вечером. В конце концов то, что тебе представляется чудом, для них так,
пустяк. Цепь, которую ты так ловко перебросил через забор, все равно
должна была на что-то упасть. Так почему не на шип?
или повелевать их движением? Богам почти ничего не стоит поддерживать мое
существование.
позволяют мне непосредственно участвовать в событиях, ибо знают: я буду
сотрудничать с ними безропотно.
на шею ни одного нового синяка. - Твое повествование тронуло меня до слез.
6. ИСТОРИЯ ТОРИАНА
бутылке.
хотелось бы прояснить. Ты не сочтешь это праздным любопытством?
знаю, как сейчас, но в последний раз, когда я на тебя смотрел, тебе вряд
ли можно было дать и половину.
переоценил следы, которые невзгоды оставили на моей внешности.
история плохо согласуется с тем, что ты наговорил капралу Фотию у
городских ворот.
ублюдка чем-нибудь, хоть отдаленно похожим на правду, недостойно моей
профессии.
один радующий слух булькающий звук. - А! Славное вино... я хочу сказать,
хорошего урожая. Да, за последние три дня я изрядно натерпелся от капрала
Фотия. Однако скажу положа руку на сердце: несмотря на рану, что до сих
пор терзает меня, я с радостью встретился бы с ним один на один в честном
поединке.
представить себе всю его художественную прелесть. - Действие, драматизм,
равновесие... напряженное спокойствие или открытый накал страстей? Это
должен быть бой не на жизнь, а на смерть!
наиболее захватывающими. При том, что - как я уже говорил - я избегаю
докучать богам своими советами, я считаю вполне вероятным, что они устроят
тебе такую встречу.
досуга, мечтая, в какую груду мясной нарезки я превращу этого презренного
негодяя. - Великан зловеще усмехнулся. - А теперь, - добавил он, - не
готовы ли мы покинуть сие тесное помещение?
лучше подождать, пока улицы опустеют окончательно. По меньшей мере до
полуночи.
немного, - ты утверждал, что знаешь в городе надежное убежище. Я и так
благодарен тебе, о Меняла Историй, больше, чем можно выразить словами, и
если твои друзья окажут помощь и мне, я...
говорил, что знаю надежное убежище. Я сказал, что приведу тебя туда. И
привел - сюда. Впрочем, мне следовало бы быть поскромнее, особо отметив
то, что сюда меня приведут боги, но, учитывая обстоятельства, я не склонен
был в тот момент к многословию. Прости за допущенную неточность.
равнине, парализуют робких газелей, заставляя их безропотно отдаваться в
когти хищнику. Я не газель, но и у меня мурашки пробежали по коже.
Занадоне - так что вряд ли они допустят, чтобы меня выставили из города,
пока я не стану свидетелем тому, что должно произойти здесь, что бы это ни
было. Я даже высказал предположение, что во всем этом замешан сам великий
Кразат.
Фуфанга, о Меняла?
поинтересовался я. Мне не раз доводилось дискутировать на эту тему, но ни
к чему определенному эти дискуссии так и не привели. - Если мой дух сейчас
и в смятении, так только из-за спертого воздуха. Поэтому не трудно ли тебе
приподнять эту плиту - совсем чуть-чуть, чтобы я мог подложить туда
камешек?
наших усталых тел. Слабый отсвет дал нам знать, что в окнах особняка все
еще горит свет.
мы не будем повышать голоса. Теперь твоя очередь. Какова же история
Ториана?
минут, что свидетельствовало о необычно большом объеме легких.
все равно что дорожная грязь в сравнении с цветущим лотосом. Во-первых,
моя недолгая жизнь совершенно лишена событий, достойных рассказа, а
во-вторых, мне далеко до тебя в умении строить повествование, не говоря
уже о приятности голоса. Ты пришел из чудесных далеких стран,
переполненный невероятными историями. Ты был свидетелем геройским подвигам
и деяниям богов. Рядом с твоею павлиньей пышностью я покажусь жалкой
гусеницей в грязи птичьего двора.
тебя, продолжай!
говорила мне, что я родился год или два спустя после Великого Затмения,
случившегося в Танге, - иногда она говорила так, а иногда - этак. Выходит,
по моим расчетам, мне двадцать три или двадцать четыре года. - Он
помолчал. - Нет, давай будем считать, двадцать четыре или двадцать пять.
Ториана, почитаемого в Пульсте как бог истины. Второстепенный бог, честно
говоря, но от этого не менее почитаемый. В день, когда мне исполнилось
шестнадцать, я поклялся быть всегда достойным его покровительства и со
свойственной мне в те годы юношеской горячностью пообещал вырывать у себя
по зубу за каждое лживое слово, которое произнесу вольно или невольно.
Конечно, здесь довольно темно, но, если хочешь, можешь потрогать
пальцем...
его зубов.
чем в трех днях ходьбы отсюда.
всякий случай воздержался.
кирпича-сырца. Его покровитель, Уркл, добрый бог, но так стар и немощен,
что, как говорится, мимо горшка промахивается. Короче, Сессмарш попал в
вассалы Занадону Непобедимому, городу Майаны и Балора, которому и платит
дань золотом и молодыми людьми.
обычно стараюсь избегать, хотя ему он удался очень и очень неплохо. - Мне
нелегко говорить об этом, Омар.
его о том, что ему хотелось бы сохранить в тайне. Разумеется, он отмел все
мои возражения.
стыдно утаивать от тебя хоть малую ресничку моей. Ладно, про отца потом.
Знай же, что моя мать была четвертой из семи сестер. Дед мой, будучи
человеком в высшей степени образованным, дал своим дочерям имена звезд.
Итак, мать моя звалась Кассиопеей. Имена же моих теток были: Альдебаран,
Сириус, Полярная, Алгол, Бетельгейзе и Альфа Дракона.
достоверности, - с уважением пробормотал я.
тетушки Альфы и умерла в тот же день. Дед ненадолго пережил ее. Так и
вышло, что семь его дочерей, осиротев, продолжали жить в большом и богатом
доме, который он выстроил в самом центре Сессмарша. Они зарабатывали на