управления. Ближе к переднему окну сидел рулевой, а места капитана и
старшего помощника располагались справа и слева от него. За открытыми
дверьми в задней переборке виднелись небольшие кубические каюты радиста и
штурмана. Стены были обиты панелями из тика, ореховые подставки для приборов
сверкали хромом, а пол от стены до стены покрыт великолепным ковром от
Уилтона. На местах пока никого не было, только вахтенный рулевой сидел,
уставясь вперед с выражением ответственности на лице, в то время как пальцы
его отдыхали на спицах рулевого колеса.
Благо, что я должен присматривать за машинами, так что могу от них
отколоться. Знаешь, покажу-ка я тебе машинное; думаю, тебе будет интересно.
Только закинем твой чемодан к штурману в норку, туда что угодно влезет.
уличного телефона, и Гас с превеликим трудом отыскал уголок для чемодана.
Затем Алек открыл люк и повел приятеля по винтовой лестнице вниз, в носовой
трюм, где портовые грузчики затаскивали на борт последние остатки багажа -
чемоданы, громадные, неподъемные дорожные сундуки - и увязывали их в
багажных сетках. Свободным оставался лишь узкий проход, по которому друзья и
пошли вдоль всего судна к корме.
здесь.
корабль полон музыкантов, а?
брутто-тоннами; эта колымага перед взлетом потянет больше чем на сто.
хочешь. Это в традициях "Кунард", правление настояло. Если бы мы пошвыряли
за борт всякий хлам с латунью и тиком, то могли бы принять еще сотню
пассажиров.
что старайся поменьше думать.
плавно подниматься.
упирались в тяжелые двери с рукоятками и сигнальными лампочками. Механик
повернул направо, включил механизмы, и дверь, повернувшись, открыла доступ в
комнату, лишь немногим большую, чем кабина лифта, которую они только что
покинули.
открылась другая. - Нет смысла поддерживать в машинном нормальное давление,
так мы делаем наоборот. Добро пожаловать в машинный отсек левого борта
"Королевы Елизаветы". Здесь царствую я.
белой робе козырнул с равнодушным видом, а затем угрюмо показал большим
пальцем через плечо.
печали, будто все скорби мира лежали на его хрупких плечах.
выдававших в нем как армейскую, так и флотскую закваску.
рукоятки и откинул крышку. До воды было добрых двадцать футов; Алек
ухватился за край отверстия и до половины высунулся наружу, буквально
повиснув головой вниз.
прекрасно видел все, что происходило внизу. Неуклюжая баржа с насосной
станцией на одном из концов была прицеплена к фюзеляжу "Королевы Елизаветы".
Толстые гибкие трубы змеились от баржи к клапанам в борту судна; как раз в
этот момент крайнюю трубу отсоединяли. Стоило ей отойти, мощный выброс
черной угольной пыли осквернил борт воздушного левиафана, и комментарии
старшего механика приобрели еще более живое содержание. Но как только все
трубы были оттянуты и клапаны закрыты, в ход пошли пожарные брандспойты и в
считанные секунды корпус корабля обрел первозданную чистоту. Помогая себе
руками, Алек распрямился с победным блеском в глазах - и поспешно подскочил
к телеграфу машинного отделения, поскольку звонок телеграфа уже прозвонил
дважды и латунная сигнальная рукоятка переместилась в положение "прогрев
двигателей".
сложной работой.
такие гигантские двигатели в работе. Ему было известно, что каждая из этих
турбореактивных громад, частично выдававшихся над бывшей здесь полом нижней
поверхностью крыла, развивала мощность в 5700 лошадиных сил. Бутан пошел,
когда ротор электромотора провернулся на оси и с глухим ревом начал
вращаться. Теперь горящий газ раскручивал лопасти турбины все быстрее и
быстрее, пока не были достигнуты нужные температура и давление. Алек
легонько постучал по циферблату и, видимо, остался доволен, поскольку
отключил подачу бутана и одновременно привел в действие насос, начавший
закачивать в двигатель мельчайшую угольную пыль, где та немедленно
воспламенялась с большим выделением тепла. Огромный механизм, дрожа,
сдержанно загрохотал - Алек вывел его на режим холостого хода.
запустить правый борт. Почему бы тебе не вернуться на мостик? Я позвоню им и
скажу, что ты идешь туда.
тебе дюжину о твоей трансатлантической трубе. Ну, шагай.
Гаса и упросил его оставаться на мостике. Было тихо, распоряжения отдавались
сдержанно и выполнялись с готовностью; казалось, волновались только снаружи.
Люди, толпившиеся на пристани, размахивали руками и приветственно кричали,
то и дело звучали гудки кораблей; наконец ровно в полдень швартовы были
отданы и буксиры осторожно потянули величественный корабль прочь от берега
на простор Ла-Манша. Мэйсон, который был слишком молод для капитана
"Кунард-лайн" и, чтобы добавить себе солидности, отрастил окладистую бороду,
явно гордился своей работой.
носа до кормы - двести сорок футов, и семьдесят два фута - от основания
степса до наблюдательного пункта на вершине главного хвостового киля. Должен
признать, все работает как часы. Сзади у нас стоит турбина в две тысячи
лошадиных сил, исключительно чтобы качать воздух для контроля над
пограничным слоем и подавления срыва струи, а это увеличивает нам подъемную
силу втрое по сравнению с обычным крылом. Таким образом, мы взлетим на
пятидесяти милях в час, с пробежкой в каких-то четыреста футов. Гофрировка
по обеим сторонам корпуса гасит вспенивание, не дает брызгам взлететь вверх
и как бы успокаивает для нас море. Ну а теперь прошу меня простить.
команде капитана оставил управление. Гудящие полицейские катера очистили
залив от яхт и лодок. Крепко сжимая левой рукой стартовую рукоятку, капитан
правой телеграфировал в машинное отделение "полный вперед". Палуба чуть
заметно задрожала, когда турбины, завывая, вышли на рабочий режим, и
"Королева Елизавета", набирая скорость, начала скользить по глади моря.
Отрыв был столь мягким, что переход с воды в воздух прошел незамеченным. По
сути, эта божественная воздушная колесница вела себя столь устойчиво и
надежно, что, казалось, это не корабль поднимается, а сам город
проваливается вниз, съеживаясь до размеров макета и затем заваливаясь набок,
когда корабль начал широкий разворот к западу. Под ним проплыл остров Уайт -
скромный зеленый осколок, купающийся в сиянии океана; и вот они уже были над
Ла-Маншем, и Англия сжималась и таяла под их правым крылом. Гас забрал
чемодан и ушел вниз; он был счастлив, что разделил радость триумфа с
отважными людьми, бороздящими это новое, безграничное море.
пассажиры могли и других посмотреть, и себя показать. Они сидели за столами,
наслаждаясь видами через большие круглые окна, и задавали бармену жару.
Помещение было не столь обширным, как обещало название, но невидимый купол
потолка, на который скрытые от глаз механизмы передавали изображение
мерцающих звезд и плывущих облаков, создавал иллюзию простора. Протолкавшись
через толпу, Гас поймал взгляд проводника; тот отвел его в каюту. Она была
миниатюрной, но в ней было все необходимое, и Гас, с облегчением опустившись
в кресло, некоторое время отдыхал, глядя в иллюминатор. Его багаж был уже
здесь, и Гас знал, что внутри лежат оставшиеся непросмотренными бумаги,
которыми он должен заняться. Но сейчас он сидел спокойно, любуясь простотой
и удобством устройства каюты, тем, как легко складываются на ночь стул и
стол, давая возможность выдвинуть койку, а также подлинной литографией
Пикассо, висевшей перед ним на стене. Но в конце концов он зевнул,
потянулся, расстегнул воротничок, открыл чемодан - и сел работать. Когда
подали сигнал к ленчу, он и с места не сдвинулся, лишь попросил, чтобы ему
принесли пинту бочкового "Гиннесса" и завтрак по-крестьянски - хлеб, сыр и
пикули. После такой незамысловатой трапезы хорошо работалось, но к тому
времени, как позвонили к обеду, желание отложить работу пересилило желание
ее продолжать, и он присоединился к спутникам. На сей раз спутницей его
оказалась севшая за один с ним столик леди преклонных лет, весьма богатая,
но явно не аристократка. И то и другое можно было легко понять по ее
драгоценностям и по гласным в ее речи, так что, быстро покончив с обедом,
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Перумов Ник
Херберт Фрэнк
Белов Вольф