самую совершенную вентиляцию. Такая жизнь была не по нему, и несколько
дней назад он бросил цепляться за нее, прекратил последние попытки. Тогда
же он пригласил Наследника, и они говорили долго и обстоятельно; о многом
надо было сказать, да к тому же Властелин и говорил теперь с трудом,
медленно. А ведь много лет считался - и был лучшим оратором мира. И тогда
же, в самом конце разговора, они установили день.
как-то отвлеченно. Думал об этом, как и о собственной смерти: придет ее
срок, конечно, но ведь не сегодня и не завтра же, Великая Рыба добра... И
так же об этом дне: не сегодня, не завтра. И когда вдруг оказалось, что
событие подошло вплотную, Изар не сразу смирился с этим.
готов...
что это неизбежно. И все знали и знают. Ты никогда не был трусом. Ты
знаешь, что в этом действии, определенном Порядком, есть глубочайший
смысл; об этом написаны сотни книг. Нарушь Порядок - и мир поколеблется. Я
понимаю тебя. В свое время и мне было не по себе. Но иного выхода у меня
не было - да и у тебя нет и не может быть. Полная власть достается не
даром. За нее нужно платить. И не единовременно; платить придется каждый
день и каждый час, пусть и по-разному. И вот это, сейчас предстоящее, -
твой первый взнос...
был он уже не жилец, это любой понял бы, едва взглянув на него. Но что-то
протестовало в Изаре против предстоящего, против отведенной ему роли. Как
бы ни было все это освящено традицией - от этого не становилось оно ни
менее жестоким, ни более человечным.
означают лишь одно: что ты непригоден для того, чтобы перенять власть. Ты
- не властелин. И если только люди поймут это, они отстранят тебя. Или
устранят. Законно или незаконно, все равно. Даже сам себе никогда больше
не говори этого.
том, способен ли человек управлять Державой, или нет?
нашей Державе власть - прежде всего твердость, даже жестокость. Мы издавна
приучены понимать только такой язык. Да, быть жестоким, порой очень
жестоким - неприятно. Никому не приятно. И если ты берешься за власть, то
первым твоим врагом, с которым придется схватиться не на жизнь, а на
смерть, будешь ты сам. То доброе и ласковое, что есть в тебе. Это ты
можешь оставить для твоих близких - но и только. Для остальных ты - сама
твердость, сама жестокость, непреклонность. И по тому, что тебе предстоит
сейчас сделать, люди составят свое первое впечатление о тебе. А первое
впечатление бывает самым сильным и остается надолго...
меня? Разве не ясно, что меня уже и нет здесь... что я - уже там,
перевоплощенный в одну из блистательных рыб в окружении Великой... Днем
позже это все равно произойдет само собой, но тогда ты потеряешь все...
желаю слышать ни слова об этом. Да, вот еще что... Найди своего...
Обязательно. И не спускай с него глаз. Он...
сознание; так и осталось неясным, что хотел он сказать, от чего - или от
кого предостеречь. Больше он не пришел в себя.
светильник на прикроватном столике. Изар протянул руку, не глядя - нашарил
выключатель, включил верхний, сильный свет (об этом просили - как было ему
передано - телевизионщики). И, твердо ступая, пересек комнату, приблизился
к кровати. Властелин не шевельнулся. Когда Изар остановился рядом, отец
открыл глаза, но в них не было мысли - бездумная пустота. Наркотик?.. Изар
резко, почти грубо, откинул одеяло. Худая, морщинистая шея... Старик
медленно, как во сне, стал поднимать руки - инстинктивно? Но Наследник уже
наложил пальцы на горло отца. Он умел душить, он был научен с детства. Как
и его отец. Как и сын будет научен, когда явится на свет: душить
безболезненно, пережимая сперва артерии, выключая сознание... Изар душил.
Тело отца напряглось, рот раскрылся, вывалился язык. "Он не чувствует
этого, - повторял про себя Изар, - не чувствует..." Тело опало, но Изар
все еще не отпускал руку: пальцы свело, и мгновенно промелькнула идиотская
мысль, что вот так он и останется навеки соединенным со своим отцом - с
руками на его горле... Мертвая тишина стояла, только журчала едва слышно
установленная на спинке кровати - откровенно, по-деловому - камера.
понадобится не только сила их, но и гибкость, точность - едва уловимыми
движениями пальцев изменяется направление разящего клинка... На миг закрыл
глаза, прощаясь с переставшим быть. Повернулся. Решительно подошел к
двери. Распахнул. Вышел в прихожую, уже держа кинжалы в руках, готовый с
хода атаковать.
по-благородному, как полагалось бы офицерам - со шпагами наголо (как-то не
обращались мысли к огнестрельному оружию в этой обители традиций, где,
кажется, за всю историю так и не раздалось ни единого выстрела - а клинки,
случалось, звенели весенними ручьями, и подлинные ручьи текли по
самоцветным полам - только не вода то была...). Вместо шпаг даже не
кинжалы были у них в руках, а воровские ножи, воистину более всего другого
им годившиеся. Четыре ножа взвились, кратко блеснув белым - и голубоватые
молнии вылетели, казалось, из двух кинжалов; но то были лишь отблески на
благородной стали... "Ну, посмотрим, как вас натаскали, - про себя говорил
он, - какие секреты открыли, какие приемы преподали..." - продолжал,
отбивая еще одну атаку. Конечно, драться тут было неудобно, тесно - однако
это мешало легионерам больше, чем ему. Все же один или два удара он
пропустил; не наряди его Эфат в десантный жилет под камзолом - добром бы
не обошлось... Но и эти четверо снарядились, как на генеральное сражение,
так что бить их приходилось в горло. Что же, он и это умел, он мог бы лихо
командовать десантным взводом - вот хватит ли его умения на Державу?.. -
Бой шел, его загоняли в угол. Что же, тем хуже для них! В последний момент
Изар нырком ушел от удара, показал ложный удар ниже живота, тот невольно
пригнулся, пальцы Изара чуть повернули граненую рукоятку кинжала - клинок,
словно в воду, вошел в открывшееся на долю секунды горло. Это не первый
был, сейчас их оставалось двое, и те их сотоварищи, что теперь
смирно-смирно лежали на полу, и вовсе ограничили возможность
наступательного маневра, нахрап кончился, теперь решала техника - а-а! -
выпад - снизу в челюсть, кинжал застрял - но ведь и враг остался только
один. Кинжал Наследника мельничным крылом завертелся в воздухе, быстрее,
еще быстрее - уже не различить стало, где клинок - последний остервенело
кинулся вперед наугад, вобрав голову в плечи - но ведь шлема с забралом на
нем не было, не полагалось такого при нанесении дворцового караула...
высвободил второй. Ах, как сейчас млеют люди у телевизоров! Прав был Ум
Совета: "Тебя не знают, ты не показывался. Так пусть сразу же поймут, что
ты человек серьезный и плохой партнер для шуток". Смотрите, понимайте...
Впрочем, еще не все сделано. Впереди - действие второе.
спокоен и не ожидает никаких случайностей. Сделал несколько шагов. Впереди
распахнулась дверь. В коридор метнулась женщина и встала на пути Изара.
Жемчужина Власти, молодая супруга Властелина, вот уже несколько минут как
его вдова. В ночном убранстве, с распущенными волосами, молодая,
прекрасная, разъяренная.
- остро, впрочем, наточенный. Изар, разумеется, и не подумал применить
оружие - просто перехватил ее руки, завел их назад, за ее спину, неизбежно
прижавшись при этом голой грудью - лохмотья камзола не в счет, жилет
нараспашку - к ее груди. На мгновение-другое оба застыли так; потом он
начал медленно сгибать ее, заступил ногой, повалил на затянутый ковром
пол. Она сопротивлялась. Пеньюар распахнулся. Тень промелькнула над ними,
Изар как-то боком подумал, что повесит того, кто ухитрился протащить в
Жилище Власти операторский кран. Мысль тут же исчезла, он уже одолевал
Жемчужину - одолел. В борьбе она уступила. Где-то наверху влажно сопел
оператор. И сами они тоже дышали громко, хрипло, наперебой, она едва
слышно стонала, он лишь стискивал зубы - начатое надо доводить до конца...
вскочить и - к дьяволу все традиции! - выпустить всю обойму по объективам
камер, по операторским черепам. "Хватит с них - попировали, - подумал он,
застегиваясь и поднимая с пола упавший раньше "диктат". - Их работа
кончилась, наша только в начале".
груди.
больно?
Шилова Юлия
Березин Федор
Панов Вадим
Емилина Ника
Громыко Ольга
Апраксина Татьяна