поистине удивительное дело.
Стилбингом в Кобсденклубе, выпил бокал шампанского за здоровье доктора
Саразена и другой за здоровье профессора Шульце, а потом, увлекшись,
воскликнул, приканчивая бутылку:
опростоволосился, ибо, польстившись на двадцать семь миллионов, он выпустил
из рук дело, которое могло бы принести по меньшей мере пятьдесят, и то же
самое думал профессор Шульце, поскольку он-то, разумеется, был вынужден
пойти на любое соглашение! А подумать только, что можно было сделать с таким
человеком, как доктор Саразен! Легкомысленный, неустойчивый кельт да
фантазер к тому же.
и создать в нем такие условия, которые способствовали бы развитию лучших
человеческих качеств на здоровых моральных и физических основах и
счастливому росту мужественных и сильных поколений. Эта затея доктора
Саразена казалась профессору нелепой. Он заранее предсказывал ее полный
провал, ибо она, по его мнению, противоречила закону эволюции, который
обрекал латинскую расу на вырождение, на полное подчинение саксонской расе,
а в дальнейшем на полное исчезновение с лица земли. Однако, если проект
доктора будет в какой-то мере осуществлен и тем паче если представить себе,
что он будет иметь успех, этот процесс может нежелательным образом
затянуться. Поэтому долг каждого истинного саксонца, признающего этот
незыблемый закон и приверженного идее мирового порядка, стараться всеми
силами помешать безумной затее. И тут становилось ясно, что именно он,
профессор Шульце, доктор химических наук, приват-доцент Иенского
университета, известный своими многочисленными трудами о различии рас, -
трудами, в которых он доказывал, что германская раса избрана поглотить все
другие, - именно он призван великой неизменной созидательной и
разрушительной силой природы уничтожить этих пигмеев, осмелившихся
взбунтоваться против нее. От века было предрешено, что Тереза Ланжеволь
соединится браком с Мартином Шульце и что обе эти расы - германская в лице
профессора Шульце и латинская в лице доктора Саразена - столкнутся Друг с
другом и первая уничтожит вторую. И вот он, Шульце, уже держит в своих руках
половину состояния доктора Саразена - оружие, которым он будет бороться.
первом месте: он только дополнял его другие, гораздо более обширные планы об
истреблении всех народов, которые не захотят слиться с германской расой и
посвятить себя служению Фатерланду*.
Шульце считал необходимым поближе ознакомиться с его проектом, если только
это можно было назвать проектом. С этой целью он принял участие в
международном гигиеническом конгрессе и стал аккуратно посещать его
заседания. После одного из таких заседаний, когда члены конгресса покидали
зал, доктор Саразен и кое-кто из присутствующих услышали, как профессор
Шульце в разговоре с кем-то громко заявил, что одновременно с Франсевиллем
будет воздвигнут другой мощный город, который сотрет с лица земли этот
противоестественный, нелепый муравейник.
примером всему миру.
все его ближние достойны именоваться филантропами. Человек здравомыслящий,
он тут же сказал себе, что никогда не стоит пренебрегать никакой угрозой, и
хорошо запомнил эти слова своего противника. Спустя некоторое время в письме
Марселю, которому он предлагал принять участие в своем проекте, он рассказал
об этом случае и так живо изобразил профессора Шульце, что юный эльзасец
понял, с каким жестоким врагом предстоит иметь дело доброму доктору
Саразену. Письмо доктора заканчивалось следующей фразой:
ученые не только для того, чтобы созидать, но в для того, чтобы защищаться".
вашего города, вы твердо можете рассчитывать на то, что я приду вам на
помощь в нужный момент. Я постараюсь не упускать из виду этого Шульце,
которого вы так живо описали. Мой долг эльзасца обязывает меня поближе
ознакомиться с его планами. Рядом с вами или вдали от вас я предан вам
неизменно. И, если даже в течение нескольких месяцев, а может быть и лет, вы
ничего не услышите обо мне, не беспокойтесь. Где бы я ни был, цель у меня
одна - трудиться иа пользу вам и, следовательно, служить Франции".
ее наследников. Действие происходит теперь в Соединенных Штатах, на юге
Орегона, в десяти милях от побережья Тихого океана. Здесь, между двумя
пограничными государствами, расстилается обширная территория, представляющая
собой нечто вроде американской Швейцарии.
свои остроконечные вершины, глубокие лощины прорезают длинные цепи гор,
величественный и дикий ландшафт открывается взору, если поглядеть сверху, с
высоты птичьего полета.
европейской Швейцарии, где жители пасут скот на горах, содержат гостиницы
для приезжающих, нанимаются в проводники, - нет, это скорее альпийские
декорации: скалистые горы, ущелья, поросшие вековыми соснами, а под всем
этим царство железа и каменного угля.
остановится и прислушается к горной тишине, он не уловит в этом
величественном безмолвии того гармонического лепета жизни, которым наполнены
тропы Оберланда. До него доносятся издалека глухие удары молота, он
чувствует у себя под ногами тяжелое содрогание земли от отдаленных взрывов.
Ему кажется, словно он стоит на подмостках необъятного театра, что эти
громадные скалы пусты внутри и что они в любую минуту могут кануть в
какие-то таинственные глубины.
пучков желтой, опаленной травы куски дробленого шлака, отливающие всеми
цветами, горят, как глаза василиска. Там и сям заброшенная шахта, размытая
дождями, поросшая по краям колючим терновником, зияет своей разинутой
пастью, открывая бездонную пропасть, напоминающую кратер потухшего вулкана.
Воздух пропитан копотью и плотно окутывает землю темной пеленой. Ни одна
птица не пролетит, даже насекомые исчезли отсюда" и никто и не помнит,
водились ли здесь когда-нибудь бабочки.
крутые уступы переходят в отлогую равнину, открывается между двумя грядами
голых холмов "красная пустыня", - так называлась до 1871 года эта местность
по цвету почвы, пропитанной окислами железа. Ныне она именуется
"Штальфельд", что значит "стальное поле".
миль, с песчаной бесплодной почвой, усеянной галькой, безжизненное,
пустынное, как высохшее дно какого-то давно исчезнувшего моря. Природа
ничего не сделала, чтобы оживить эту пустыню, но человек внезапно проявил
неслыханную энергию и упорство.
поселков с маленькими серыми, сплошь одинаковыми деревянными домишками, - их
привезли совсем готовыми из Чикаго, и теперь здесь живет многочисленное
рабочее население.
неистощимые запасы каменного угля, возвышается темная громада - мрачные
квадраты зданий с симметрично расположенными рядами окон, а над Красными
крышами этих зданий густой лес цилиндрических труб, непрестанно изрыгающих
громадные клубы черного дыма; этот дым заволакивает небо черной завесой,
которую то и дело прорезают яркие огненные вспышки. Ветер доносит издалека
глухой грохот, похожий на раскаты грома или на гул прибоя, но более
ритмичный и величественный.
герра Шульце, бывшего профессора химии Иенского университета, а ныне
благодаря миллионам бегумы крупнейшего в мире сталелитейщика, который
занимается главным образом отливкой пушек, поставляя их во все страны Нового
и Старого Света.
нарезкой, с казенником, неподвижным и скользящим, - для России и для Турции,
для Румынии и Италии, для Японии и Китая, но больше всего для Германии.
жезла, выросла из-под земли эта страшная громада, этот город-завод, где
живут и работают тридцать тысяч рабочих, преимущественно немцев. В два три
месяца продукция этого нового завода благодаря своему непревзойденному
качеству приобрела мировую известность.
шахт; тут же переплавляет их в сталь и тут же отливает из нее пушки. Он
сумел достигнуть того, что не удавалось ни одному из его конкурентов. Во
Франции делали отливки весом до сорока тысяч килограммов; в Англии удалось
отлить чугунную пушку в сто тонн весом; в Эссене, на заводе Крупна, отливают
бруски стали весом до пятисот тысяч килограммов, но для герра Шульце не
существует никаких пределов закажите ему пушку любого веса, любой мощности -
он отольет ее в точности, блестящую, как новенькая монета, аккуратно в
назначенный срок.
году миллионы только раздразнили его аппетит.
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Мичурин Артем
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Белогорский Евгений