батора. В общем, за седло старику
пришлось заплатить семьсот тугриков, и Пресняков месяц отрабатывал
свою попытку состязаться с аратами в верховой езде.
Малеева и повара, разделась догола. Эглона освободили от трудной
работы по возрасту, Малеева - по больному сердцу, а повара - из-за
нарывающих рук. Мы решили поддерживать машины в воде и подталкивать
их, что облегчало переправу. С нашими тяжело груженными машинами
переправа была нелегким и довольно рискованным предприятием.
Рождественский поторопился и, не обладая опытом в переправах, утопил
полуторку в глубокой протоке. Мы поспешно спустили груз машины - бочки
с бензином - вниз по течению. Сняли аккумулятор и вытащили полуторку
"вручную" на косу. Приходилось торопиться, так как вода снова начала
прибывать. Все же мы провозились около четырех часов, пока вылили воду
и масло из мотора полуторки, промыли и запустили машину.
сомон знака счастья") и Тацаин-гол ("Ракитовая речка") - форсировали с
ходу, даже не снимая вентиляторных ремней, только с замотанными
изоляционной лентой приборами зажигания.
прошедшие в борьбе с водой. Шум несущейся на перекатах воды, боль в
глазах от ослепительного блеска солнца на речках, яростный рев
моторов, огромные всплески от тяжелых "ЗИСов" и, главное, дружная,
веселая, ни на минуту не ослабевающая работа всех участников
экспедиции...
врага, но и этот враг остался побежденным.
призрачная Бага-Богдо. Теперь на всем пути были прекрасно видны три
наших "маяка" 1948 года: Ихэ-Богдо, за ней чашеобразная Тевш
(Дунда-Богдо) и угрюмая Бага-Богдо. В стороне Ихэ-Богдо, на скатах
последних отрогов Хангая, виднелись огромные базальтовые поля,
протягивавшиеся к подножию трех Богдо. Эти черные плоскогорья голубели
от марева нагретого воздуха, и казалось, что за остроконечным
мелкосопочником сразу начинается сияющее голубое море.
высокий зубчатый гребень кварцевой жилы, словно хребет снежно-белого
дракона. Повсюду разбросаны куски абсолютно белого кварца, точно
снежные глыбы среди зеленой травы. А справа продолжали реять над
мрачными базальтовыми плато воздушно-голубые призраки трех высочайших
гор Гобийского Алтая, столь хорошо знакомые нам по очертаниям.
донимала зловредная мошкара. Для спасения от нее мы остановились на
ночлег на вершине перевала в две тысячи двести метров абсолютной
высоты у горы Хан-ула. Больше препятствий до Убур-Хангая не было. Но
там протекал Онгиин-гол - река, по размерам несравнимая с теми, какие
мы едва преодолели. Разлив на Онгиин-голе исключал всякую возможность
переправы.
грозно вздувшуюся реку. Только у края долины оказалась протока, в
обычное время сухая. Сейчас вода в ней доходила до коленей. Однако
"Тарбаган" умудрился получить сильное повреждение: Лихачев сунулся в
протоку с ходу, машина подняла огромный вал, вода ударила в радиатор,
который Лихачев поленился прикрыть фанерой, погнула лопасти
вентилятора, а тот распорол несколько трубок на задней поверхности
радиатора. Пришлось снимать его и запаивать трубки. В этом рейсе
"Тарбагану" вообще не везло. Он еле полз на длинных под(r)емах и жег
неимоверное количество масла - кольца в моторе сильно подносились.
Вчера пробило якорь динамо, а сегодня - новая авария. Четыре часа были
потеряны и вместе с ними - надежда доехать завтра до столицы Монголии.
Мы остановились на ночлег на гранитном плоскогорье, как раз на месте
нашего обеда в 1948 году. Все было на месте - и лужа, из которой тогда
брали воду, и незабудки, которые собирала Лукьянова, и угольки от
нашего костерчика. Казалось, что мы побывали здесь только вчера - так
медленно течет время в монгольских просторах.
Прозоровский решил снять несколько кинокадров, мы остановились на
обед.
туча наплывала с запада, оттуда порывами дул холодный ветер. Усталые
люди растянулись на земле, я тоже укрылся от ветра под радиатором
своего "ЗИСа". Разговоры умолкли, ветер монотонно шелестел жесткой
полынью. Звонко капала вода из разбитых дальней дорогой радиаторов, и,
словно в такт им, кто-то перебирал струны гитары, издававшей редкие
звенящие ноты. Совсем рядом высились грозные зубцы Онгон-Хаирхана, и
свежий запах молодой полыни затоплял все плоскогорье. Таков был
последний рабочий день далекого Западного маршрута. Переночевать
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Шилова Юлия