Чтение 9–й страницы книги ~Страна огромных следов~

дикарь. Ни один местный дикарь не смог бы так драться... Спорю, что это
американский негр, Дег.

-- Американский негр? Из Соединенных Штатов? Вы хотите сказать?..

-- Да.

-- Но в таком случае, Мартин...

-- Вот в том-то все и дело, -- ответил я. Рядом текла река, и мы молча
смотрели на воду. Матовый свет луны серебряными полосками отражался в ней.
Джунгли, обступившие нас со всех сторон, грозно дышали.

-- Вернемся, Мартин, -- озабоченно предложил Дег, -- вам надо полечить
губы.

Он был прав. Но я возразил:

-- Нет, подождем еще немного. Комиссар должен узнать, что мы здесь,
одни, словно непослушные мальчишки.. Знаешь, Дег, -- добавил я, с трудом
выговаривая слова, -- эта командировка начинает интриговать меня...

Глава 6. СЕКРЕТ В МАРАГУА

На следующее утро я проснулся с пылающей головой и с невероятно
распухшей губой. Дег уже встал и брился. Он испуганно посмотрел на меня:

-- Вы сегодня очень плохо спали, Мартин, говорили во сне

-- Надеюсь, я не наговорил никаких глупостей, дорогой Дег.

-- Не в том дело. Мне кажется, мы попали в беду, и поэтому

-- Самодуры нравятся мне намного меньше любой беды, -- прервал я его.
-- Поначалу, -- продолжал я, вставая и разглядывая синяки, -- попытаюсь
привести в порядок лицо. Потом пойдем побеседуем с комиссаром.

Через полчаса мы вышли из гостиницы. Утро было сырым и душным. Над
рекой висел белесый туман. Теперь, при дневном свете, Марагуа выглядел еще
более жалким и убогим, а местные жители еще пришибленнее. Мы побродили по
городу, и странное дело -- никто не обращал на нас внимания. Только
несколько босяков-мальчишек следовали за нами, бормоча что-то жалостливое и
протягивая к нам ладони. Перед церковью, давно уже заброшенной, мы
обнаружили жалкий безмолвный индейский рынок. На главной площади, почти
заросшей тропическими растениями, медленно ползали какие-то черные
насекомые, а люди казались онемевшими марионетками среди странных,
потусторонних декораций. Из окон многих домов свисали, спускаясь до земли,
лианы с крупными мясистыми цветами. На стенах домов, обожженных солнцем и
изъеденных сыростью, можно было еще различить какие-то выцветшие надписи,
вывески магазинов или винных погребов. Это были поблекшие следы давней,
минувшей жизни. Джунгли вернули себе то, что люди пытались у них отнять.

Мы спросили, где находится резиденция комиссара, и пошли по не мощеной
пыльной улочке между рядами покинутых, обветшалых хижин к небольшому
пригорку. Здесь стояла довольно приличная вилла, возле которой на длинном
штоке болтался замызганный бразильский флаг.

Вокруг цвели высокие экзотические растения с длинными остроконечными
листьями, похожими на кинжалы. В их гуще сидел метис в замусоленной военной
форме, но без оружия. Заслышав наши шаги, он нехотя поднял голову и
равнодушно посмотрел на нас.

Мы спросили у него, где комиссар. Двое журналистов, сказали мы, хотят
видеть его. Он выслушал нас, прищурившись, и ответил:

-- Господина комиссара нет. Он уехал, -- и показал рукой в сторону
реки. А потом снова опустил голову, как бы давая понять, что разговор
окончен. Двери виллы были закрыты, окна тоже. Может, комиссар был в Марагуа,
а может, следил за нами Впрочем, это ничего не меняло. Он не желал
разговаривать с нами -- вот и все. Мы ушли.

Несколько нищих полуголых ребятишек с непомерно раздутыми животами
появились неизвестно откуда и окружили нас, ничего однако не говоря и не
решаясь попросить милостыню. Дег раздал им жевательные резинки и мелочь. Они
убежали.

-- Напишите об этом, Мартин, -- сказал Дег, глядя им вслед, --
напишите, что здесь, в Марагуа, дети никогда не кричат и не смеются.

-- Пойдем в гостиницу, Дег, -- предложил я, -- тут столько всего, о чем
можно было бы написать. Но мы приехали сюда из-за Онакторниса, не забывай об
этом.

Мы вернулись в гостиницу, и день этот, проведенный в ожидании
вертолета, тянулся невероятно долго. Оказавшись среди этих туземцев, таких
изнуренных и несчастных, таких непробиваемо равнодушных ко всему
окружающему, мы почувствовали себя за пределами цивилизации: беспомощные
люди перед страшным живым океаном джунглей и жалким форпостом рода
человеческого, Бог весть какими силами поддерживающим свое существование. На
что мы могли рассчитывать?

На заходе солнца, когда мы попытались купить что-нибудь на рынке, еще
более молчаливом, чем прежде, мы встретили старика -- того, которого
комиссар, напугав, выгнал из гостиницы. Он быстро шел куда-то через площадь,
но, увидев нас, внезапно остановился. Бросив в нашу сторону тревожный
взгляд, он рысцой пустился по улочке, терявшейся среди хижин. Он уже готов
был завернуть за угол и исчезнуть, когда мы окликнули его:

-- Эй, дружище!

Он остановился, вздрогнув, словно в спину ему вонзилась стрела, и замер
в такой позе. Когда же мы подошли, он, едва повернув голову, спросил
шепотом:

-- Почему вы так зовете меня?

-- А что? Разве вы нам не друг?

Он повернул к нам свое иссушенное лицо и с такой горечью посмотрел на
меня, что я невольно содрогнулся.

-- Друг, -- повторил он и сразу же отрывисто спросил: -- Что вам надо
от меня?

-- Ничего, мы хотели только поприветствовать вас. Вчера вечером вы так
поспешно скрылись... Он стиснул зубы, пожал плечами:

-- Мне надо идти, -- сказал он и хотел удалиться, но я удержал его за
руку.

Я почувствовал, как он дрожит, увидел, с каким страхом он смотрит на
меня. Этот человек был унижен, запуган, избит и доведен до такого состояния,
что боялся даже поднятой руки. Мне стало невероятно жаль его.

-- Вы что же, боитесь меня? -- спросил я.

Он не ответил.

Тогда Дег, пытаясь улыбнуться, произнес:

-- Мы хотим быть вашими друзьями.

-- Друзьями! -- сурово воскликнул старик и покачал головой. -- Нет,
друзей тут нет. Впрочем, -- добавил он, помолчав, -- если вы угостите меня

-- Конечно. Пойдем выпьем.

Старик с удовлетворением усмехнулся:

-- В Марагуа часто испытываешь жажду, -- он сделал несколько шагов и
вдруг остановился. -- Нет, -- воскликнул он, -- не могу, господа... Я забыл,
что должен завершить одну работу очень срочную...

-- Но мы только по стаканчику

-- Не могу, не могу, -- волнуясь, повторил он и протянул дрожащую руку,
словно отстраняя нас или умоляя не удерживать его. Мне показалось, старик
хотел что-то сказать, но он резко повернулся и убежал. Дег, бросившийся было
вслед за ним, сделал несколько шагов, остановился и покачал головой:

-- Господи, да что с ним случилось?

-- Обычная история -- страх перед комиссаром.

Больше мы ни о чем не говорили и вернулись в гостиницу. Дег занялся
фотоаппаратами, а я принялся за свои заметки. Хозяин гостиницы притворился,
будто не видел нас, так же вели себя и слуги. Я избил человека, нанятого
комиссаром, и поэтому причинил им немалое неудобство. Но они не решались
выгнать меня

Мы оставались в нашей комнате уже часа два, как вдруг кто-то легонько и
осторожно постучал в дверь.

-- Можно войти? -- услышали мы голос старика. Дверь приоткрылась, и мы
увидели его иссушенное лицо. Он натянуто улыбался.

-- Господа я был весьма невежлив утром... Хотя и хотел принять ваше
приглашение... Теперь же я закончил работу, которую должен был сделать и...
И вот я пришел.

-- Входите, входите, -- пригласил я. -- У нас есть шотландское виски.

Он проворно вошел в комнату.

-- Вы сказали -- шотландское виски? -- переспросил старик, глаза его
заблестели, и он протянул руки. Я утвердительно кивнул, достал бутылку и
передал ему.

-- Судите сами.

Он взял бутылку, приподнял, посмотрел на просвет и, задрожав,
пробормотал:

-- Шотландское виски О да... да... Именно такого цвета... -- Он вынул
пробку и принялся нюхать, глубоко вдыхая и закрывая глаза, словно в трансе:
-- Да, шотландское виски, конечно... Этот запах -- Он наполнил до краев
бумажный стакан, который протянул ему Дег, и поднес ко рту. Одним глотком
опустошил его и на какое-то мгновение замер с остановившимся взглядом, потом
закашлялся и, схватившись за живот, согнулся пополам: -- Настоящее,
настоящее шотландское виски! -- повторил он, поднимая на нас глаза, в
которых стояли слезы. -- Вот уже девять лет, как я не пил его! -- Он отер
губы тыльной стороной руки. -- Меня зовут Савиль, -- сказал он взволнованно.
-- Самюэль Савиль, диплом парижского университета Сорбонна. Врач-хирург, да,
да... Хороший хирург, думаю... А можно еще немного этого вашего шотландского
виски, друг?

Я протянул ему бутылку.

-- Меня зовут Купер, для вас -- Мартин. А это Альдо Даггертон.

-- Зовите меня Дет, -- с улыбкой предложил фотограф.

Старик, не обращая на нас внимания, налил себе второй стакан: