Рваная рана была скрыта под сделанной на скорую руку повязкой, под которой
нестерпимо жглась и источала резкий запах кашица из пережеванных второпях
целебных побегов. Охотница была бледна словно осенняя луна. У нее почти не
имелось оружия. Лишь у пояса висел короткий кинжал - таким звероловы
перерезают жилы раненым маралам.
бы не показалась случайно встреченному на высокогорье человеку. В их
деревне верили в оборотней, принимающих человеческий облик, и полагали,
что местность, где было расположено жилище Герфегеста - их излюбленная
вотчина.
оказалась слишком далеко от знакомых троп. Раны, нанесенные ей зверем,
были глубоки. Ей оставалось одно - заночевать в горах. И она не колеблясь
поступила бы так, если бы не твердое осознание того, что без посторонней
помощи ее крепкое, но отнюдь не стальное женское тело истечет кровью еще
до рассвета.
приготовленные отрезки перьев к кедровой заготовке, обмотал шелковой нитью
их начала и концы и обмотал основание стрелы нитью потолще, пропитанной
растительным клеем. Ему вспомнился тот день, когда он впервые
самостоятельно смастерил стрелу. Тогда он еще не знал, что оперение для
стрелы необходимо вырезать из одного или нескольких перьев, но непременно
взятых из одного крыла - левого или правого. Тогда, будучи ребенком, он
допустил ошибку, которую никогда больше не повторял - составил оперение из
правого и левого крыльев альбатроса. Разумеется, стрела летела как попало,
минуя цель, поскольку перья на левом крыле птицы слегка изгибаются влево,
а на правом - вправо. "Сразу видно, что ты никогца не летал", - сказал
юному Конгетлару наставник, отпуская беззлобную, но поучительную
затрещину. Уста Герфегеста тронула улыбка - из беспорядочной череды
мрачных воспоминаний это было одним из самых приятных.
ей по-прежнему была открыта лишь спина Герфегеста. Она уже убедилась в
том, что человек, мастерящий стрелы, не оборотень, поскольку за оборотнями
такой досуг не водится. Но страх все же был велик, и потому она затаилась
за камнем, чтобы понаблюдать за своим вероятным спасителем еще немного.
Она прислонилась к валуну боком, но ее нога неловко скользнула по
предательскому камню, рассудок Тайен полоснуло болью, и она не смогла
сдержать сдавленный стон. Одно из ее ребер было сломано зверем, и обломок
кости, растревоженный неловким движением, впился в плоть Тайен, причинив
ей новые страдания.
не один на этом горном склоне, но выказать свою осведомленность Герфегест
не торопился. Если это недруг, лучше пускай он до поры до времени держит
Герфегеста за простака. Как ни в чем не бывало Герфегест взял полностью
законченную стрелу, взвесил ее на указательном пальце и стал внимательно
осматривать свое изделие. Не тяжела ли? Правильно ли лег центр тяжести?
Схватился ли клей? За видимой беспечностью, однако, теперь скрывалась
предельная концентрация. Герфегест обратился в слух, пытаясь понять,
откуда был донесен ветром сдавленный человеческий стон.
землю и отерла рукой липкий холодный пот, выступивший на лбу. Боль
ослепила ее и лишила всякого интереса к происходящему. Если бы в этот
момент Тайен могла рассуждать, она поняла бы, что обломок ребра впился в
печень. На ее губах выступила зеленая пена. Еще немного, и все будет
кончено.
Он неспешно приблизился к своему могучему луку, который мирно покоился у
ствола лиственницы. Тисовый лук был закончен Гер-фегестом этим утром.
Смола, которой была пропитана тетива, еще не успела как следует
просохнуть. Но это было не так уж и важно в свете возможной опасности.
Герфегест вложил в лук свежую стрелу и прицелился как бы для пробы. Если
кто-то действительно наблюдает за ним, затаившись за камнями, он должен
видеть, что голыми руками Герфегеста не взять.
что за человек встретился ей в кедровой роще. Она пыталась оставаться
незаметной, и до некоторого момента ей это вполне удавалось. Но теперь,
когда горлом пошла желчь, а глаза заволокла болотно-зеленая пелена, Тайен
было уже все равно. Мышцы перестали удерживать ее гибкое тело, и она
упала, раскинув руки, на каменистую почву, поросшую сизым горным мхом.
Резкий кашель, который нельзя было унять никаким усилием воли, вырвался
наружу. Но Тайен не слышала его. Она вообще уже ничего не слышала.
себе пристанище раненая Тайен. Когда он увидел окровавленные губы
охотницы, судорожно хватающие воздух, и слипшиеся от пота волосы, намертво
приставшие к ее длинной лебединой шее, он опустил лук. "Не умирай,
девочка", - прошептал Герфегест в ухо охотнице и, бегло осмотрев раны,
нанесенные хелтанским котом, бросился вниз, за своим плащом.
Грем не одна мужественная душа. Но и немало раненых было выхвачено
Герфе-гестом из плена смерти. Герфегест прекрасно знал, что тех, у кого
переломаны ребра, не стоит носить, закинув на плечо словно подстреленного
оленя. Их следует аккуратно оттащить в убежище, положив на кожаный плащ,
подбитый медвежьим мехом.
острота ее зрения иногда вызывала зависть у самого Герфегеста.
обливал ключевой водой, она довольно быстро поправилась.
воспользовавшись луком Герфегеста, подстрелила быстроногую кабаргу.
намерена возвратиться в свое селение. По ее словам, оно было расположено в
долине, в двух полных дневных переходах от святилища, где жил Герфегест.
самой обольстительной и искренней. Герфегест лишь сдержанно кивнул, когда
узнал о желании Тайен покинуть его. Разумеется, он взялся сопроводить
Тайен в родную деревню - ему были чужды нравы горцев, отпускающих своих
дочерей охотиться в одиночку. Тайен, которую расставание с Герфегестом
тоже, похоже, не радовало, охотно согласилась. Было решено двинуться в
путь перед восходом солнца, а потому с началом сумерек и Тайен, и
Герфегест, пряча свои смущенные взгляды, отправились спать.
Любовь. В ту ночь Герфегесту было суждено познать своенравную охотницу
Тайен.
самой щедрой наградой за спасение, которую только получал Герфегест за
тридцать пять лет своей многотрудной жизни. Тайен была искусна в науке
любви, и Герфегест не переставал удивляться тому, сколь много
просвещенного можно отыскать в нравах замкнутых и диких горцев, к народу
которых принадлежала его Тайен.
песнью Любви.
том, сколь пустой станет его обитель после того, как Тайен вернется под
родной кров. Уже занимался рассвет, когда Герфегест, откинув покрывало,
поцеловал белоснежный бок Тайен, совершенство которого не смогли нарушить
даже розовые шрамы, оставленные на нем когтями снежного кота Хелтанских
гор.
поддавшись ее настойчивым просьбам, которыми она донимала его на всем
протяжении их утомительного спуска. На то было множество причин.
Ветра не таков, чтобы стоило разменивать его на праздную болтовню.
Во-вторых, Герфегест не хотел зла охотнице, чью любовь он изведал.
что при кажущейся наивности горцы отличаются редкой прозорливостью. Самым
изворот -ливейшим враньем ему никогда не убедить родных Тайен в том, что
они не были близки, прожив более месяца под одной крышей. Не убедить
потому, что правду всякий может легко прочесть в глазах Тайен. И в его
глазах тоже.
Тайен. Герфегест в последний - как ему тогда казалось - раз соединил свои
уста с устами охотницы и уже был готов попрощаться с ней, предоставив ей
возможность проделать оставшийся путь в одиночестве.
деревни, - там что-то неладно.
одним из домов не вился дымок. Не слышно было и лая собак. Ни одной живой
души не было видно в окрестностях. Герфегест ничего не ответил Тайен. Они
стали спускаться вниз, ожидая увидеть худшее.
стояла деревня горцев, теперь было лишь пепелище. Полуобгоревшие дома были
лишь декорациями, напоминавшими о кровавой драме, которая разыгралась на
этом месте несколько дней назад. Разлагающихся трупов было немного.
Семенова Мария
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Чернецов Андрей
Лукин Евгений