издали. Наши враги, вероятно, ушли еще дальше, за пределы зоны
пожара. Они скрылись из леса, как только подожгли его, и
теперь, должно быть, ожидали в саванне результатов своей
деятельности.
Может быть, они надеялись, что пламя охватит весь лес и мы
сгорим заживо или задохнемся в дыму. Так оно и случилось бы,
если бы поблизости не оказался пруд. Мои товарищи говорили, что
дым причинил им страшные мучения. Они задохнулись бы, если бы
не бросились в пруд и не высунули головы из воды, уровень
которой был на несколько футов ниже уровня земли. Это
произошло, когда я лежал без сознания. Мой верный негр притащил
меня из леса и опустил в воду, где были все наши товарищи. Он
думал, что я уже умер.
изменниками. Беспощадный приговор был приведен в исполнение, и
бывшие судьи снова кинулись в воду, чтобы спастись от
невыносимой жары.
берегу. Это были Хикмэн и Уэзерфорд.
темным предметом. Это была лошадь, которую утром пристрелил
Хикмэн. Теперь я понял, почему он ее убил: он еще раз доказал
свою инстинктивную предусмотрительность, которая была его
отличительной чертой.
мяса. Затем Уэзерфорд пошел к горящим деревьям, быстро собрал
несколько пылающих головней, притащил их к пруду и развел
костер. Хикмэн и Уэзерфорд, усевшись на корточках, начали
жарить куски конины на вертелах, сделанных из сучьев молодых
деревьев. При этом они беседовали так весело и хладнокровно,
как будто сидели у камелька в своих собственных хижинах.
охотников. Муки голода одолели страх перед бушующим пламенем.
Через несколько минут десятки людей, как коршуны, набросились
на убитую лошадь, рубя и кромсая на куски ее тушу.
упомянул выше. Все мы оставались в пруду, кроме тех, кто был
занят варварской стряпней. Мы лежали рядом в воде у берега
круглого водоема и никак не думали, что кто-нибудь может нас
теперь потревожить. Мы больше не боялись огня, а индейцы были
от нас далеко.
пруда, где было глубже всего, поднялась какая-то чудовищная
масса. В тот же момент до нашего слуха донесся громкий рев, как
будто на поляну выпустили целое стадо буйволов. Вода мгновенно
взволновалась, вспенилась, и целый фонтан брызг обрушился нам
на голову.
все-таки не было ничего таинственного. Огромное, отвратительное
туловище, идущий из самой утробы рев, похожий на мычанье быка,
-- все это было нам хорошо знакомо. Это был всего-навсего
аллигатор.
если бы он не отличался огромными размерами. Его длина почти
равнялась диаметру пруда, а в разинутой пасти виднелись
страшные зубы. Он мог проглотить любого из нас одним глотком.
Его рев внушал ужас даже самым смелым.
тех, кто укрылся от пламени в воде, суматоха, растерянность,
неуклюжие попытки выбраться из воды, паника на берегу, где
каждый сломя голову бросился бежать куда попало, -- это было
поистине смешное зрелище.
полным властителем пруда. Он продолжал реветь, колотя по воде
хвостом и как бы торжествуя при виде нашего отступления.
взялись за винтовки, и десяток пуль сразу прикончил страшного
зверя. Те, кто был на берегу, уже давились от смеха, глядя на
испуганных беглецов. И сами беглецы, оправившись от страха,
вместе с остальными хохотали на весь лес. Если бы индейцы
услышали нас в этот момент, они вообразили бы, что мы сошли с
ума или, что еще более вероятно, мы уже погибли, а наши голоса
-- это голоса их умерших друзей, которые во главе с великим
духом Уикомэ ликуют при виде страшной картины человеческих
жертв, обреченных на сожжение.
одну ночь. Даже на третий день многие деревья все еще горели.
Только теперь они уже не пылали -- так как стояла тихая погода
и пламя не взвивалось бурными языками, -- а тихо тлели. Во
многих деревьях огонь тлел где-то внутри, постепенно угасая.
Кое-где огонь совсем погас; обугленные стволы уже ничем не
напоминали деревья, которые торчали, как высокие остроконечные
пики, черные, обожженные, словно обильно смазанные дегтем. Хотя
часть леса и выгорела, выбраться из него пока что было довольно
трудно. Мы все еще находились в осаде. Огненная стихия,
окружавшая поляну, замыкала нас в узкие границы этого
пространства, словно враждебная армия, в двадцать раз
превышавшая нас числом. Ни о каких подкреплениях не могло быть
и речи. Даже враги не могли снять с нас эту осаду.
услугу. Если б у нас не было лошади, мы страшно страдали бы от
голода. Четыре дня мы питались только семенами сосновых шишек.
Конина пришлась очень кстати. Но мы все еще были замкнуты в
огненном кольце. У нас был только один выход: оставаться на
месте до тех пор, "пока лес не остынет", как выразился Хикмэн.
по остывшему пеплу между обуглившимися стволами. Но от этого
наше будущее не становилось менее мрачным. Если страх перед
огнем уменьшался, то соответственно возрастал страх перед
жестоким врагом.
индейцами. Они, конечно, так же как и мы, ожидали той минуты,
когда можно будет войти в лес. Избежать вооруженного
столкновения было невозможно. Мы должны были прорваться через
вражеский строй!
робкие вдруг преисполнились отваги, и ни один не подал голоса
за то, чтобы скрыться или отступить назад. На жизнь или на
смерть, но мы решили идти все вместе, прорваться через
неприятельскую цепь и победить или умереть. Это был наш старый
план, с весьма незначительными изменениями.
Вряд ли можно было надеяться на то, что лес уже совершенно
остынет, но голод снова начинал напоминать о себе. Лошадь мы
уже съели -- ведь она была не бог весть какая большая. Нелегко
ублаготворить пятьдесят голодных желудков. От лошади остались
только кости, обглоданные дочиста, а те, в которых нашелся
костный мозг, были разломаны на куски и высосаны до последней
капли. Даже от омерзительного пресмыкающегося остался только
один скелет.
преступников. От жары они раздулись до огромных размеров.
Началось разложение. Воздух был насыщен отвратительными
миазмами...
Говорили, что то же самое следовало бы сделать и с казненными.
Никто не возражал против этого, но и никто не хотел рыть им
могилу. В таких случаях людей обычно охватывает непреодолимая
апатия: главным образом поэтому тела двух изменников так и
остались непохороненными.
солнца. Пока огненный шар еще плыл по небу, мы могли только
гадать о размерах пожара. Но мы надеялись, что ночью сумеем
определить точнее, какая часть леса горит и куда нам надлежит
двигаться: само пламя поможет нам спастись от пожара.
и вместе с тем воскресла надежда. Потрескиванье сухих,
обугленных стволов почти прекратилось, и дым еле заметно
поднимался вверх. Мы надеялись, что пожар заканчивается и
наступает время, когда мы сможем пересечь опасную зону.
надежду почти в уверенность. Пока мы ждали, начал накрапывать
дождь. Сначала с неба падали отдельные крупные капли, но через
несколько минут пошел такой ливень, как будто разверзлись все
хляби небесные. Мы радостно приветствовали этот ливень: он был
для нас добрым предзнаменованием. Нам едва удалось удержать