Чтение 9–й страницы книги ~Корона Солнца~

- Поздно спохватились. Об этом нужно было думать на Меркурии...

- Намек понятен, отвечаю: я готов. Ешьте меня под соусом ваших идей,
закусывайте протуберанцами. Думаете, за себя испугался?

Шаров знакомым жестом погладил подбородок. Все трое уставились на меня.

- Мы напрасно теряем время, - сказал я, пожимая плечами.

Глаза Шарова на секунду прищурились, потом вдруг стали жесткими и
холодными.

- Добро! - сказал он медленно, но веско, и в этом слове, тяжелом, как
удар молота, обозначилась сила его внутренней собранности. - Маневр
сближения поручаю Акопяну. Веншин берет на себя программу научных
наблюдений. А вам, Морозов, надлежит собрать в контейнер дубликаты
исследовательских материалов для отправки их в сторону Меркурия.

Командир впервые назвал меня по фамилии...

Я недоумевал: зачем Шарову понадобилось вручную тащить контейнер так
далеко, если люк шахты подъемника находился прямо в салоне. Закованные в
защитные скафандры тяжелого типа, мы выволокли толстый блестящий цилиндр в
переходную камеру. Пока нагнеталась аргоновая атмосфера, я с интересом
разглядывал зеркальную фигуру командира: огромные плечи, мощная, слегка
сутулая спина, вместо головы - плавно сливающийся с плечами бугор, вместо
глаз - продолговатая щель перископа. Какое-то фантастическое чудище!
Промелькнула жутковатая мысль: а что, если это не Шаров? Что, если рядом
со мной стоит бездушный, таинственный робот?.. Я рассмеялся. Смех
прозвучал хрипло и не очень уверенно.

Тяжелый щит медленно съехал в сторону.

- Пойдемте, Морозов, - слышу я голос Шарова.

После привычной тесноты салона внешняя полость корабля кажется
удивительно просторной. Еще бы: шаровидный салон занимает здесь столько же
места, сколько грецкий орех в глубокой тарелке. Все остальное пространство
заполнено агрегатами противорадиационной защиты. Словно лопасти гигантской
турбины, закрученные в одну сторону, разметали свой широченный размах
спирально-вогнутые металлические крылья, красные от жара едва ли не на
половину длины. В промежутках между крыльями виднеются отдельные участки
внешнего корпуса корабля. Раскаленный корпус излучает довольно яркий свет.
В разных направлениях змеятся широкие ленты теплопроводов, нарушая четкую
геометричность систем многочисленных трапов, балок, труб и шахтных
стволов. В специальных углублениях тускло мерцают верхние диски
лямбда-преобразователей. Это благодаря им "Бизон" окружен защитным полем,
обезвреживающим яростный натиск солнечной радиации. От их безупречной
работы зависит успех экспедиции.

Кружным путем мы выходим к стволу подъемника. Я закладываю контейнер в
камеру, и Шаров нажимает рычаг. Все. О дальнейшем пути контейнера
позаботятся автоматы. Слышно, как аргоновый вихрь уносит камеру вверх по
стволу к широкому конусу почтового корабля. Взвыли сервомоторы, огромный
конус тронулся и плавно двинулся по рельсам. Через минуту "почтальон"
умчится в сторону Меркурия, и там его встретят корабли-перехватчики...

Я вздрагиваю от пронзительного крика сирены. Мне кажется, что в крике
машины, вдруг зазвучавшем в этом царстве багровых отблесков, я улавливаю
тягучие ноты прощания, жалобы...

Сирена смолкает, "почтальон" исчезает за створками кормового отсека.
Слышится вибрирующий свист... Пошел...

Мы опускаемся вниз. Шаров останавливается и неуклюже топчется на месте,
осматривая оборудование, проверяя надежность креплений. Теперь я понимаю,
зачем ему понадобилась эта экскурсия.

- Как ты думаешь, Алеша, где находится наша ахиллесова пята?

"Тур" и "Мустанг" были оснащены не хуже "Бизона", но они не вернулись,
и Шаров мучительно ищет причину их гибели. Я не отвечаю ему. Зачем? Ведь
он и не ждет ответа.

С круглых площадок свисают черные щупальца. Мы обходим их стороной. Эти
машины, похожие на огромных спрутов, создают искусственное поле тяготения,
к ним приближаться опасно. Впереди поблескивают глянцевые бока орбитальных
моторов. Моторы деловито гудят.

Винтовая лестница приводит нас на небольшую площадку, обнесенную
крепкими поручнями. Отсюда хорошо видны громадные цилиндры
пространственных двигателей. Шаров делает мне знак остановиться.

- Мы остаемся здесь... на всякий случай.

Взглянув на радиометрические датчики, я заметил, что радиация возросла
втрое. Обращаю на это внимание Шарова.

- Вижу, - ответил он. - Близость луны оказывает влияние на защитное
поле "Бизона". Ну что ж, приготовимся к встрече. Закрепить поясные леера!

Я хватаю кольцо карабина и пытаюсь правильно соразмерить длину
стального троса. В этот момент загрохотали моторы, настил рывками стал
уходить из-под ног. Я вцепился в поручни. Шаров проехал мимо меня на
спине. Грохот внезапно прекратился, но настил под ногами продолжал
раскачиваться. Отпустив поручни, я бросился к Шарову. Моторы снова
взревели, меня швырнуло лицом вниз и потащило по ступенькам винтовой
лестницы. "Интересно, чем кончится эта акробатика?" - успел подумать я.
Ответом был страшный удар в спину, в глазах замелькали радужные пятна.
Наконец мне повезло: я застрял между какими-то трубами. Скоро на помощь
пришел командир - он помог мне подняться на ноги и спросил, все ли в
порядке.

- Не знаю... - буркнул я, стискивая зубы от боли. - Мои кости в
порядке, но за целость кронштейнов трубоподвески не ручаюсь.

Поддерживая друг друга, мы с трудом взобрались на свою площадку.
Сначала мне показалось, что все вокруг запорошено хлопьями зеленоватого
света. Однако хлопья перемещались с места на место, меняли форму,
слипались в какие-то странные, блуждающие комки, которые тут же
расползались по поверхности предметов бледными струйками.

- Как ты находишь, Алеша, красиво, а?

В голосе Шарова звучала тревога.

- Похоже на блуждающие заряды.

- Похоже... - мрачно согласился он.

Он стоял, широко расставив ноги, неподвижен, как статуя. Я рванул его
за плечо и указал на датчики:

- Радиация достигает критических величин! Надо немедленно уходить!

- Вы быстро теряете чувство юмора, Морозов.

Какой там еще к черту юмор?!

Ослепительно сверкнул зигзаг зеленой молнии. От ужасного треска
заложило уши. Еще зигзаг, еще... Молнии били в блестящую оболочку салона,
плясали на массивных радиаторах теплоприемников, змеились среди
переплетенных труб и распорок. Сплошное сверкание и треск, треск, от
которого можно оглохнуть... Внезапно рядом с Шаровым вырастает огненный
жгут. Шаров клонится набок и медленно сползает в сторону. Руки его,
закованные в панцирь, торчат вверх...

Не помню, как мне удалось дотащить командира до переходной камеры
салона. Перевалившись вместе с ним через высокий порог, я на четвереньках
подполз к щиту и привел в действие запирающий механизм... Щит тронулся, и
в этот момент среди треска разрядов я услышал тонкий, вибрирующий свист;
такой свист могли издавать только пространственные двигатели. Тело быстро
наливалось свинцом - не менее четырех "же" ускорения... Значит, уходим от
этой проклятой электрической луны. Кажется, я теряю сознание...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СТРАШНАЯ ВАХТА

Счастливо отделавшись от коварной луны, мы вернулись на прежний курс.
"Бизон" исправно накручивал виток за витком, приближаясь к внутренней
короне, которая простиралась едва ли не на половину солнечного радиуса от
поверхности океана огненных бурь.

У Веншина участились стычки с командиром по поводу рабочего времени -
ему было мало восемнадцати часов в сутки. Акопян, сам перегруженный
работой, старался урвать минутку, чтобы немного развлечь нас, и если в
салоне вдруг раздавался дружный смех, то этим мы были обязаны только ему.
Кстати сказать, под его редакцией довольно регулярно выходили номера
светогазеты "Солнечный удар". В последнем номере он поместил карикатуру,
где были изображены Шаров и стиснутые между его колен участники
нейтринного эксперимента. Недвусмысленные позы наказуемых и поднятая для
удара кассета с надписью "Нейтринный успех" весьма своеобразно, но точно
передавали полный драматизма эпизод. Однажды Акопяну удалось уговорить
всех послушать маленький концерт легкой музыки. К сожалению, по моей вине
концерт не состоялся. Как-то, совершенно случайно, я использовал кассету
фильма-концерта для записи радиоизлучений Солнца, и сейчас вместо музыки
стереотремы изрыгнули чудовищную порцию рева, похожего на злобное рычание
рассерженных львов. Озадаченный Акопян перечитал этикетку: "Если мы
вдвоем. Брикли. Твой поцелуй... Серия "К", фильтр 08/6-РГД, 450 мегагерц"!
Никогда не забуду испепеляющего взгляда, которым он меня одарил.

Наши с Шаровым прогулки во внешнюю полость корабля стали отличаться
регулярностью. Командир выглядел все таким же спокойным, он лишь чаще
обычного сосредоточенно поглаживал подбородок. Короче говоря, все шло
своим чередом вплоть до той удивительной "ночи", которой суждено было
нарушить наше в общем-то безмятежное бытие...

За ужином, кроме отлично прожаренных бифштексов, Акопян угостил нас
рассказами о печально знаменитой экспедиции Снайра. Я слушал его с
интересом, хотя с самого начала так и не мог понять, шутит ли он, или