отвязал свинку с тележки и привязал на веревку, то Ганс взял конец той
веревки в руку.
если встречается какая неприятность, то сейчас же и улаживается.
чудесного белого гуся. Стали они между собою беседовать, и Ганс стал ему
рассказывать о своем счастье и о том, как удачно он выменивал одну вещь
на другую. Парень тоже рассказал ему, что несет гуся на угощенье при
крестинах. "Изволь-ка приподнять его, - продолжал он, - какова тяжесть!
Недаром мы его целых восемь недель откармливали! Кто этакого гуся станет
есть, тот только знай с обеих сторон жир вытирай!" - "Да, - сказал Ганс,
взвешивая гуся в одной руке, - гусь увесистый; ну, да и моя-то свинка
тоже за себя постоит!"
чивать головой. "Слушай-ка, - сказал он наконец, - насчет твоей свинки
дело как будто неладно. В деревне, через которую я сейчас шел, у старши-
ны вот только что украдена была из хлева свинья. Боюсь я, не та ли это,
что у тебя теперь на веревке. Он выслал и людей на поиски, и дело бы
могло плохо кончиться, если бы они тебя застали здесь со свиньей; пожа-
луй, не миновать бы тебе темного чулана".
из этой беды выпутаться! Возьмите мою свинку и дайте мне вашего гуся в
обмен". - "Делать нечего! Попытаемся, хоть оно и небезопасно, - отвечал
Гансу парень, - а все же не желаю быть виною того, что на тебя беда об-
рушится". Он взял веревку в руки и погнал свинью в сторону проселком, а
простодушный Ганс, избавившись от своих опасений, преспокойно пошел сво-
ей дорогой с гусем под мышкой.
мены, - размышлял Ганс, - во-первых, жаркое из гуся отличное; затем жи-
ру-то сколько из него вытопится - месяца три сряду на нем лепешки печь
станем; а наконец и чудный белый пух, которым велю набить свою подушку;
да еще как на ней спать-то мягко будет!"
на точильщика, который, сидя на своей тележке, вертел свое колесо, при-
певая:
в разговор: "Видно, хорошо тебе живется, что ты за своею работою так ве-
сел?" - "Да, - отвечал точильщик, - мое ремесло, можно сказать, золотое!
Коли ты точильщик настоящий, так ведь деньги-то у тебя в кармане не пе-
реводятся. А где это ты такого славного гуся купил?" - "Я не купил его,
а выменял на свою свинку". - "А свинку?" - "Ту я получил в обмен на ко-
рову". - "А корову?" - "Той я поменялся на коня". - "А коня?" - "Коня я
выменял на слиток золотой величиною в мою голову". - "А золото-то откуда
у тебя взялось?" - "То я получил в награду за семь лет службы". - "Надо
сказать правду: умел ты свои делишки обделать! - сказал точильщик. - Для
твоего полного счастья недостает только одного: чтобы деньги у тебя пос-
тоянно в кармане водились". - "А как же мог бы я этого добиться?" -
спросил Ганс. "Очень просто: ступай вот так же, как я, в точильщики; для
этого только ненужно, что обзавестись точильным камнем; а другой камень
простой, найти его нетрудно. Вот у меня, кстати, есть один запасный,
правда, немного поврежденный; да зато же я за него недорого и возьму -
ну, вот сменяю его на твоего гуся. Хочешь или нет?" - "Само собою разу-
меется, - отвечал Ганс, - я почту себя счастливейшим из смертных! Коли у
меня деньги в кармане переводиться не будут, так тогда о чем же мне и
заботиться?"
мень. "Ну, а вот тебе еще и другой славный камень впридачу, - сказал то-
чильщик, подавая Гансу простой увесистый булыжник, который около него
валялся на земле, - на этом можно будет и старые гвозди отбивать. Возьми
уж кстати и его с собой!"
вился домой, глаза его так и сияли от радости. "Видно, я в сорочке ро-
дился! - думал он про себя. - Чего бы я ни пожелал, все мне так легко
удается. Вот каков я счастливец!"
ранку все был на ногах, притом и голод его томил и нечем было утолить
его, потому что он разом съел весь свой запас на радостях, когда выменял
корову.
навливаться для роздыха; да и камни ему невыносимо давили плечи. Ему да-
же приходило не на шутку в голову, что было бы недурно именно теперь от
них избавиться.
отдохнуть и водицы холодненькой испить; а камни, чтобы их не повредить,
он осторожно сложил рядком, на самый край колодца. Затем уж сам присел и
только хотел нагнуться к воде, как зацепил по неосторожности оба камня,
и они бухнули в воду.
своего места, бросился на колени и со слезами на глазах благодарил Бога
за то, что он оказал ему такую милость и избавил его от тяжелых камней
таким чудесным образом и притом так, что он сам не мог себя ни в чем уп-
рекнуть.
во всей вселенной!"
шил вперед и достиг наконец дома своей матери.
В одной деревне жил молодой крестьянин по имени
Ганс. Его двоюродному брату очень хотелось вы-
сватать ему богатую невесту. Вот он и посадил
Ганса за печь и натопил ее пожарче. Потом принес ему
горшок молока, порядочный запас белого хлеба, а в руки
дал новенький блестящий геллер и сказал: "Кроши хлеб в
молоко, да тут и посиживай, и с места не сходи, пока я не
вернусь". - "Пожалуй, - отвечал Ганс, - все это я могу
сделать".
гатому мужику и спросил у его дочери, не желает ли она выйти замуж за
его двоюродного брата Ганса.
него что перекусить?" - "Дружище, - отвечал сват, - да братец-то мой в
тепле сидит, геллер свой в кулаке держит, из рук его не выпускает. Да и
добра-то у него, что у меня заплат на платье! - и ударил себя по запла-
танным штанам. - Коли не поленитесь со мной сходить да взглянуть, так
сами увидите, что все так и есть, как я вам говорю".
коли все так и есть, так я ничего не имею против этой свадьбы".
вздумалось с Гансом выйти в поле и осмотреть земли своего молодого мужа,
тот тотчас снял с себя нарядное платье и надел заплатанный холщовый по-
лукафтан, сказав: "Пожалуй, платье-то еще запачкаю".
ники или огороженные поля и луга, там Ганс указывал на них пальцем и по-
том похлопывал рукою по какой-нибудь заплатке на своей одежде, по ма-
ленькой или по большой, приговаривая: "Изволишь ли видеть, голубушка, и
эта заплата моя, и та - моя же".
и угодьях, на которые он ей указывал.
в каком уборе! На голове-то был у меня снег нахлобучен, а как солнышко
взошло, снег-то и растаял; платье-то на мне было из паутины, да шла я
через колючий кустарник, все платье в клочья изорвалось; башмаки были на
мне стеклянные, да наткнулась я на камень - они только звякнули и вдре-
безги разбились".
хижины, а питались они от рыбной ловли: что добудут, то и съедят.
закидывал, он выловил рыбу, совсем золотую.
ворить и сказала: "Слушай-ка, рыбак, если ты меня опять пустишь в воду,
то я твою крошечную хижину обращу в богатейший замок".
го". - "И о том я позабочусь, - продолжала рыба, - в замке будет такой
шкаф, как его отворишь, так и увидишь: там блюда поставлены с лучшими
кушаньями, и ешь, сколько хочешь". - "Ну, коли так, - сказал рыбак, -
так я могу тебе сделать в твое удовольствие". - "Только помни, - сказала
рыба, - один уговор: никому на свете, кто бы он ни был, не сказывай, от-
куда взялось такое счастье. Скажешь хоть единое слово - тогда все пропа-
ло".