как молозиво, кровь. Первенец недовольно рыкнул, и в этот момент мертвая
волчица схватила его поперек туловища, резво вскочила и произвела стремительный
рывок к ельнику, чем мгновенно вспугнула воронье. Стая тотчас же взметнулась,
загорланила встревоженно, роняя помет, а мать подломилась на бегу у крайней,
развесистой ели, ткнулась мордой в прошлогоднюю траву, и волчонок на сей раз
кубарем вылетел из материнской пасти.
земле. Некрепкий его голос, будто настраиваясь по камертону отцовского плача,
чуть возвысился и скоро слился с ним где-то высоко над землей, образуя
стереоэффект.
движение на земле, оцепенела всякая живая тварь и даже муравьи замедлили свой
бег на некоторое время, усиленно шевеля усиками и выслушивая не звуки - энергию
пространства.
одиночества и полной, теперь не желаемой свободы, обернулось неожиданным
образом- пробудило разум и страх одновременно. Волчонок заполз кабаньей тропой
в гущу мелкого, осади-стого ельника и замолк, боясь дыхнуть. Он видел, как
птицы вновь приземлились, теперь уже на неподвижный труп, и старый, с
затасканным пером ворон совершил ритуальное действо - двумя точными, сильными
ударами выклевал волчьи глаза, после чего сунулся в разверзнувшуюся огромную
рану на брюхе, исследовал ее и отошел в сторону: готовой пищи - внутренностей -
на сей раз не осталось.
волчицу. Удовлетворенные птицы расселись подле нее и замерли в напряженном,
стоическом ожидании.
траурная, похоронная команда не сошла с места и не шевельнулась, когда вдруг
налетел ветер и из небольшой, клочковатой тучи ударил короткий и сильный дождь,
потом начало жечь и парить обнажившееся солнце, почуяв неуловимый запах
мертвечины, стали слетаться жуки-могильщики, постоянно живущие при волчьем
логове.
вдруг послышался резкий и одновременный треск крыльев. Вороны взлетали с
криком, подавая сигнал опасности всему живому - и маленькому зверенышу тоже. Он
заполз в рытвину, оставленную кабанами, навострил уши, нюхая воздух.
их напоминала клекочущий птичий язык. Вороны же орали над их головами,
выписывая беспорядочные, возмущенные круги, пока с земли не раздался выстрел.
Облезлая птица, исполнившая ритуал, рухнула на землю возле трупа и поползла в
сторону, как недавно ползла волчица. Предсмертный ее крик бил по ушам,
заставляя стаю орать еще громче, а звереныша ежиться и вбуравливаться в землю.
Еще один выстрел разом оборвал этот голос.
загоняя под выворотень, и приблизился к трупу волчицы. Проклекотал что-то
своему напарнику, засмеялся. Вдвоем они положили мертвого зверя на спину и
стали осматривать, потянуло сладковатым дымом, речь их сделалась слышнее, гуще
и веселее.
склоненному аркой дереву, и принялись сдирать шкуру. Это был тоже ритуал,
только человеческий: работали не спеша, со вкусом, но молча, и один из них, с
шерстью на лице, часто прикладывался к сосцу - пузатой фляжке, после чего
становился еще молчаливее.
волчицы, прихватил ружье и направился в ельник, а первый, завершая работу,
завыл протяжно и отчего-то безрадостно - а должен был бы победно, коль людям
выдалась удача.
из-под ветвей; он ощущал голод, пугающее одиночество и беззащитность; это была
его песня, и, повинуясь своему состоянию, он подтянул негромким, но чувственным
подголоском. Воющий человек с шерстью на лице не мог его услышать, занятый
разделкой добычи, да и сейчас первенца не заботила собственная безопасность,
ибо само пение приводило его в особое трепетное оцепенение, когда ничего, кроме
высокого льющегося звука, в мире не существует.
валежину и вознесся бы еще выше, если б смог и было куда. Вскинув голову, он
пел, как мог, зато истово и самозабвенно, почему и не заметил, как на его голос
вышел гололицый человек, осторожно подкрался и снял куртку. Но прежде чем
набросить ее на волчонка, стоял и слушал, будто не хотел портить песню. И едва
звук угас, как сверху упало что-то плотное и темное, обволокло со всех сторон,
парализовало всякое движение.
как явился на свет, и нестерпимо мерзкий, охватил первенца еще плотнее, чем
брезент куртки, проник в ноздри, легкие, впитался в кровь и достал сердца. Он
пытался отфыркнуть его, исторгнуть из своего существа, однако запах этот был
подавляющим и вездесущим...
сначала отказались от классических способов охоты на логове - окладом флажками
и подманиванием волков на утренней и вечерней вабе, а потом заявили, что
отстреливать хищников станут с вертолета, на котором прилетели.
такой неспортивной охоты, а в начале лета, в зеленом лесу с воздуха и коня-то
вряд ли увидишь. Но спорить с панами не стал, понимая, что те попросту не
желают ломать ног по старым вырубам и чащобам, а хотят красиво и с ветерком
полетать и пострелять.
исчезла в зеленке, а почему-то завертелась на территории брошенной деревни, не
совсем заросшей и хорошо просматриваемой с вертолета. Отстреляли двух
переярков, ранили матерого и, пожалуй, взяли бы волчицу с прибылыми, если уже
разродилась, не провались один из панов в старый колодец. Поиск зверей пришлось
прекратить и вернуться на базу, а надо было во что бы то ни стало добирать
подстреленного волка, иначе начнет мстить за разорение гнезда и наделает беды.
голосом волчицы, и матерый отозвался почти мгновенно, причем в районе логова.
Это вселило надежду: если за ночь не уйдут, то рано утром можно расставить
стрелков по лазам и тропам и взять волков на вабу.
встретил человека в современных американских джинсах и белой рубахе навыпуск,
перетянутой широким кожаным поясом с серебряными бляхами.
его сундуке.
сильный и лишь немного обеспокоенный, отчего и пытается давить психологически с
первого прикосновения к сопернику - чуть крепче, чем полагается, сжал руку.
гостями, поляки приехали на волчье логово. Завтра к вечеру уберутся. Встретимся
здесь же и обговорим условия.
дару, схватка для Колеватого была решающей. И сразу же возникло много вопросов,
а один будто спицей проколол сознание: почему Пересвет определил в противники
опытному, не раз бывавшему на ристалищах поединщику его, еще только затевающего
Пир - первую в жизни схватку?
Ерофея, то способен одолеть Колеватого, или не забыл дерзости его и потешного
поединка в Валдайском Урочище и теперь решил наказать, поставить на место.
опричина пытаются взять в руки слишком самостоятельных вотчинников и давят на
Пересвета, чтоб тот выставлял против пирующих хозяев Урочищ таких поединщиков,
которые в два счета уложат молодого аракса. Да еще на собственной земле...
вотчинникам...
достоинствами недостатки. Мало того, принимать их следовало без всякого
выражения чувств, дабы соперник не мог понять, что он означает для вотчинника.
А Колеватый незаметно и пристально, словно скальпелем, вскрывал глазами
Ражного, намереваясь заглянуть внутрь...
взглянув сопернику в глаза. - Отдарюсь после Поруки!
здороваясь за руку, но Колеватый хотел было хлопнуть его по плечу - так,
дружески, по обыкновенной в мирской жизни привычке- Ражный увернулся в
последний миг. Мощная десница соперника похлопала воздух.
джипу.
рассчитывал на простоту своего соперника: заранее показать дубовое Урочище-
обеспечить ему половину победы. Он там дневать и ночевать будет, он там всю
землю руками ощупает, сквозь пальцы пропустит, каждое дерево обнимет и
обласкает...
поляков, возьму грабельки, метелку с совком, желуди смету, чтоб спину не