Чтение 9–й страницы книги ~Иножитель~

Но пока они оставались во Франции и его старшему другу (а может быть,
действительно "звездному брату"!) грозила опасность, мысль покинуть его не
могла даже прийти Сирано в голову.

Хмурый пожилой трактирщик с торчащими седыми космами молча взял
взмыленных лошадей, подозрительно оглядев всадников, прибывших без слуг и
багажа.

В проеме освещенной изнутри двери Сирано почудилось видение,
заставившее быстрее забиться его сердце. Фигурка женщины показалась нашему
поэту чарующе прелестной. Гибкий, охваченный корсажем стан, лебединая шея,
очаровательный силуэт головки с кокетливо взбитыми волосами разожгли его
фантазию.

Когда же он вошел в трактир и увидел пленительную женскую улыбку, о
которой тщетно мечтал с ранней своей юности, его даже зазнобило. Все
необыкновенное, до того приключившееся с ним, сразу потускнело в его
сознании.

Несомненно, причина была в том, что теперь его уже не уродовал
безобразный нос, всегда отвращавший представительниц прекрасного пола. А
он так жаждал любви, наш Сирано, готовый увлечься кем угодно, кому он не
покажется столь безобразным, как прежде.

Однако появление Тристана помогло Сирано сразу прийти в себя. Он
вспомнил о своем долге, о данной клятве и устыдился готового овладеть им
чувства.

Если пара жгучих глазок может оказаться сильнее дюжины гвардейских
шпаг кардинала, то чего стоит готовность Сирано служить Добру?

- Хотят ли проезжие господа поужинать, принести ли им бургундского
вина? - спросила юная трактирщица, может быть, дочь встретившего их
мрачного старика или - о боже мой! - угнетаемая им жена?

Сирано вопрошающе взглянул в глаза прелестнице и сразу получил ответ
на все заданные им мысленно вопросы. Но каковы эти ответы, он не смог бы,
пожалуй, сам себе повторить. Важно то, что они говорили взглядами друг
другу нечто очень значительное.

"Добрая фея постоялого двора" принесла им волшебных жареных цыплят,
кувшин сказочного вина и попросила разрешения присесть к их столу,
колдовски подперев подбородок ладонью. И столько было природной грации в
ее позе, что Сирано пожалел, что он не скульптор, и дал себе слово, что
дар ваятеля заменит страстностью поэта.

Все заметивший Тристан тихо шепнул:

- Если бы не усталые наши кони, мы уже мчались бы дальше к цели,
ждущей нас обоих, ни о чем другом не думая.

Сирано вспыхнул и с горячностью заговорил:

- Конечно, я знаю, тебе пришлось отказаться от всего личного, от
родных и близких, от собственных чувств...

- Ты прав, - кратко заметил Тристан.

Сирано принял это как упрек.

- Не думаешь ли ты, что у нас на Земле на обет безбрачия способны
лишь попы и кардиналы?

- Во всяком случае, это потребует железной воли и несгибаемой
преданности делу. Уэлл? - И Тристан поднял на Сирано глаза.

- У тебя нет оснований сомневаться во мне, Демоний Сократа.

- Не только Сократа, но и твой, Сирано, - примирительным тоном сказал
Тристан, поправляя свои спадавшие на плечи полуседые волосы.

- О почтенные господа! Почему вы так плохо кушаете, говоря о
возвышенном? Или я не угодила вам своей стряпней?

- Вы не можете не угодить смертному, Мадонна! - пылко воскликнул
Сирано.

- Я хотела бы, чтобы вы повторяли мне это... еще и еще раз, - опустив
глаза, не без кокетства произнесла деревенская красавица.

"Вот что может сделать один вражеский удар летящим ножом! Благодарю
тебя, злой враг, за устранение моего природного уродства! Прости, что моя
шпага действовала быстрее рассудка! - мысленно шептал Сирано. Но тотчас
оборвал себя: - Впрочем, это уже не имеет значения!"

Он повернулся к Тристану и встретил его предостерегающий взгляд.

- Ах, господа! - продолжала трактирщица. - Я вижу, что вы так дружны,
и должна огорчить вас. У меня всего две свободные кровати, и, как назло,
они в разных комнатах. Если вы задержитесь у нас еще на день, то я завтра
же прикажу работникам снести их вместе.

- Вери найс, прелестно, миледи! - вежливо произнес Тристан. -
Отведите нас в эти, надеюсь, уютные комнаты. Гуд найт, спокойной ночи.

Молодая женщина шла по лестнице впереди со свечой в поднятой руке.
Когда она полуоборачивалась, Сирано любовался ее профилем.

Хозяйка показала заботливо разобранные умелой рукой постели, пожелала
постояльцам спокойной ночи и, как почудилось Сирано, намеренно не спешила
уйти из его комнаты.

Ему стоило немалого труда смирить себя, думая о находящемся за
перегородкой Тристане, госте с чужих звезд.

Но фея так нежно взглянула на него перед уходом! Нет! Он просто
вообразил себе все это, еще менее вероятное, чем судьба Демония, друга
Сократа, и ему, Сирано, связавшему себя с ним, земные женщины еще
недоступнее, чем далекие звезды!

С этой мыслью он провалился в глубокий сон.

Разбудила его Она.

Нежная рука ласково коснулась его щеки. Он по-солдатски разом
проснулся и резко сел на кровати.

В полутьме он увидел молодую хозяйку, поставившую свечу позади себя
на стул. Просвечивающая ночная рубашка делала ее похожей на призрак в
полупрозрачном одеянии. И эта ночная нимфа была еще прекраснее, чем
деревенская мадонна в платье с корсажем. Волосы ее волнами спускались по
плечам и источали дурманящий аромат.

Она пришла к нему! Сама пришла... А как же старый трактирщик?

А нимфа, словно отвечая на его мысли, прошептала:

- Он донес на вас, гвардейцы сейчас ворвутся сюда. Спасайтесь! Я не
знаю вас, но... - Остальное договорил ее взгляд.

Мгновение понадобилось Сирано, чтобы натянуть ботфорты, прицепить
шпагу. Теперь он готов был пройти через любой вооруженный строй.

Женщина с восхищением смотрела на него.

- Вам придется прыгать в окно. Ваш друг уже там, с лошадьми. - И она
открыла раму.

Снизу из трактира доносились грубые мужские голоса.

Сирано посмотрел в черноту ночи, привлек к себе свою спасительницу и
запечатлел на ее ищущих влажных губах, быть может, не просто благодарный
поцелуй. Потом прыгнул в темноту.

Ноги ушли во что-то мягкое, вскопанную грядку или кучу навоза. Остро
запахло дегтем, конюшней и конским потом.

Лошади были уже оседланы, а совсем близко за углом храпели другие
кони, ночью ворвавшиеся с гвардейцами на постоялый двор.

Она свесилась из окна.

- Туда! - показала она свечой в руке. - Там огороды, кони сами
перепрыгнут через ограду!

Сирано и Тристан не заставили себя ждать. Последнее, что успел
увидеть Сирано, это силуэт мадонны в освещенном окне. Кто-то оттянул ее
назад.

Кони действительно сами, невзирая на темноту, с привычной легкостью
преодолев преграду, вынесли всадников в поле.

Сирано сначала удивился сметливости "подземных коней" герцога
д'Ашперона, но потом понял, что это местные кони, свежие, которых на
всякий случай еще с вечера оседлала прелестная хозяйка, неведомо каким
чутьем угадав грозящую ее гостям опасность.

То, что кони оказались свежими, дало беглецам неоспоримое
преимущество.

Гвардейцы, обнаружив их бегство, не смогут уже на своих утомленных за
дорогу от Парижа лошадях угнаться за ними.

Весь день с утра до самого вечера Тристан и Сирано скакали на восток.

Еще один придорожный трактир дал им возможность сменить лошадей, но
помогла им на этот раз не "добрая фея с постоялого двора", а тощий
трактирщик с жадно бегающими глазами, получивший от Тристана кошелек с
пистолями.

Казалось, беглецам уже ничто не угрожает. Кардинальские слуги
остались далеко позади.

Однако Сирано и Тристан не учли безграничного влияния кардинала
Ришелье в любом уголке Франции.

Усердный лейтенант де Морье, первоначально спеша сам поскорее
ускакать подальше от Парижа, понял, что вернуться туда с пустыми руками,
упустив государственных преступников, это все равно что взойти на эшафот.

Поэтому энергия его мало сказать что удесятерилась.

Он спасал свою жизнь, которую ценил, впрочем, как и многие другие,
выше всего на свете.

Ему пришла благотворная мысль мобилизовать для погони именем
всесильного кардинала Ришелье свободные от боевых действий воинские части,
которые могут встретиться на пути.

И он так красноречиво объяснил капитану кавалерийского полка графу де
Пасси необходимость поймать врагов кардинала, расписав ему выгоду, славу
или расправу в случае удачи или неудачи, что бравый офицер решил сам
отправиться во главе сильного отряда по направлению к альпийской границе
Франции, к которой, по-видимому, устремились беглецы.

Ничего не подозревая об этом, наши герои, сберегая силы коней,
расположились на мирной лужайке, где паслись коровы, дополняя чисто
французский пейзаж, прикрытый почти неприметной дымкой, которую живописцы
научились с поразительным искусством передавать. Под этой нежной вуалью
природа выглядела особенно привлекательной.

- Солярия - сестра Земли, - сказал Тристан. - Но нигде на ней я не