если он тебя остановит, сунь ему в руку вот этот мешочек, набитый
дукатами, и он тебя пустит без слова!
куранты как раз возвещают полночь уханьем сов чугунных. Призраком
промчался он по разводному мосту, глянул в пасти рвов крепостных,
пригнулся и ускользнул от решеток остроконечных, опустившихся с арки
ворот; а во дворике, под колючим кустом, у фонтана, извергавшего ртуть,
увидел белеющие при свете луны дивные черты Октопины, и такое она
пробуждала желание, что его охватила дрожь.
в дворцовой передней и руки стал потирать, уверившись, что гибель короля
решена, ибо знал хорошо, сколь мощными объятиями встретит злосчастного
кавалера Октопина, любовница осьмирукая! Знал он, как затянет она монарха
взасосками в самую глубь сновиденья, чтоб никогда уж не смог он вынырнуть
к яви! И в самом деле, Ширинчик, объятий королевны алкая, пробирался в
тени галерей вдоль стены - туда, где лунно сияла ее краса, как вдруг
дорогу ему заступил старик привратник и алебардой путь преградил. Король
уже руку с дукатами протянул, но, когда ощутил их тяжесть, отнюдь не малую
и милую сердцу, жаль ему стало дукатов: это что же - за одно лишь объятие
расточить такую казну?
пропустишь.
король.
наглец! Ничего не получишь, дурень!
зашумело и провалился он вместе с галереями, двориком, мостом разводным и
остальным сновидением в небытие, а мгновенье спустя очнулся рядом с
Хитрианом, перед сновидческим Шкафом. Смешался до крайности кибернер и
сосчитал про себя, что второй уж раз у него сорвалось, сперва из-за
трусости, потом из-за жадности монаршей; однако же виду не подал и снова
стал просить короля, чтобы тот другими снами душу возвеселил.
дряхлым, трясущимся, и притом сластолюбцем, каких мало, с душою, порочных
деяний алчущей. Да что с того, коли суставы скрипят, руки ног не слушают,
а ноги - головы! "Может, оправлюсь еще", - подумал он и тотчас послал
своих воевод, дегенералов Маньяго и Спазмофила, резать и жечь все подряд,
в полон угонять и добычу грабить. Пошли они, порезали, пожгли, пограбили,
воротились и такую перед ним держат речь:
полонянка, прекрасная Прельстида, княжна эников и беников, со всею казною
своей!
видать! А где это так скрипит и так шелестит?
дегенералы. - Скрип происходит от сотрясений полонянки, вышеназванной
княжны Прельстиды, на покрывале диванном, сплетенном из нитей жемчужных! А
шелест - от шевеления платья ее златотканого, которое шевелится оттого,
что прекрасная Прельстида рыдает, чувствуя свой позор!
Давайте ее сюда, я ее тотчас же обниму и чести лишу!
государственной пользы! - вмешался главный лейб-медикатор.
сошел? Я - не могу? А что же я до седых волос делал?
Ибо Ваше Величество может от этого занемочь!
Ваше Величество разволновать...
захрипел отчаявшийся король. - Лечите меня! Укрепляйте! Омоложайте, чтобы
смог я... того... как прежде бывало... А иначе я всех вас немедля... того!
омоложенья монаршего; наконец призвали на помощь самого Калькулия, ужасно
великого мудреца. Тот пришел и спрашивает:
разнузданности, штучкам всяким блудливым желаю, как и встарь, предаваться,
а в особенности поглумиться, как должно, над княжною Прельстидой, которую
временно содержу в подземелье! Вот чего!
Ваше Величество соблаговолит избрать особу достаточно именитую, которая
per procura [здесь: по доверенности (лат.)] будет тем заниматься, чего
пожелает Ваше Величество, подключенное проводочком к оной персоне; и что
бы ни учинила она. Ваше Величество все ощутит, словно бы делало это
собственноручно. Либо же следует кликнуть старуху киберодейку, что в лесу
обитает, за городом, в избушке трехногой; ибо она искусная гериатричка и
пробавляется лечением пожилых!
подключили к его величеству, и король велел гвардейцу немедля мудреца
Калькулия распилить, ибо поступок сей показался ему до крайности мерзким,
а иных он не жаждал. Не помогли ни просьбы, ни стенания мудреца; однако же
во время распиливанья протерлась изоляция на проводочке, так что король
воспринял лишь половину палаческого спектакля.
захрипел государь. - Давайте-ка сюда эту старуху киберодейку из избушки
трехногой!
песенку, такую примерно:
коррозии, параличи, суставы смазываю, никому не отказываю, от впадения в
детство знаю верное средство, мое дело вдовье - охрана здоровья!
говорит:
которого тоненькой струйкой масло струится, касторовым именуемое; на нем
любонад чудесный готовят, омолаживающий на диво, - одна столовая ложка на
сорок семь лет! Но упаси Бог, хватить через край, потому что от перебора
можно и вовсе исчезнуть, чрезмерно омолодившись. Коли дозволишь, государь,
я вмиг сварю тебе это верное снадобье!
пусть знает, что ее ждет, хи-хи!
хрипит, и даже отчасти ножками дрыгает, ибо от дряхлости впал уже в
детство, в исступленье порочном не ведая удержу.
дымит, и пар парует над котлом старухи киберодейки, и наконец прибегает
она к подножию трона, падает на колени и, подавая монарху кубок,
наполненный до краев отваром, сверкающим словно ртуть, говорит громким
голосом:
укрепляет, отвагу воинскую внушает и силу дает амурничать без умору; для
того, кто осушит сей кубок, в целой Галактике не будет слишком много
градов для разграбления и девиц для пленения! Пей на здоровье!
как вспорхнет, как подскочит, как грохнет о землю, так что гуд прошел по
дворцу, да как бросится на дегенерала Спазмофила, чтобы чести его лишить и
поруганью предать! Шесть горстей орденов содрала, и все одним махом.
видите - снадобье чудодейственное!
безмерной дряхлости был-то старец.
мановенью монаршему трое молодцов и через воронку влили насильно в глотку
несколько капель блистающего отвара. Как полыхнет тут да как задымит!
Смотрят придворные, смотрит король, хоть и плохо видит, - киберодейки как
не бывало, лишь дыра обугленная чернеет в полу, а сквозь нее проглядывает
другая, уже между явью и сном; и в оной дыре явственно виднеется чья-то
нога, прекрасно обутая, с прожженными носками и серебряной пряжкой, так
потемневшей, будто ее кислота разъела. А нога эта, носки и башмак Хитриану
принадлежали, Архимудриту короля Ширинчика; ибо яд, который киберодейка
называла любонадом чудесным, столь страшную силу имел, что не только
старуху и пол под нею, но даже сон просверлил навылет и, на ногу
Хитрианову брызнув, пребольно его ошпарил. В страхе великом решил
проснуться король, однако, на Хитрианово счастье, дегенерал Маньяго
успел-таки врезать булавой по монаршему лбу; а потом, очнувшись, Ширинчик
ничегошеньки из того, что случилось во сне, не помнил. И все же в третий
раз удалось ему выскользнуть из сновиденья, вероломно подстроенного,
теперь уже благодаря безмерному недоверию, которое он питал ко всем.
перед сновидческим Шкафом. - Но отчего ты, сударь мой, на одной ноге
подскакиваешь, а за другую держишься?
Адамов Григорий
Самойлова Елена
Посняков Андрей
Лондон Джек
Бажанов Олег
Роллинс Джеймс