как соевый сыр, руки склеены веревкой, а волосы и платье - кровью и тухлым
яйцом. Каждый день, пока он был без сознания, стражники обкладывали его
бычьими потрохами и били над ним гусиные яйца, - лучшее средство против
колдовства...
семи углам курились треножники и на письменном коврике прилежный секретарь
растирал тушь. Однако, надо сказать, от Даттама так мерзко несло гусиной
кровью, что даже аромат "мира и спокойствия" не помогал. А в восьмом углу
сидит человек - в простом платье без знаков различия, брови - оправа,
глаза - жемчужины, так и чувствуют собеседника. Исхудавший, озабоченный -
Харсома!
храма не сказали ни слова, не сказали даже, что Даттама первый раз взяли у
храма и в монашеском плаще, а написали, что колдун проник в город, чтоб
навести порчу на цистерны с водой.
выхватил корзинку, закричал: "Оживи!" Гусь перевернулся и ожил, колдун
ухватил за хвост и полетел.
потерял сознание и смертного приговора не слышал.
свою, что называется, прикрыли шапкой. Бажар захватил половину Иниссы, а
Рехетта обложил столицу провинции и грозился, что превратит в лягушку
всякого, кто обидит племянника. Наследник Харсома приказал не торопить с
казнью и беречь Даттама, как золотую денежку. А тюремщики боялись пророка
и жалели его племянника.
на треножниках, может обернуться уткой и барсуком, а окропишь его гусиной
кровью - и пропало все его умение. А любому мужику эта кровь нипочем, лей,
не лей, глупей не станет.
парнишечка: покойный наместник затравил его собаками.
собрались вокруг и рассказывали друг другу про него басни.
это господин Баршарг сочинил из мести за брата. Всем известно, что ты знал
о приезде экзарха и пришел с ним поговорить. Вы же, говорят, с ним старые
друзья... А злые люди тебя до наследника не допустили.
назначили его, чтоб сгубить в государевых глазах... Войска не дали...
Каждый шаг стерегут... Попробуй он тебя помиловать или с тобой поговорить,
тут же и его голова полетит...
говорит:
сейчас не трудно достать, ногти-то.
не смогу...
курьера, завернул Даттама в плащ и вывел через сад на улицу.
дай.
его к горлу стражника:
если этот глупый стражник проговорится? Арфарра займет мое место на дыбе!"
утопив труп в казенном озерце, том самом, в которое когда-то старый судья
швырнул взятку Бужве.
велел разбудить его в час Росы, чтоб выйти из городу вместе с народом,
ходившим на строительство укреплений; стражники должны были заявить о
бегстве лишь в полдень.
принимает то ли любовника, то ли вовсе клиента в неурочный час. А он сам
имел на женщину виды... Разве может такое быть терпимо?
Дернулся: трое стражников справа, двое слева, а шестой бьет над ним
гусиное яйцо.
яичницу сделаем...
город.
обменялся с ней одеждой, а сам утек через нору.
- велел носить человечью личину...
протоколы допроса.
фейерверками, за стенами ликует народ. Даттам понял, что войска мятежников
отходят от столицы и подумал: завтра меня казнят... Стало одиноко и
страшно. В конце концов, двадцать два года...
злые чары...
глаза... Понесли в паланкине с решетками к площади назиданий. Даттам
глядит: солнце сверкает на мокрой черепице, пахнет свежими лепешками, и
зелень так и лезет, так и тянется, хватает за душу пальчиками. Стоит
Верхний Город, - здания как жемчужины, стены как оправа... осунулся,
погрустнел.
иршахчановыми очами, мимо управ, мимо цехов, через семь ворот, через пять
арок - вниз, вглубь, - крытой дорогой внутрь Шакуникова храма.
столбов, старая катальпа меж золотых столбиков, нефритовая галерея...
Ввели в павильон: стены - в узорочье, узорочье - в зеркалах, от зеркал
павильон как человечья душа: снаружи - замкнут, изнутри - безграничен.
секретарь экзарха Арфарра, и сам экзарх. Экзарх обмахивался веером, а
Арфарра прямо на коленях держал обнаженный меч.
рук Даттаму так и не развязали. Экзарх кивнул Даттаму, чтобы тот сел, и
проговорил:
города, и меня завезли сюда попрощаться перед казнью.
наместником Варнарайна, а сегодня утром его войска вместе с моими войсками
выступили против разбойника Бажара. Только злодеяния прежних властей
толкнули народ на мятеж: почему бы не помириться с теми бунтовщиками,
которые, по мере сил, выказывали свою преданность династии?
протянул Даттаму зеленый треугольник.
Адресован он был лично Харсоме, а подписан пророком, и число на нем стояло
за две недели до начала восстания.
титула, и отчего не хотел звать варваров, и отчего поверил Баршаргу.
восстание по твоей указке?
скрыты от людских глаз, однако же нет вещей, у которых не было бы истинных
причин.