Чтение 9–й страницы книги ~Звездный гамбит~

Или его занесло в иные места? Разрозненные воспоминания путались в голове.

Он вскочил на ноги и сделал несколько шагов. На соседней койке спал
человек. Алган склонился над ним. Лицо было незнакомым. Он никогда не
встречался с этим седым морщинистым стариком. Он поразился бледности его
кожи, она была словно соткана из лунного света.

Две луны. В голове прояснилось. Значит, он находится не на Даркии.

Верно, он же в космосе.

Алган потряс спящего за плечо. В памяти проносились имена, знакомые
лица.

- Где мое сафари? - крикнул он в лицо разбуженному незнакомцу и, не
надеясь на ответ, охватив голову руками, опустился на край койки.

- Нет, - повторял он, - нет.

К горлу подкатывало что-то вязкое, глаза недобро вспыхнули. Наружу
рвался гнев, и не только гнев, а что-то пострашнее.

- Ну-ну, малыш, не заводись, - голос у Пейна был сонный. - Мы всего два
месяца в космосе и вскоре прибудем на Эльсинор.

- Я был вне... - пробормотал Алган. - Я был в лесу. И мне казалось, что
я никуда не улетал.

- Знаю, - успокоил его Пейн. - Такое случается со многими. Я сам очень
долго видел в снах родной город. Красивый гордый город, выросший на
алебастрово-белой скале в мире, который вы никогда не увидите и куда я
никогда не вернусь, ведь он находится на другом конце Освоенной Галактики.
Я жил там свободным человеком, и этого здесь никому не понять. Какая
разница. Как говорится в пословице, миры мелькают, а люди приходят и
уходят. Давайте разбудим Ногаро и пойдем перекусим.

У Ногаро, худощавого молчаливого брюнета с острыми чертами лица и
глубоко запавшими глазами, были на удивление длинные пальцы. В его
движениях ощущалась не столько сила, сколько ловкость и быстрота. На
всякой древней планете, в древних городах, где полиция невездесуща, он
прослыл бы опасным человеком.

Ногаро жил в одном блоке с Пейном и Алганом. Он никого ни о чем не
расспрашивал, ничего никому не говорил и только безмолвно кивал головой.
Видно, он знал о космосе не меньше Пейна, хотя и выглядел куда моложе его.

Экипаж звездолета относился к Ногаро настороженно. И Алган знал, что
Ногаро имеет доступ в некоторые помещения корабля, куда первопроходцам
вход воспрещен.

В столовой Алган стал выпытывать у Пейна, что тому известно об
Эльсиноре, и краем глаза наблюдал за Ногаро. До сих пор Пейн говорил о
планетах пуритан лишь намеками.

- Увидите сами, когда приземлимся, - отмахивался Пейн. - Все, что могу
вам сказать, - вид у города препечальный, жители носят странные маски. Вы
получите такую же, покидая корабль. Но торговцы они отменные.

- Послушайте, Пейн, - не отставал от него Алган. - Неужели никому не
удалось вырваться из лап полиции? Неужели никто ни разу не смог удрать на
родную планету?

- А зачем? - удивился Пейн. - Только жителям древних городов может
прийти в голову такая мысль. Жизнь в космосе имеет свои хорошие и плохие
стороны. Но ведь и на планете она не сплошной праздник. Бетельгейзе лучше
знает, что вам больше подходит.

- Вы в этом уверены? - вступил в разговор Ногаро.

- Простите? - удивленно воскликнул Пейн.

- Я спросил вас, откуда у вас уверенность в том, что Бетельгейзе лучше
знает, что вам больше подходит?

Низкий голос Ногаро звучал глуховато, словно доносился издалека,
отражаясь от многочисленных стен и просачиваясь сквозь невидимые трещины.

Алган наклонился вперед и даже перестал жевать.

- Не знаю, - медленно протянул Пейн. - Я простой матрос. Я шатаюсь по
космосу и старею. Люди на Бетельгейзе принимают решения. Я не знаю, хороши
они для меня или нет. Если мне велят отправиться на новую планету и
расчистить ее, я не спорю. Мне не важно, кто ее заселит, что там будет
расти, я делаю дело, раз мне приказали. Так делаю я, так делал мой отец.
Мы не чувствуем привязанности к какой-то одной планете. Мы свободные люди,
а потому прыгаем с одной планеты на другую.

- Хорошо, - усмехнулся Ногаро, обнажив длинные зубы. - А вы, Алган? Что
вы думаете по этому поводу? Как вы относитесь к политике Бетельгейзе?

Алган уперся ладонями в стол и глубоко вздохнул.

- Я ненавижу Бетельгейзе, - с расстановкой, но достаточно громко, чтобы
его слышали за соседними столиками, процедил он. - Я ненавижу все, что
исходит от Бетельгейзе, и у меня нет никакого доверия к ее политике.

Все взгляды обратились в его сторону. Вокруг воцарилась тишина.

- А можно узнать почему? - осведомился Ногаро.

- Я родом из древнего Дарка, - ответил Алган, - и не скрываю этого. Я -
человек города и требую лишь одного: оставьте меня в покое. Зачем покорять
новые миры, когда мы не в силах освоить те, которые подготовили наши
предки?

Люди за соседними столиками внимательно прислушивались к разговору.
Одни глядели на Алгана со страхом и отвращением, в глазах других читалось
нескрываемое восхищение.

- Это длинный разговор, - перебил его Ногаро. - Мы поговорим об этом,
но не сейчас и не здесь. Мы должны быть могущественны, Алган, очень
могущественны. Я тоже родом с древней планеты и знаю, как относятся к
таким, как вы. Мы оба чудаки в этом мире, хотя наше отчуждение вызвано
разными причинами. Может быть, наши странности взаимно дополнят друг
друга.

- Да будет так, - произнес Алган, невольно вспомнив мимолетные
дружеские связи, которые неожиданно возникали у него на древней Даркии.

Ногаро был человеком удивительным. Он до тонкостей знал историю
Освоенной Галактики, в его памяти хранилось множество рассказов,
относящихся к любому из составлявших ее миров. Казалось, он избороздил все
пространство и путешествует с незапамятных времен. В отличие от Пейна,
который нередко пересказывал одно и то же, Ногаро поражал разнообразием
знаний. У него накопился невероятный опыт. Но страстью его, похоже, было
освоение космоса. Ногаро говорил о мирах, словно о крохотных молекулах,
перемещающихся в ограниченном пространстве. "Он сумасшедший, - повторял
про себя Алган, - сумасшедший потому, что ему довелось созерцать нечто
необъятное, но его сумасшествие величественно и заразительно". Ногаро
особенно увлекала проблема разнообразия населяющих Галактику рас. В своих
странствиях он встречал их множество. И все они имели общие черты. Эта
странная общность так поразила Ногаро, что он задался целью открыть
совершенно иную расу, отличную от человеческой. Легенды, ходившие среди
звездоплавателей, крепили его уверенность в том, что такая раса
существует. Он осаждал вопросами всех, кто забирался в неизведанные края.

От Ногаро Алган узнал, что Освоенная Галактика отнюдь не была
монолитной - власть Бетельгейзе оспаривали. У нее имелись противники, и
расстояния обостряли борьбу. Правда, Бетельгейзе умела выжидать. Мятежники
исчезали, а пурпурная звезда по-прежнему продолжала светить. Бетельгейзе
владела временем и знаниями.

Она, утверждал Ногаро, похожа на паука, который из центра гигантской
паутины ощущает малейшее содрогание в каждой ячейке своей сети, но никогда
не нападает. В сознании собственного старшинства и силы она выжидает до
тех пор, пока мятежник не сможет шелохнуться в подготовленной для него
западне. По словам Ногаро, бывшего в курсе всех слухов, ходивших в
Освоенной Галактике, это был непогрешимый паук, ибо он был бессмертным
самообучающимся созданием - комплексом громадных машин, которые в своих
бетонных убежищах писали историю планет в полном соответствии со своей
неумолимой логикой. И люди соглашались с властью холодных, бесстрастных
машин, лишенных человеческих амбиций и воображения, которые нередко
заводили человека в дебри пустых замыслов. Люди принимали их власть, как
принимают реки и горы, и Даже уважали их, ибо машины эти сотворил человек,
хотя и в незапамятные, почти мифические времена.

"А что, если все это ложь? - часто думал Алган. - Может, вся
Бетельгейзе была чудовищной ложью, а за машинами скрывалась какая-нибудь
могущественная династия, сумевшая обеспечить себе многовековую власть под
защитой мощных стен пространства и глубочайших рвов времени?"

"Какое место занимает в этой паучьей сети Ногаро? - спрашивал себя
Алган. - И какое место занимаю я? И все те, кто живет, покоряет, осваивает
миры и умирает, не зная, в чем смысл их дел, и прыгая с клетки на клетку
по космической шахматной доске?"

Какое место занимал наивный Пейн? Какое - циничный Ногаро, с холодными,
хитрыми глазами, расчетливой молчаливостью, отточенной речью? Какое - Жерг
Алган, человек с древней планеты, представитель миров, обращенных скорее к
прошлому, нежели к будущему, которые упиваются запыленной славой и не
желают слышать о грядущих победах?

Или для них не было места? Может, они были лишними? Золой, пеплом
неукротимого человеческого пламени, пожиравшего пространство?

Последние дни путешествия перед посадкой на Эльсинор Алган провел в
библиотеке, но ни книги, ни магнитные записи, ни фильмы не дали ему новых
знаний. Может, мир был устроен очень просто и Алган ненавидел его именно
за это? Или имелась скрытая сторона, тайная действительность, которую
следовало открыть и которая была истинной реальностью или ее фрагментом.

Но скорее всего, никто в Освоенной Галактике не ведал истины. Алган был
недоверчив по натуре, и, слушая записи, читая книги и просматривая фильмы,
он, словно охотник, крадущийся за неизвестным и, похоже, опасным зверем,
особым чутьем угадывал неведомый след. Он шел вперед, никого не видя, но
зная, что и человек, и зверь умеют ходить тихо, не касаясь веток, не
всколыхнув воздуха, не оставляя следа.

А может, Ногаро прав? Может, спасение принесет иная, отличная от нас
раса, которая обогатит нас своим опытом? А если она, эта иная раса,