Чтение 9–й страницы книги ~История с небес~

прочих подобных существ их отличает огромная любовь к горячительным
напиткам, особливо к доброму элю. Поэтому селятся клураканы исключительно в
винных погребах и подвалах, поближе, так сказать, к предмету своей любви.
Они следят, чтобы не испортилось вино, не прокисло пиво, а при случае не
отказывают себе в удовольствии промочить горло. Говорят, если хозяин погреба
соблюдает умеренность, то и клуракан будет пить в меру, но если хозяин --
пьяница, от клуракана ему не будет никакого спасения. Вот и история, которую
я вам расскажу, утверждает то же самое.

Коротышка Мэтт был хозяином постоялого двора неподалеку от Голвея. Дела
его шли не слишком хорошо: место было не бойкое, постояльцы заглядывали
редко, к тому же Мэтт был большой любитель с самого утра пропустить
глоточек. К первому глоточку он, как водится, тут же добавлял второй, ко
второму -- третий, и к полудню уже совсем лыка не вязал. В этом блаженном
состоянии он и пребывал до самого вечера, а назавтра начиналось то же самое.
Наружность Мэтта красноречиво повествовала о его битвах с зеленым змием --
краснющий нос, осоловевшие глаза, реденькие волосенки, торчащие как пакля.
Коротышкой же Мэтта прозвали недаром -- был он маленький и весь какой-то
хлипкий.

Погреб у Мэтта был что надо: если все остальное хозяйство он давно
забросил, то за погребом, по понятной причине, следил денно и нощно. Погреб
был сложен из огромных камней, с потолком таким высоким, что человек
среднего роста мог идти не нагибаясь. Здесь в любую погоду было прохладно и
сухо, пол устилали чистые ароматные опилки. По всем стенам шли сплошные ряды
дубовых полок с бутылями, бутылочками и бутылищами -- были тут и вина, и
настойки, и бренди, и все, что душе угодно. На полу стояли разномастные
бочонки с пивом и элем всяких сортов. Мэтт был не простой пьяница, которому
лишь бы выпить, а что -- неважно; нет, Мэтт был настоящим ценителем,
разбирался и в пиве, и в заморском вине. Да только не в прок оно ему шло,
потому как не знал меры.

Каждый месяц Мэтт проверял свои запасы -- сколько чего вышло, да не
надо ли чего прикупить. И вот однажды получилось у него, что за последний
месяц он выпил чуть не втрое больше обычного!

-- Да не может такого быть! -- пробормотал Мэтт, почесывая в затылке.
-- Чтоб мне лопнуть, если я все это выпил! И постояльцев было не больше
обычного, значит, они мне помочь не могли. К тому же, я отродясь не пил
летом джин -- только зимой! -- а тут в августе пропало пять бутылок! И куда
ж оно все делось?

Мэтт долго стоял, покачиваясь (время шло уже к обеду), посреди погреба,
пытаясь решить этот сложный вопрос, но это ему так и не удалось, и он пошел
обедать, в сердцах хлопнув дверью. Пообедав и немного отойдя, Мэтт решил
приделать на дверь погреба еще один замок и выкинуть эту историю из головы.

Но на этом дело не кончилось. В сентябре обнаружилось, что выпито еще
того больше, к тому же пропала бутылка старого бренди, которое Мэтт берег
для себя на случай простуды. Становилось ясно, что его кто-то злонамеренно
обкрадывает, и Мэтт решил во что бы то не стало выяснить -- кто?! Весь
следующий месяц Мэтт неусыпно следил за дверью в погреб и готов был
поклясться -- никто кроме него туда не заходил. Каково же было его
изумление, когда и в октябре он недосчитался многих дорогих своему сердцу
бутылок!

-- Что же это такое? -- недоумевал Мэтт. -- Уж не нечистый ли строит
мне козни? Отродясь ни о чем подобном не слыхивал!

Мэтт долго еще терзался бы этими вопросами, когда б ему не помог
случай. Как-то утром он проснулся раньше обычного и решил, по своему
обыкновению, пропустить с утречка кружечку доброго эля. Обнаружив, что в
доме все пиво вышло, Мэтт взял большой кувшин и полез в погреб. Едва
приоткрыв дверь, он услыхал из погреба тихое чмоканье, как будто кто-то
торопливо пил что-то очень вкусное. Мэтт не растерялся. "Ага! -- подумал он.
-- Кажется, сейчас я поймаю этого неуловимого вора!" И тихонько скользнул в
погреб.

Спустившись он смекнул, что чмоканье доносится из дальнего угла, от
самой большой бочки с пивом. Стараясь ступать неслышно, Мэтт прокрался туда
и застыл, вглядываясь в полумрак. То, что он там увидел, заставило его
взвыть от ужаса.

А увидел он маленького, ростом не больше двух футов, старичка, от души
присосавшегося к крану огромной пивной бочки и причмокивающего от
удовольствия. На старичке была красная курточка и того же цвета
остроконечный колпачок. Услышав жуткий мэттов вопль, старичок обернулся,
тоже вскрикнул -- тоненько, как цыпленок, -- и собрался было улизнуть. Но
тут ему не повезло -- Мэтт уже очухался, и не желал упускать вора, кем бы он
там ни оказался. К тому же, клуракан (а это был именно он!) только что
изрядно хлебнул пивка и немного отяжелел, а Мэтт был настолько трезв,
насколько это вообще было для него возможно. Поэтому он выиграл короткое
состязание в беге, и через полминуты уже держал за шкирку трепыхающегося и
визжащего клуракана.

Только тут Мэтт смог как следует рассмотреть диковинного вора. Свой
колпачок клуракан где-то потерял и теперь сиял розовой лысиной, окруженной
взлохмаченными седыми волосами. Из-под густых седых бровей сверкали
маленькие и хитрые глазки. Носом клуракан превосходил самого Мэтта -- до
того он был ярко-красный.

-- Да... ну и фитюлька! -- глубокомысленно проговорил Мэтт. -- А пьет
почище лошади!

-- Хозяин, гляди, у тебя пиво вытекает! -- хитро пропищал клуракан. И
действительно, в пылу погони Мэтт не обратил внимания, что кран бочки все
еще открыт.

Но если клуракан собирался воспользоваться замешательством Мэтта и
сбежать -- он жестоко просчитался. Не спуская со своей добычи глаз Мэтт
завернул кран и спросил:

-- И кто же ты такой?

-- Я -- честный ирландец, хозяин! Не станешь же ты сердиться на
честного ирландца за то, что у него пересохло в горле, и он позаимствовал у
тебя немножко пива -- кстати, кисловатого...

-- Ты мое пиво ругать не смей! -- рявкнул обиженный Мэтт. -- Лучше
скажи, сколько вас таких здесь было?

-- Каких -- таких? -- озадаченно переспросил клуракан.

-- Ну, таких малявок, как ты. Это ж надо, сколько вы всего повыпили!
Видать, вас тут было не меньше дюжины!

-- Да что ты, хозяин, -- обиделся в свою очередь клуракан. -- Никого
кроме меня тут не было! Если б я привел друзей, твоего погреба нам хватило
бы ненадолго!

-- Ты хочешь сказать, что один выпил такую прорву? -- спросил Мэтт и от
души расхохотался.

Клуракан даже нахохлился от обиды:

-- Ну да, я один, а ты что, мне не веришь?

-- Кто ж тебе поверит, фитюлька!

-- Я тебе не фитюлька! -- закричал разгневанный клуракан. -- Я --
клуракан, происхожу из древнего уважаемого рода, и такого глупого верзилу,
как ты, мог перепить еще грудным младенцем!

Но Мэтт, не обращая никакого внимания на древность рода клуракана,
продолжал хохотать. Клуракан же еще больше разошелся:

-- Ах, ты мне не веришь! Ах, вот как! А ну, давай поспорим, что я выпью
больше тебя, а когда ты свалишься под стол -- еще и за твое здоровье выпью!

Тут Мэтт перестал хохотать. Как всякий ирландец, он обожал биться об
заклад, к тому же он подумал, что запросто перепьет хвастливого клуракана. И
он сказал:

-- Ладно, давай поспорим! И на что же мы будем спорить?

Клуракан почесал лысину одной рукой, потом второй, а потом сказал:

-- Слушай, ты не мог бы опустить меня вниз? Когда я вишу в воздухе, мне
плохо думается.

-- А ты не сбежишь? -- подозрительно спросил Мэтт, слышавший, что
подобным тварям верить нельзя. Но клуракан смерил его таким оскорбленным
взглядом, что Мэтт, не говоря ни слова, опустил того на пол.

Клуракан, действительно, и не думал сбегать. Недоверие Мэтта к его
пьяницким талантам задело его за живое. Теперь для него стало делом чести
доказать глупому верзиле, как жестоко он заблуждался. И, конечно, получить с
него за это как следует. Поэтому через пару минут сосредоточенных
размышлений клуракан воскликнул:

-- Придумал! Если ты проиграешь, то навсегда оставишь меня в покое,
позволишь пить, сколько влезет, и угощать друзей -- за твой счет,
разумеется!

-- А если я выиграю? -- спросил Мэтт. Его гораздо больше интересовал
этот вопрос, потому что он не сомневался, что выиграет.

-- А если ты выиграешь -- я покажу тебе богатый клад и навсегда оставлю
в покое, уйду, куда глаза глядят.

При слове "клад" Мэтт оживился.

-- Клад? -- переспросил он. -- Вот это здорово. А ты не врешь?

-- Клянусь чем хочешь. Я их несколько знаю.

-- Ну что же, твои условия хороши и справедливы. Идет!

И они ударили по рукам.

Оружием поединка с общего согласия выбрали эль -- напиток почтенный и
всеми любимый. Мэтт наполнил огромный кувшин лучшим элем, какой только
нашелся в его погребе, достал самые большие кружки, и соперники уселись друг
против друга за столом из неструганых досок. Вернее, это Мэтт сидел за
столом -- клуракану, из-за маленького росточка, пришлось устроиться прямо на
столе. От закуски -- недостойной уловки в честной борьбе -- оба с
негодованием отказались.

Клуракан, важный, как король, восседал на столе, болтал ногами и хитро
посматривал на Мэтта. Под нос он бурчал не то какую-то песенку, не то
стишок. Когда Мэтт поставил перед ним кружку с элем, клуракан заметно
приободрился. Двумя руками он с большим трудом поднял огромную (и не только
для него) кружку, похмыкал, понюхал, отхлебнул глоточек и сказал с довольным