Чтение 9–й страницы книги ~Гиперборейская чума~

- Приготовились, - поднял руку Зосимов.

Клацнули в ответ пряжки.

- Опускай!

Скользнул с потолка и развернулся белый шелковый тент, укрывший клетку. Марков и Терешков остались внезапно отрезанными от всего мира. И хотя слышались все звуки, сразу стало казаться, что просто где-то рядом работает очень большой хрипловатый репродуктор, доносящий за многие сотни километров звуки живых человеческих голосов.

- Трогай!

Зафырчал мотор грузовика, мелко задергался пол клетки. Задребезжало за спиной.

- Плохо притачали: сапожники:

- Кружимся, что ли?..

- Голова кружится.

- Да ну, голова. Дура. Все кружится.

Клетка и правда кружилась, вызывая помутнение рассудка и желание хвататься руками за прутья.

- Едем:

- Куда-то едем:

Зазуммерил телефон. Марков поднял черную трубку.

- До отправления - три минуты, - голос Панкратова ликующий и тревожный. - Как настроение?

- Боевое.

- Как на каруселях.

- Держитесь, товарищи. Самое тяжелое впереди.

Это они знали.

Вращение, качка. Теперь стало казаться, что они переворачиваются еще и через голову. Словно грузовик превратился в аэроплан и выписывает "мертвые петли". Вес теряется, на миг повисаешь на ремнях. Но нет - наваливается вдвойне и втройне.

Потом возник струящийся свет.

Белый, как дым, он вырывался из крошечных пор пространства и окутывал собой все. Терешков скосил глаза на свою руку. Свет фонтанировал из пальцев пятью тонкими нитями. Невдалеке они переплетались с десятками других и терялись из виду.

Сквозь эти струи виделось странное.

Он видел Маркова словно бы вывернутым наизнанку и одновременно окружающим Терешкова со всех сторон. Сам Терешков стал размером с глаз. Он и был глазом, стремительно вращающимся на стебельке. Он видел сразу все, вокруг и всегда.

Он видел себя маленьким мальчиком, лежащем в гробу.

Он видел себя рядом с комиссаром Берлахом, когда тот выменивал у петлюровцев бронепоезд "Булава народного гнiву" на два ведра кокаина. Он видел себя красвоенлетом Татусевым, зажатом на сиденье упавшего в лесу "Фармана" молодыми веселыми березками (пряжкой ремня и выпадающими зубами Татусев пытался перетереть держащие его стволы:). Он видел себя на скамеечке у Чистых прудов (бритый череп, костыли и мертво торчащая нога в сером воняющем пролежнями гипсе), когда подошел к нему и сел рядом профессор Шварцкопф и заговорил, как со старым знакомым. А знаете, какая самая страшная тайна времени?

Самая страшная тайна - что никакого времени-то и нет!..

Куда же мы направляемся сейчас?..

Кружение становилось невыносимым. И тут сквозь свет и дурноту - диким голосом взвыли пущенные на всю мощь соленоиды!

Открылись краны, выпуская из дюаров кислород. Успеть сделать вдох!

Терешкову показалось, что его мгновенно вморозило в лед. Нельзя стало двинуть ни рукой, ни ногой. Даже рот застыл в полукрике. Лишь внутри что-то судорожно трепетало, гоняя крошечные глоточки воздуха.

А сверху давило, давило, давило:

Он пытался считать про себя, но обнаружил, что забыл нужные цифры. Что должно быть между 4 и 5? И что идет после 7?..

Вдруг тяжесть вся исчезла и сменилась страшными толчками и подскоками.

Потом раздался скрежет.

Потом слетел тент:

Терешков медленно приходил в себя. Рядом стонал и ругался Марков. Было довольно светло, но при этом совершенно ничего не видно.

Как в тумане.

Да это и был туман! Простой деревенский туман, пахнущий мокрой разрытой землей:

- Как ты? - услышал Терешков голос товарища.

- Железно:- отозвался - и не узнал себя.

- А меня - будто кони топтали:

- Гуси топчут, - сказал Терешков, разом мстя за многие обидные насмешки. - А кони кроют.

Но Марков, наверное, не понял, что ему отомстили.

Они приподнялись, кряхтя. Клетка стояла косо, но все же как надо - то есть на днище. Непослушными пальцами Терешков отстегнул ремень. Выпрямился. Встал.

Все еще покачивало. Как в лодке.

- Как ты думаешь - получилось? - спросил Марков робко.

Марков! - робко!

- Если бы не получилось, то разве мы были бы сейчас одни? Все сбежались бы, чтобы нас осмотреть и успокоить.

- Верно:

- Командуй, командир, - сказал Терешков. - Выходим ли мы на грунт сразу - или же когда рассеется окружающий нас туман?

- Не знаю, как ты, - сказал Марков, - а я чувствую прежде всего легкий голод и несусветную жажду.

- А вот что интересно, - сказал Терешков. - Если мы съедим что-то здешнее, оно из нас вывалится при нашем возвращении - или останется в животе?

- И это тоже мы должны будем проверить. А пока - где наши хлеб и мясо для первой закуски? Потому что без грубых физических сил мы не будем способны к работе.

- А как оно будет вываливаться?

- Не заставляй читать тебе лекцию о телесном устройстве организма.

- Ладно. Вот наше мясо, соленые огурцы, хлеб. Бутыль с клюквенным морсом. Но я чувствую, что не проглочу ни крошки. Пока не узнаю, где мы.

Марков молча взял провиант, развернул вощеную бумагу, расстелил розовое тонкое мясо на хлеб, сверху уложил помятые ломтики огурца. Впился зубами.

И - со странностью в глазах отстранился.

Потянулся к морсу. Глотнул очень осторожно, растирая языком по небу.

- Попробуй-ка, - протянул Терешкову надъеденный бутерброд и надпитую бутылку.

Морщась, Терешков куснул. Глотнул. И еда, и питье вкуса не имели вовсе.

- Странно:

- Знаешь, Терешков, а ведь это значит, что - что-то произошло! Наверное, удалось! Наверное, мы действительно в будущем:

Терешков вдруг почувствовал, что у него затряслись руки. Он завернул недоеденный бутерброд в бумагу и сунул его в карман. Потом - потянулся к барашкам, запирающим дверь.

Марков молчал.

Терешков откинул решетку и, не останавливая движения тела, спрыгнул на землю.

Земля была рыхлая и мягкая. Из нее часто-часто торчали пучки круглых листьев.

Клетка стояла на картофельном поле, и картошка уже давно взошла!

Июнь!

- Командир, - Терешков выпрямился. - Удалось. Удалось!

Мы - там.

А через несколько секунд где-то совсем рядом заголосили птицы:

Рассвет застал испытателей за необходимым делом:

установкой клетки на колеса. Нежелательно, чтобы посторонний взгляд коснулся секретнейшей из машин. К счастью, маленькая, но густая рощица стояла неподалеку.

Оставив пока на поле тяжелые мотоциклетки, Марков и Терешков уперлись руками в прутья, ногами взрыли мягкую землю - и покатили-покатили-покатили клетку к роще! Клетка бежала легко, без мотоциклеток весу в ней почти и не осталось - ну пять пудов, разве что. Ну шесть.

В роще, такой чистенькой и нарядной снаружи, было все замусорено. Валялись большие ржавые банки, витки проволоки, детали каких-то машин. С клетки снова сняли колеса, Марков затянул и законтрил временной тормоз, отключил батарею. Машина времени теперь стала просто мертвым железом. Забрали баулы и заплечные мешки, и Терешков запер дверь на секретный стальной замок.

Испытатели переглянулись. Каждый мысленно проверял другого: не забылось ли чего. Но нет, ничего не забылось.

- Газета, - вдруг тихо вскрикнул Марков. - Видишь?

Под кустом лежал серый клок бумаги с крошечными буквами. По нему прошлись дожди.

Терешков присел рядом с бумагой, осторожно, двумя пальцами, попытался приподнять листок. Тот расползся.

- Нет, это не газета, командир. Или просто очень старая.

- Или они тут бумагу разучились делать:

Терешков обтер пальцы о листья, встал.

- Поедем, командир?

- Поедем: Терешков, ты себя нормально чувствуешь?

- Вроде бы.

- А я - будто свекольного самогону глотнул:

- Так я и говорю - нормально.

Срубив несколько кустов, забросали ветвями клетку.

Оценили работу на "посредственно", махнули рукой и пошли нетерпеливо к мотоциклеткам. Туман рассеивался.

Терешков как бывший военлет обязан был работать с компасом и план-картой. На чистом листе он поставил первую точку.

Мотоциклетки - за рога, и покатили по пахоте.

А вот и плотно укатанная грунтовая дорога. Ведет строго на юг.

Счетчики пути поставлены на ноль.

- Ну, Терешков:

- Ну, командир:

Две ноги дружно ударили по рычагам стартеров. Чих-чих- чих-пфф! - сказали оба недавно опробованных и замечательно отрегулированных мотора.

Чих-чих-чих-пфф!

Чих-чих-чих-чих-пфф:

Что за притча?

Взболтало бензин в баках? Пузырьками заткнуты карбюраторы?

Продули.

Чих-чих-чих-пфф:

- А бензин ли это? Командир, он не пахнет ничем!..

- И мясо без вкуса:

Они одинаковым движением почесали: Марков - лоб, Терешков - затылок. Шлемы давно сброшены: жарко.

- А ну:

Ложным бензином намочен кусочек ветоши. Чирк спичкой: чирк! Чирк!

Нет ни огня, ни дыма, ни вони серной.

- И спички туда же:

Но Терешков не сдается. Вывернул свечу.

- Крутни стартер.

Тр-р-р-р-р-р! - целый сноп искр.

Поднес к свече ветошь.

- Крути.

Тр-р-р-р-р!

Не загорается.

Тр-р-р-р-р!

Не загорается.

Тр-р-р-р-р!

Не загорается:

- Амба, Терешков. Все, что от нас - здесь не дышит.

- Ты прав, командир. Что делать будем?

- Покатим вручную. Может, у них еще бывает бензин.

Может, они его делают для музея.

- Умен был Шпац, когда советовал брать велосипеды:

Постой-ка. Еще одна проверка:

Терешков вынул кольт, дослал патрон и пальнул в небо.

Да только не пальнулось: звонко ударил боек, и все.

- И без оружия мы, командир. Что амба, то амба.

Стало холодно. Нутряным охваченные льдом, скрывая неуверенность, испытатели крепко взяли за рога своих железных коней и покатили их строго на юг, по компасу, но без карты.

Что замечательно, ровно через три тысячи шестьсот сорок семь метров грунтовая дорога взобралась на широченное шоссе, залитое чем-то светло-серым, с блестками, с белым ровным пунктиром вдоль. И ведь никто из шоферов будущего не желал пользоваться этой дорогой:

- Куда пойдем? - спросил Терешков, проводя на карте первую короткую линию и вновь отмечая по компасу свое положение относительно сторон света. - Направо или налево?

- Направо пойдешь - коня потеряешь, - вспомнил откуда- то Марков. - Налево пойдешь - лапти отбросишь, зато конь уцелеет:

- Это предрассудки, - заявил Терешков, и они пошли направо.

- Смотри, дома! - сказал Марков недолго спустя.

И правда: далеко в стороне от дороги стояли кучкой пять или шесть домиков светлого кирпича, окруженные темно- красным забором.

- Неплохо, - сказал Терешков.

- Это деревня! - догадался Марков. - Хутор! Здесь живут те, кто возделывает поля!

- Несомненно, - рассеянно согласился Терешков. Уже несколько секунд он слышал какой-то далекий, но приближающийся звук. Похожий на примятый шум веялки. - Давай-ка сойдем с дороги:

Как раз подвернулась и развилка, съезд пологий, залитый тем же светлый веществом. Испытатели отошли на два десятка метров и стали ждать.

Оно появилось очень скоро. Черное, матовое, не похожее ни на что. Три гробоподобных корпуса: большой и длинный посередине, меньше и короче - по бокам. Серый полупрозрачный диск сверху - наверное, пропеллер.

Ни окон, ни колес, ни крыльев.

- Ух ты!..

Летающее чудище поравнялось с развилкой - сбоку оно показалось даже изящным, удлиненный хвост с петлей и шпорой на конце - вдруг затормозило почти мгновенно, задрало нос и, накренившись, развернулось в сторону испытателей! Терешков испытал потрясение: безглазое чудовище замерло в воздухе и всматривалось в него.

Потом оно качнулось, показало бок и рубчатое брюхо - и понеслось дальше, стремительно набирая скорость.

- Ты видел? - закричал Марков. - Ты видел?!

- Ну:

- На нем - белая звезда! Белая звезда!