вино...
немного позади ханум.
со смотра пойдет войско в поход, и завтра с утра должны быть собраны шатры.
Кругом говорят об этом, так что нетерпимо промедление. Но рядом с султаном
Абу-л-Ганаим, и передумано может быть все за ночь. Тем более что здесь
Тюр-чанка.
истощение духа произошло в доме Сельджуков. Видом и статью схож с отцом
нынешний султан, но никогда не менял своих решений грозный Алп-Арс-лан. Даже
если предстояло умереть, как в теснине у Мелазгерда...
что румийский кайсар привел туда войско в двести тысяч. Но дал уже себе
слово султан, что начнет битву, и не стал уклоняться. Как атабека, его
вместе с наследником отправил Алп-Арслан в Хамадан, сам же вышел к войску и
заплакал. Увидев это, заплакали пятнадцать тысяч тюрков. "Кто хочет уйти --
пусть уйдет, ибо нет здесь сейчас султана, который приказывает и запрещает!"
-- вскричал Алп-Арслан и бросил на землю лук и стрелы. Взял он меч с булавой
и собственной рукой завязал в знак траура по себе хвост своего коня. То же
вслед за ним сделали тюрки. Потом султан надел на себя белую одежду и
надушился, как поступают с покойником. А подъехав к бесчисленным рядам
румий-цев, слез с коня, посыпал себе лицо землей, плакал и молился.
кайсар Роман Диоген приведен на аркане. Трижды кнутом ударил его султан и
отпустил на волю. Вот так делалось им в подобных случаях. Откуда же
неуверенность у его сына?..
дерн, и серость травы радовала глаз. Все становилось на свое место. Как
нетронутая бумага чисты были глаза юноши...
ледяные горы и железо таится в рукаве. Добрый старик ежедневно подходит к
нему, а он все больше привыкает к запаху хлеба. Лица людей начали отличаться
одно от другого, и радостное предчувствие охватывает его.
руки и ноги. Он идет, не замечая дороги. Солнечные столбы теснятся в садах,
выстраиваются вдоль улиц. И вдруг ударяется он о невидимую стену. Высоко в
небе повис Большегубый...
комья. Но потом убыстряет шаг. Караван преграждает ему путь, и солнечный
звон разносится от мерно ступающих верблюдов. Снова с разбега скачет он
через арык и забывает про все...
нее: глаза, нос, губы. И царапина еще не прошла у локтя. Он срезает для нее
сочные стебли, складывает в корзину, которую держит старый маленький человек
с пухлыми щеками.
тюльпаны, трогает его за руку. Потом говорит ему, чтобы завтра был здесь, в
саду...
Туркан-хатун, младшая жена султана, идет из сада. Знак ее в мире
подтверждается огромной корзиной с тюльпанами, что несет за ней мудрый
Шахар-хадим. На ступенях розового дома она оглядывается, и победно
оттопыривается у нее нижняя губа. Там, куда она смотрит, стоит красивый
шагирд, и руки опущены у него...
улыбается. Некая тайна всегда
из всех прочих надимов. И он запахивает свой синий халат, улыбается в ответ.
не понимая всей глубины счастья, отпущенного ему богом. Свет от великой
женщины разлит в саду, и на шагирде отблеск его...
Большой непослушный султан рядом с ней, а сбоку, будто на шелковой нитке,
новый ва-зир Абу-л-Ганаим. Но появляется агай в утверждение порядка. Она
фыркает и уходит, не спросившись султана...
и он дает объяснения всем троим о связи движения планет и светил с
человеческим временем. Отныне по всей земле оно будет едино, а распорядок по
поясам для царств и народов установят "Таблицы Малик-шаха". Сонно внимает
султан его речи, ибо все предложенное агаем правильно. Только крупные
зеленые глаза подлинного сельджука ищут что-то в закатном небе.
системе ничто не делается прямо. Только повод -- звездные таблицы, а речь
идет о другом.
говорит великий вазир, которое должно быть исполнено. Не называет он ничего
по имени, хоть все знают, что прямо с площади Йездан пойдет завтра войско в
поход. И новый вазир Абу-л-Ганаим тоже ничего не говорит про это. Он
касается бронзовой чернильницы, висящей через шею, и соглашается с агаем:
"Да, это так... Ударим завтра камнем по кувшину, посмотрим, что произойдет!"
головы. Такова пирамида агая, что и ему некуда деться. Войско выступит, как
намечалось, и будет война с дейлемскими исмаилитами. Великий вазир касается
в подтверждение своей золотой чернильницы -- давата.
Каждый должен получить свое согласно правилам, и новый вазир говорит об
иудеях, которые взбудоражены чьим-то требованием к их субботней здравице.
Уже проникли они к новому вазиру...
своего учителя. Агаю нечего делать, и он молчит. А султан быстро прибавляет,
что и завтра садовник-шагирд, в чьем ведении тюльпаны, обязан прийти в этот
сад...
вечности, о таинствах души, о быстролет-ности земной славы, которую
перерастает простое дерево в саду. Соблюдая свое место, не участвует он в
разговорах великих мира сего. Лишь некий маленький звездочет здесь он, чье
гябрское прозвище -- Хайям.
представлении их людям с чистой верой, достойным, а маловерам и плоховерам
должностей не давать, от себя удалять...
верховодила над ним, ничего не бывало, кроме мятежей, смут, восстаний и зла.
Мы вспоминаем относительно этого лишь немногое, чтобы взгляд упал на многое.
Первым мужем, подпавшим под власть женщины, отчего и впал в невзгоды и
трудности, был Адам -- мир ему! Подчиняясь приказу Евы, поел он пшеницы, за
что изгнали его из рая. Двести лет он плакал, пока Всевышний не сжалился над
ним и не принял его раскаяния...\
Всегда при нем будет находиться тот отныне. Руку опять кладет он на голову
шагирду и говорит, чтобы шел еще сегодня в султанский сад, к тюльпанам.
Бледнеет по-обычному юноша и припадает к руке.
дороге времени на это. Останется тогда на дорогу лишь поучение в отношении
батинитов и прочих нынешних врагов веры. Из Эраншахра -- от древних
маздакитов выведет он их корни. И будет пока-
растение. Ибо хоть закопал их в землю ногами вверх Хосрой Ануширван, но дал
разлететься семени по свету. И когда потом злокозненный Муканна восставал на
государство в Мерве, и вернувшийся к поклонению огню Бабек 1 неистовствовал
в Дейлеме, и карматы в своей пустыне делали все наоборот божьему порядку, то
прямо от маздакитов было это. Теперь же одним ударом уничтожено будет гнездо