медицине.
- Вот что, голубчик, - говорил я, постукивая по широчайшей теплой груди, - у
вас мярия. Перемежающаяся хорадка... У меня сейчас целая палата свободна. Очень
советую ложиться ко мне. Мы вас как следует понаблюдаем. Начну вас лечить
порошками, а если не поможет, мы вам впрыскивания сделаем. Добьемся успеха. А?
Ложитесь?..
- Покорнейше вас благодарю! - очень веиво ответил мельник. - Наслышаны об вас.
Все довольны. Говорят, так помогаете... и на впрыскивания согласен, лишь бы
поправиться.
"Нет, это поистине светлый луч во тьме!" - подумал я и сел писать за стол.
Чувство у меня при этом было настолько приятное, будто не посторонний мельник,
а родной брат приехал ко мне погостить в больницу.
На одном бланке я написал:
"Цчинини мур. - 0,5
Д.Т. дос. Н 10
С. Мельнику Худову
По одному порошку в полночь".
И поставил лихую подпись.
А на другом бланке:
одному порошку, как полагается, часа за 4 до припадка, значит,
в полночь.
Вот вам исключение! Интеллигентный мельник!"
Уже лежа в постели, я получил из рук хмурой и зевающей Аксиньи ответную
записку:
Все исполнила. Пел. Лобова."
И заснул.
... И проснулся.
- Что ты? Что? Что, Аксинья?! - забормотал я.
Аксинья стояла, стыдливо прикрываясь юбкой с белым горошком по темному полю.
Стеариновая свеча трепетно освеща ее заспанное и встревоженное лицо.
- Марья сейчас прибежала, Пелагея Ивановна велела, чтоб вас сейчас же позвать.
- Что такое? - Мельник, говорит, во второй палате помирает.
- Что-о?! Помирает? Как это так помирает?!
попадая в туфли. Я ломал спички и долго тыкал и горелку, пока
она не зажглась синеватым огоньком. На часах было ровно шесть.
с ним такое? пульс прекрасный..."
носках, в незастегнутом пиджаке, взчерошенный, в валенках,
проскочил через двор, еще совершенно темный, и вбежал во вторую
палату.
одном больничном белье сидел мельник. Его освещала маленькая
керосовая лампочка. Рыжая его борода была взчерошена, а глаза
мне показались черными и огромными. Он покачивался, как пьяный.
С ужасом осматривался, тяжело дышал...
лицо.
метнулась навстречу мне.
вам, я не виновата. Кто же мог ожидать? Вы же сами черкнули -
интеллигентный...
Вообразите, доктор! Он все десять порошков хинину счел сразу! В
полночь.
???
желудочный зонд. Пахло камфарным маслом. Таз на полу был полон
буроватой жидкостью. Мельник лежал истощенный, побледневший, до
подбородка укрытый белой простыней. Рыжая борода торча дыбом.
Я, наклонившись, пощупал пульс и убедился, что мельник выскочил
благополучно.
отозвался мельник.
ухо погромче крикнул я.
Сразу принял - и делу конец.
фельдшер...
???
после трудной ночи охватил меня. Потянулась пеленою тьма
египетская... и в ней будто бы я... не то с мечом, не то со
стетоскопом. Иду... борюсь... В глуши. Но не один. А идет моя
рать: Демьян Лукич, Анна Николаевна, Пелагея Ивановна. Все в
белых халатах, и все вперед, вперед...
с
Давно уже отмечено умными людьми, что счастье как здоровье: когда оно налицо,
его не замечаешь. Но когда пройдут годы, - как вспоминаешь о счастье, о, как
вспоминаешь!
Что касается меня, то я, как выяснилось это теперь, был счастлив в 1917 году,
зимой. Незабываемый, вьюжный, стремительный год.
Начавшаяся вьюга подхватила меня, как клочок изорванной газеты, и перенесла с
глухого участка в уездный город. Велика штука, подумаешь, уездный город? Но
если кто-нибудь подобно мне просидел в снегу зимой, в строгих и бедных лесах
летом, полтора года, не отлучаясь ни на один день, если кто-нибудь разрывал
бандероль на газете от прошлой недели с таким сердечным биением, точно
счастливый любовник голубой конверт, ежели кто-нибудь ездил на роды за 18 верет