ет... что это я похитил Катриону.
но потом сообразил, что она просто с трудом удерживается от смеха, в чем
окончательно убедился, когда она ответила мне прерывающимся голосом:
свои знакомства с судьями, адвокатами и цветом эдинбургского общества.
Не думайте, что моим образованием пренебрегали; напротив, у меня не ос-
тавалось ни минуты свободной. Я изучал французский язык и готовился
ехать в Лейден; кроме того, я начал учиться фехтованию и упорно занимал-
ся часа по три в день, делая заметные успехи; по предложению моего роди-
ча Пйлрига, который был способным музыкантом, меня определили в класс
пения, а по воле моей наставницы мисс Грант - в класс танца, где, должен
признаться, я далеко не блистал. Однако все вокруг любезно твердили, что
благодаря этому манеры мои стали изысканней; как бы там ни было, но я в
самом деле перестал путаться в полах своей одежды и в шпаге, а в гостях
держался непринужденно, словно у себя дома. Весь мой гардероб подвергся
решительному пересмотру, и самые пустячные мелочи, например, где мне пе-
ревязывать волосы или какого цвета платок носить на шее, обсуждались
тремя девицами самым серьезным образом. Одним словом, я стал неузнаваем
и приобрел даже модный лоск, который очень удивил бы добрых людей в Эс-
сендине.
ми только о туалетах и думали. В остальном же они едва замечали мое су-
ществование; и хотя обе всегда были очень любезны и относились ко мне с
некоей равнодушной сердечностью, они все же не могли скрыть, как им
скучно со м, ной. Что же до тетушки, это была на редкость невозмутимая
женщина, она, пожалуй, уделяла мне ровно столько же внимания, сколько
всем членам семейства, то есть почти никакого. Поэтому ближайшими моими
друзьями были старшая дочь прокурора и он сам, причем совместные развле-
чения еще более укрепили эту дружбу. Перед началом судебной сессии мы
провели несколько дней в усадьбе Грэндж, где жили роскошно, ничем не
стесняясь, и там начали вместе ездить верхом, а потом стали ездить ив
Эдинбург, насколько прокурору позволяли его бесконечные дела. Когда от
прогулки на свежем воздухе, трудной дороги или непогоды нас охватывало
оживление, робость моя совершенно исчезала; мы забывали, что мы чужие
друг другу, и, так как никто не заставлял меня говорить, слова лились
тем свободнее. Тогда я и рассказал им мало-помалу все, что произошло со
мной с того самого времени, когда я покинул Эссендин: как я отправился в
плаванье и участвовал в стычке на "Завете", как блуждал, среди вереска и
что было потом; они заинтересовались моими приключениями, и однажды в
неприсутственный день мы совершили прогулку, о которой я расскажу нес-
колько подробней.
большого, заиндевелого в этот утренний час поля стоял замок Шос, и над
трубой его не было дыма. Здесь Престонгрэндж спешился, велел мне подер-
жать лошадь и один отправился к моему дяде. Помню, сердце мое исполни-
лось горечью, когда я увидел этот пустой замок и подумал, что несчастный
скряга сидит в холодной кухне, бормоча что-то себе под нос.
нения, был не очень приятен для Эбенезера, ибо, когда прокурор вернулся,
лицо у него было сердитое.
одну ногу в стремя и оборачиваясь ко мне.
правде говоря, во время его отсутствия мы с мисс Грант дали волю вообра-
жению, украшая поместье зелеными полями, цветниками и террасой; многое
из этого я с тех пор осуществил.
который буквально лез вон из кожи, стараясь угодить столь важному гостю.
Здесь прокурор с искренним участием стал подробно вникать в мои дела и
часа два просидел со стряпчим у него в кабинете, причем выказал (как я
после узнал) большое уважение ко мне и заботу о моей судьбе. Чтобы ско-
ротать время, мы с мисс Грант и молодым Ранкилером взяли лодку и поплыли
через залив к Лаймкилнсу. Ранкилер был смешон (и, как мне показалось,
дерзок), когда стал громко восхищаться молодой дамой, и, хотя эта сла-
бость столь присуща их полу, я удивился, видя, что она как будто чуточку
польщена. Но это оказалось к лучшему: когда мы переправились на другой
берег, она велела ему сторожить лодку, а мы с ней пошли дальше, в трак-
тир. Она сама этого пожелала, потому что ее заинтересовал мой рассказ об
Элисон Хэсти и она захотела увидеть девушку. Мы снова застали ее одну -
отец ее, должно быть, целыми днями трудился в поле, - и она, как полага-
ется, учтиво присела перед джентльменом и красивой молодой дамой в
платье для верховой езды.
протягивая руку. - И разве вы не помните старых друзей?
тот оборванец...
но видеть вас в богатой одежде! - воскликнула она. - Я тогда поняла, что
вы нашли своих, потому что вы прислали мне такой дорогой подарок, не
знаю уж, как вас за него благодарить.
будьте умником. Я пришла сюда не для того, чтобы тратить время понапрас-
ну. Нам с ней надо поговорить.
тельства: глаза у нее покраснели, а с груди исчезла серебряная брошь.
Это глубоко меня тронуло.
самого вечера была со мной суровее, чем обычно.
непроницаема и, когда я заговаривал о ней, заставляла меня умолкнуть
своими шутками. Но однажды, вернувшись с прогулки, она застала меня од-
ного в гостиной, где я занимался французским языком, и я заметил в ней
какую-то перемену; глаза ее ярко блестели, она раскраснелась и, погляды-
вая на меня, то и дело прятала улыбку. Словно воплощение шаловливого лу-
кавства, она с живостью вошла в комнату, затеяла со мной ссору из-за ка-
кого-то пустяка и, уж во всяком случае, без малейшего повода с моей сто-
роны. Я очутился будто в трясине - чем решительней старался я выбраться
на твердое место, тем глубже увязал; наконец она решительно заявила, что
никому не позволит так дерзко ей отвечать и я должен на коленях молить о
прощении.
вольствие, - сказал я, - а на колени я становлюсь только перед богом.
тановыми кудрями, и покраснела. - Всякий мужчина, который приближается
ко мне настолько, что я могу задеть его юбкой, обязан стоять передо мной
на коленях!
не знаю за что, - отвечал я. - Но всякие театральные жесты я оставляю
другим.
му поводу, ведь женщина все равно что неразумное дитя.
вы об этом просили, а я исполнял такую просьбу. Но так и быть, я согла-
сен, и если на мне будет пятно, то по вашей вине.
ралась вас принудить. - Тут она крикнула: - Ловите! - бросила мне сло-
женную записочку и со смехом выбежала из комнаты.
ваши дела от моей родственницы мисс Грант и радуюсь за вас. Я чувствую
себя прекрасно и живу как нельзя лучше, у добрых людей, но вынуждена
скрываться, хотя надеюсь, что мы с вами снова увидимся. Моя милая
родственница, которая любит нас обоих, рассказала мне, какой вы верный
друг. Она велела мне написать эту записку и прочитала ее. Прошу вас по-
виноваться ей во всем и остаюсь вашим верным другом, Катрионой Макгрегор
Драммонд.
повинуясь ее приказу, отправился прямо в Дин. Но странно, старуху словно
подменили, из нее теперь можно было веревки вить. Каким образом мисс
Грант удалось этого достичь, ума не приложу; но как бы то ни было, я
уверен, она не решилась выступить открыто, поскольку ее отец был замешан
в этом деле. Ведь это он убедил Катриону скрыться или, вернее, не возв-
Прозоров Александр
Корнев Павел
Лондон Джек
Акунин Борис
Шилова Юлия
Сертаков Виталий