Чтение 80–й страницы книги ~Осенние визиты~

Пламя темнело, оно уже не было желтым и солнечным. Сиреневая искра на
фитиле, черный зрачок, пытавшийся выглянуть из-под ее пальцев...

Руки упали, больше не в силах прикрывать огонь. И тот погас,
немедленно, с резким хлопком, похожим на вздох рвущейся ткани.

В глазах закружилось, и Анна упала.

Ее отвели на воздух, усадили на скамейку. Двое мужчин и женщина, она
смутно видела их сквозь текущие безостановочно слезы. Мужчины почти сразу
ушли, убедившись, что она приходит в себя. Мало ли какое горе привело
человека в храм. Любому может стать плохо...

Женщина осталась сидеть рядом. Средних лет, в темной одежде, в
бесформенном вязаном берете, из под которого выбивались уже седеющие
волосы.

- Лучше вам? - спросила она. Взяла ее за руки.

Анна молча кивнула, вытирая плечом слезы.

- Горе?

Почему-то она кивнула. И тут же устыдилась себя. Не было ведь у нее
никакого горя, мир впереди был светел и чист. Только ее глупый характер,
слабые нервы...

- Я... я не знаю, - поправилась она. - Нет, наверное. Просто я
поставила свечу, во здравие...

- Погасла?

Женщина ее понимала. От этого сразу стало легче, но опять пробились
слезы.

- Да.

- Это не горе, девочка. Всякое бывает, нельзя из-за этого плакать.

- Три раза погасла! - с мучительным облегчением выдохнула Анна. - Три
раза!

- Свечи люди делают, - женщина оставалась спокойной. - Случай.

Анна кивнула. Она понимала ее правоту, но вот сердце все равно
колотилось, частило, и было страшно, нестерпимо страшно.

- Глупая я, - признала Анна. - Вы простите...

- Ничего, ничего, - женщина все держала ее ладони, грела в руках,
смотрела куда-то мимо, печально и безысходно.

- У вас горе? - теперь спросила Анна.

Женщина кивнула, просто сказала:

- Сестра умерла. Убили. Ехала в гости, но вот... не довелось.

В ее голосе не было ни ненависти, ни злобы. Наверное, они были
вначале, но вот уже исчезли, растворились. Осталась лишь виноватая тоска.

- Позвонили вчера, мы-то уже встречать собирались. Нашла деньги,
прилетела...

Что тут говорить, Анна не знала. Ей и с родными ушедших больных было
говорить мучительно трудно, это старались брать на себя другие врачи. Но
женщина не ждала сочувствия, продолжала:

- Это - горе, девочка. А свеча... свеча - это случай.

Она не рисовалась, конечно, своей бедой. Но Анна все же возразила:

- Случай - он тоже в руке Божьей.

Женщина пожала плечами:

- Есть ли у Бога время за каждой свечой приглядывать? Когда он и за
людьми-то не успевает.

- Простите, - шепнула Анна. - Мне очень жаль, правда.

Женщина молча кивнула, принимая ее слова.

- Я пойду, - сказала Анна. - А вы в храм возвращайтесь, там легче
будет.

- Разве в этом дело - где легче?

Она снова не нашлась, что ответить. Она была лишь глупой,
запутавшейся девчонкой, старательным, но бесталанным врачом, человеком,
который не может даже принять выпавшее ему счастье.

- Пожалуйста, положите, "на храм", - Анна выгребла из кармана остатки
денег, протянула женщине. Та удивленно посмотрела на нее:

- А не пожалеешь? Тут ведь много.

- Я знаю. Не пожалею.

Женщина взяла деньги, покачала головой:

- Я положу. Но впредь так не делай, хорошо? Люди разные бывают.

- Вы хорошая, я же вижу!

- Ну и что? Хорошая-плохая, ничего это не значит. Слова. Ты мне
столько денег даешь, сколько я за год не зарабатываю.

- Возьмите себе! - радостно сказала Анна. - У вас горе, вам
пригодится!

Женщина впервые улыбнулась, горько, но с ласковой благодарностью.

- Нет, не надо. С горем каждый воюет сам. Пока сил хватает. А они у
меня еще есть.

Она наклонилась к Анне, коснулась губами лба:

- Счастья тебе, девочка. Не бойся ничего.

- Разве так бывает?

- Нет. Но ты все равно не бойся.

Завтрак им принесли в номер. Карамазов не отказался бы и от того,
чтобы спуститься с Марией в ресторан - это, наверное, упоительное чувство.
Сидеть рядом с красивой женщиной, рядом с _е_г_о_ женщиной, ловить чужие
взгляды, направленные на Марию. Но той, похоже, сейчас претило людское
внимание.

Ничего. Он еще успеет узнать это ощущение. И не только с Марией.
Впереди была беспредельная свобода. Они победят, обязательно. Ему будет
принадлежать любая женщина, которую он захочет. А может быть - в груди
сладко заныло - и любая _д_е_в_о_ч_к_а_. Ведь мир примет его свободу и
доброту Марии...

И никто не посмеет над ним смеяться!

- Мне надо сделать один звонок, - сказал Илья, подходя к телефону.
Это утро было словно соткано из звонков, переговоров, интриг Посланников,
но он не задумывался об этом.

- Кому? - поинтересовалась Мария.

- Диспетчеру, - Илья усмехнулся. Женщина поняла. Ледяным тоном
спросила:

- Ты собираешься продолжать прежнюю работу?

- Вряд ли это необходимо. Но уведомить об отказе я должен, это
профессиональная этика.

- Как хочешь, - Мария все же казалась недовольной. Смотрела в окно,
хмурилась, потом обронила: - И где эта девчонка?

В ее голосе было куда больше раздражения, чем полчаса назад у Ильи.
Но он не стал иронизировать. Набрал номер, дождался шамкающего
стариковского "алло".

- Доброе утро, Роман Эмильевич, - сказал Карамазов. - Это Георгий.

- Здравствуй, здравствуй, - пробормотал старик на том конце провода.
- Сантехник, что ли?

Пенсионер, подрабатывающий себе на хлеб и дешевую бормотуху работой
на контактном телефоне, вряд ли догадывался о настоящем занятии одного из
своих клиентов. В общем-то, так оно всегда и делалось.

- Сантехник, - сказал Илья, ухмыляясь.

- Сейчас, сейчас, - голос старика стал менее любезным. Сантехника,
пусть и самого крутого, он не числил среди клиентов, достойных особого
уважения. - Дай штаны застегну, из туалета вытащил.

Карамазов искренне веселился.

- У меня все записано, звонили тебе, сейчас...

Илья насторожился. В общем-то он не ожидал заказа. Слишком мало
времени прошло с двух последних акций. Ни Романов, ни второй постоянный
посредник, чье имя ему пока не удалось узнать, так часто его не
беспокоили.

Остальные связывались с ним иными путями.

- Вот. Есть тебе заказ, - старик шуршал бумажками. - Большой заказ...
От Николая.

Романов...

- Установить пять ванн, отечественных, с гидромассажем, - важно
прочитал дед. - Слышь, а разве бывают такие?

- Бывают, - щурясь сказал Илья. - Но очень редко.

Ванны означали ликвидацию. Отечественные - легкость клиентов.
Гидромассаж - оплату выше стандартного тарифа.

Черт возьми, и отказываться-то жалко!

- Давно звонили? - спросил он.

- Три дня назад, - старик опять завозился у телефона. - Э, да я
напутал. Тут написано - пять _п_а_р_ ванн, отечественных, с гидро...

Парные мишени? Десять клиентов? Причем, именно пятью два, а не просто
десять? Илья почувствовал восторг. Надо же, какие совпадения случаются!
Значит, Романов, заказавший убийство Посланников двум лохам, пытался
всучить этот заказ и ему! Какие странные пересечения творит судьба!

- И номер записан, - закончил старик. - Этого... пэйджера...

Обычно Карамазову оставляли номер пэйджера лишь после подтверждения
заказа. Он связывался, и называл номер, по которому его могли найти в
течении получаса. Но сейчас заказчик явно спешил.

- Диктуйте, Роман Эмильевич.

Старик послушно назвал номер. Потом полюбопытствовал:

- Может, и у меня заказ возьмешь, а? Бачок прохудился, течет второй
месяц. Ни смыть, ни поспать как следует... Бачок советский.

Илья затрясся в приступе хохота. Ну да? Бачок течет? Акция
предупреждения, уничтожение машины или квартиры клиента, выстрел под ноги,