ты отделился от своей ужасной маски, что ты жив, истинный, прежний,
неизменный, что я снова могу любить тебя, гордиться тобой. Гордиться
собой, что выпало мне такое счастье - любить тебя, поклоняться тебе!
закрыв лицо руками. Меня терзало отчаяние. Я сам был готов зарыдать,
кричать и ругаться, а еще лучше схватиться бы с кем-нибудь в дикой драке -
кулаками и зубами. Еще никогда я так не любил Елену, как любил ее сейчас.
И еще никогда между нами не было такого барьера, такой стены непонимания и
ошибок. Я готов был биться головой в эту непроницаемую стену отчуждения,
но голова не могла пробить ее, требовались слова, только я не находил
таких слов. Я был иной, чем всегда думал о себе. Я чувствовал, что если
она не перестанет плакать, я сам упаду перед ней на колени и буду губами
пить ее слезы, и просить прощения, и обещать все, что она пожелает. И с
ужасом понимал, что делать этого нельзя, так бы мог сделать я прежний -
тот человек, каким я ныне стал и какого еще не понимал в себе, ни ей, ни
себе потом не простит такой слабости.
спокойно.
совершилась перемена. Она слишком много сил отдала борьбе с тем невидимым
барьером, что останавливал меня. Она тоже чувствовала его и тоже не имела
сил преодолеть. А я не знал, о чем говорить. Все, что я мог сказать, было
мало в сравнении с тем единственно важным, о чем говорила она.
существовал, ты думала так...
отомстить, вот такое было желание.
тебя, как ты изменил и предал...
колебалась, прежде чем ответить так же прямо, как спрашивал я.
проявил склонность. Но он дал понять, что я ему не нужна. Он не отделял
меня от всех остальных женщин - и ко всем был одинаково равнодушен.
казнили. Ты ревновал, я видела это. Я не разубеждала тебя, мне была
приятна твоя ревность.
бичевать меня за те слова при прощании, хотя виноват в них ты сам, твой
обман, твоя игра, такая игра, что и теперь - вспомню - сердце
останавливается. Но зачем меня унижать? Все же ты - это ты... Даже
вымышленное тобой предательство... Оно было твоего масштаба... Да, с
Гамовым я могла бы тебе изменить в те дни исступления. Он не захотел... Но
других мужчин я бы сама не захотела - даже ради самой яростной мести. У
меня нет дороги от тебя, Андрей. Одной навсегда остаться - да, могу. Сама
уйти - нет, никогда!
полны слез и она сдерживается, чтобы они не хлынули. Видеть это было свыше
моих сил. Я сказал:
брошенные актеру в твоем облике... Вот чего я хочу! - И добавила с
горечью: - А ты этого не хочешь.
сказала: вернуться, стереть недоразумения и ошибки... Давай изменим
последовательность. Подари мне время, чтобы стерлись во мне и твои, и мои
ошибки. И тогда я вернусь. В наш общий дом вернусь. Повторю твои же слова:
у меня нет пути от тебя, Елена!
молча вышла.
словно меня били палками. Вдруг засветился экран. На экране возник Павел -
он хмуро всматривался в меня. Я ничего ему не сказал, он ничего не
спросил. Экран погас.
немедленного решения. Флория волновалась. Недавно в ней с восторгом
встретили армию Вакселя, а наших отступавших солдат кое-где исподтишка
импульсировали. Пеано требовал от тыловых властей свободных дорог для
войск, в мятежной Флории, крае болотистом и лесистом, обеспечить
надежность было непросто.
приязни они испытывают к патинам. Этот замкнутый народец ревниво дорожит
своей особостью, с презрением отвергает все чужое. Хмурые флоры незаурядны
- талантливые поэты, художники, архитекторы, в последние годы появились
неплохие ученые и инженеры, в воинской храбрости тоже не из последних. Но
все достоинства флоров стираются перед их нетерпимостью к другим нациям,
несовместимостью с теми, кто волей истории внедрился в поры их общества.
Раньше это были патины - и распри доходили до войны. Сейчас это латаны - и
вражда перенесена на них. Маруцзян пытался ослабить недовольство флоров
большими подачками из государственного бюджета. Доход флоров мизерен,
земля скудна, и ее не хватает, нет своего угля, нефти, газов,
металлических руд, хлопка и прочего. Только трудолюбие флоров поддерживает
их существование, но до бюджетных подачек Маруцзяна скудость была типична
- деревянные лачуги, свечи, примитивные орудия труда, примитивные
больницы, кустарные мастерские. Сейчас Флория, пожалуй, самый
благоустроенный регион страны, но доброты к латанам государственная
щедрость не добавила, даже наоборот. Раньше они просто недолюбливали
латанов, сейчас исполнены к ним пренебрежения - вот, мол, как мы живем, а
как вы живете? Ибо мы не чета вам! Не благодарность, а высокомерие - такие
черты порождены у флоров щедротами Маруцзяна. Возможны нападения на
дороги, диверсии в городах. Во Флорию нужно ввести охранные войска, чтобы
сохранить спокойствие.
Аркадий Гонсалес. - Почему бы нам не переселить их всех куда-нибудь
вглубь, а сюда передвинуть верное население? А после войны разрешить
возвращение на родные глины и пески.
такого самоуправства. Вы не боитесь? - воскликнул Пустовойт. - Выселять
целый народ! И без серьезных причин!
чтобы вы меня арестовали и выслали?
восстание.
бы росли грибы... Охранные войска защитят дороги, это их работа. А если
прохожие бросают на наших солдат недружественные взгляды - переживем.
Возражаю против переселения флоров.
историческая несправедливость. И она беспокоит меня не меньше, чем
спокойствие на коммуникациях. Ведь мы ведем эту войну во имя
восстановления справедливости во всем человечестве. Мы объявили себя
гонителями неправды, карателями зла, всемирными рыцарями справедливости. Я
верно толкую вашу политическую программу, диктатор?
продолжения.
труд и талант, приписывают себе чужие успехи и находки, но и целые народы
не чужды такого захватничества. И если между людьми единственная мера
справедливости - оценивать каждого по его заслугам, то и для государств
нужно внедрить этот принцип: каждый стоит того, чего он реально стоит.
Сами флоры должны установить для себя, что они заслуживают реально, а что
приписывают себе из бахвальства и высокомерия.
в судах, теперь введем ценник стоимости народов и государств. Я правильно
понял, Семипалов?
предоставить Флории быть полностью самой собой.
что их высокомерие держится на даровой помощи всего государства. На время,
за какое они сумеют разобраться в своей реальной величине. А для этого
Флории предоставляется независимость и нейтралитет в схватке мировых
Каргалов Вадим
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Перумов Ник