read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



***
Серапионыч уже сидел на краешке кресла, когда в залу вошел царь Дормидонт. Доктор почтительно встал. Царь глянул на него так, будто хотел испепелить взором. Но ничего не сказал. Сел. Сам налил водки.
-- Садись, эскулап. Выпьем, -- глухо сказал он.
Выпили. Помолчали. И тогда царь заговорил вновь, только теперь в его голосе появилась неестественная для него горькая, долго таимая тоска:
-- Я старый больной человек. Выписал бы ты мне какое лекарство, эскулап.
-- Единственное лекарство, какое я могу вам предложить -- это быть честным по отношению к самому себе, -- деловито отвечал Серапионыч.
-- Ты вместо того, чтоб о моем здоровье озаботиться, жилы мои на локоть мотаешь! -- сверкнул глазами царь.
Серапионыч на это ничего не отвечал, лишь молча внимательно смотрел на Дормидонта, ожидая продолжения. И тот, не выдержав молчания, заговорил вновь.
-- Чего ты от меня хочешь, эскулап? -- уже срываясь на крик, вопрошал царь. Но Серапионыч продолжал хранить молчание.
Тогда царь вскочил со своего кресла и заметался по зале, бормоча себе под нос проклятия. В конце концов он подскочил к Серапионычу и ухватил его за галстук. И притянул к собственному лицу. Так близко, что, казалось, у царя три глаза вместо двух.
-- Я старый человек! -- тихо, но грозно заговорил он. -- Я хочу спокойно дожить свои дни и предстать перед Богом!
Серапионыч слегка придушенным голосом отвечал:
-- А сможете ли вы, Ваше Величество, сказать Господу, что сделали на этом свете все, что могли и что должно?
Дормидонт зарычал, как разъяренный лев. Он отбросил галстук Серапионыча, и тот столь резко опустился в кресло, что чуть не упал. Царь с проклятиями смел со стола графин и грохнул кулаком.
-- Что ты хочешь от меня, эскулап? Чего добиваешься?! -- с тоской и яростью выкрикнул он.
Но Серапионыч молчал, поправляя галстук. Тогда царь склонился через стол и прямо в лицо выкрикнул:
-- Чего тебе от меня надобно?!
-- Мне ничего не надо, -- спокойно отвечал Серапионыч, -- это народу надо.
-- Что ему надо? -- снова выкрикнул Дормидонт.
-- Народу, всего-навсего, нужен царь, -- развел руками доктор. -- Отец и заступник. Чтобы он вышел и сказал всю правду о надвигающейся опасности. Чтобы люди знали, что царь думает о них, печется о них неустанно. А не заперся в своем тереме, как говорят злые языки, и водку пьет.
Дормидонт устало осел в свое кресло. Прикрыл глаза рукой. В зале повисла тягостная тишина. Серапионыч встал, поправил еще раз галстук и двинулся к дверям. Под его ногами захрустело стекло разбитого графина, но царь даже не поднял взгляда в его сторону. Серапионыч задержался в дверях, глядя на массивную фигуру Дормидонта, застывшую в золоченом кресле. Тихо прикрыл за собой двери и пошел, улыбаясь чему-то своему, чему-то хорошему.
В коридоре Серапионыча перехватил Рыжий:
-- Ну как, доктор? -- с надеждой спросил он.
Серапионыч неспешно протер пенсне и водрузил на место.
-- Лечение было кардинальным и нелегким, -- деловито отвечал он. -- Но пациент оказался человеком крепким. Так что жить будет.
Произнеся это, Серапионыч с довольной улыбкой двинулся дальше, а Рыжий так и остался стоять в недоумении. Но тут из залы раздался грозный рык, разнесшийся эхом по коридорам и лестницам:
-- Рыжий! Подь сюда!
Рыжий вздрогнул, но не от неожиданности, а от удивления. Это был голос царя. Настоящего царя. Отца и заступника верноподданных своих. Царя, понимающего всю ответственность, лежащую на его плечах, и готового достойно нести это бремя во имя Народа и Отечества.
***
-- А неплохой человек ваш градоначальник, -- как бы между делом заметил Василий, когда они с Миликтрисой остались вдвоем.
-- Не знаю, я с ним не знакома, -- равнодушно повела плечами Миликтриса Никодимовна.
-- А разве дядя Митяй не...
Миликтриса искренне расхохоталась:
-- Дядя Митяй -- градоначальник! Но с чего ты это взял?
-- Ну, не знаю даже, -- смутился Василий. -- Он мне показался таким... -- Детектив запнулся, подбирая подходящее слово. -- Солидным, импозантным -- в общем, представительным.
-- Вообще-то он человек при должности, но чтобы градоначальник -- это уж ты хватил... Постой, Савватей Пахомыч, куда ты? Уютная постелька ждет нас!
-- Никаких постелек, любимая! -- ласково, но твердо пресек Василий любовные поползновения. -- Лично меня ждет не постелька, а важное задание.
-- Да благословит тебя Господь! -- Миликтриса Никодимовна набожно поклонилась образам и осенила крестным знамением спину Дубова, который уже шел к выходу.
От обладательницы "собственного дома в Садовом переулке" детектив решил направиться прямиком на кладбище. Правда, с несколько иными намерениями, чем те, о которых он сказал дяде Митяю. Во всяком случае, вряд ли он ожидал встретить на погребении истинных убийц Данилы Ильича. Во-первых, если бы Анисим и Вячеслав ходили провожать в последний путь всех, кого загубили, то они, скорее всего, просто не вылезали бы с кладбища. А во-вторых, Василий надеялся, что "новые мангазейские" уже отработали даденные им шесть золотых -- пять за исполнение и один за срочность.
На похороны Василий шел с иной целью. После гибели Данилы Ильича он, подобно Штирлицу после провала Кэт, остался безо всякой связи с Царь-Городом. Посылать донесения Рыжему с обычной почтой или специально нанятым вестовым он не хотел -- это было бы и долго, и рискованно. Дубов помнил, что Данила Ильич собирался отправить в столицу "верного человека", и надеялся вычислить его среди тех, кто придет отдать долг старому воину.
***
Майор Селезень неспеша, как бы растягивая удовольствие, выложил на стол два туза.
-- Взял, -- мрачно отозвался Мстислав.
-- А теперь две шестерки на погоны, -- шлепнул по столу картами майор и плотоядно ухмыльнулся.
-- Вот черт, -- прошипел Мстислав, -- ну не везет, так не везет.
-- Подставляй уши, -- подвел резюме Селезень.
-- Да опухли уже уши, -- взвился Мстислав, -- мать твою...
-- Ты сам сел играть, -- с деланным сочувствием развел руками майор.
-- Ты не имеешь права подвергать меня пыткам, -- продолжал хорохориться Мстислав. -- На меня как на военнопленного распространяется действие Женевской конвенции!
-- Насколько мне известно, -- с ленцой потянулся Селезень, -- ни князь Григорий, ни царь Дормидонт никакую Женевскую конвенцию не подписывали. Да и вообще, здесь про такую фигню никто даже и не слыхивал.
Мстислав открыл рот, но не нашелся, что сказать. Только уныло глянул в окно баньки. А майор тем временем все с тем же нарочитым спокойствием продолжал:
-- В этом мире с тобой могут поступить, как в нашем с командос. Если ты представляешь ценность, могут обменять. А если нет...
Майор быстрым движением прихлопнул муху, ползшую по столу. Двумя пальцами он поднял ее за крылышко и поднес к самому носу Мстислава. Тот, побледнев, отпрянул. А выражение лица Селезня внезапно сменилось с наигранно благодушного на полное мрачной решительности:
-- Фамилия, звание, род войск и так далее, и быстро!
-- Мстислав Мыльник, младший лейтенант запаса, участвовал в боевых действиях в Придурильской республике, награжден...
-- Отставить! -- рявкнул майор. И уже тише, но с нажимом продолжил: -- Звание в армии князя Григория?
-- В этой армии нет званий, -- позволил себе ухмыльнуться Мстислав.
-- Поясни!
-- Мы все здесь солдаты, вроде как. А они командиры.
-- Кто вы такие, я знаю, а вот кто такие "они"?
-- А хрен их знает, -- с неприязнью передернул плечами Мыльник. -- Мы их между собой называем -- "нелюди".
-- А, понятненько, -- протянул майор. -- Да, младший лейтенант Мыльник, хороших ты себе хозяев нашел. Нечего сказать...
-- Да я бы с этими уродами, -- взвился Мстислав, -- и на одном поле срать бы не сел, если бы они не обещали потом и нам помочь.
-- Ах вот даже как, -- мрачно усмехнулся Селезень, -- и это чем же помочь?
-- Да я и не знаю, -- стушевался наемник.
-- Так я тебе подскажу, -- жестко отвечал майор. -- Тем секретным оружием, что в крытых телегах хранится. И вы охраняете его пуще собственной задницы.
Мстислав снова побледнел, как полотно.
-- Откуда ты знаешь? -- пробормотал он.
-- От верблюда! -- ответил майор и захохотал так, что из стен баньки сухой мох посыпался.
Но смех его оборвался столь же внезапно, как и начался. И майорский кулак грохнул по столу:
-- Что за оружие? Количество, способ применения, радиус действия. Быстро!
-- Не знаю, -- съежился Мыльник.
-- Значит, в Царь-Городе тебе отрубят голову, -- развел руками Селезень.
-- Я действительно не знаю, -- затараторил наемник, -- эти козлы все от нас в секрете держат. Я даже не знаю, как сюда попал. Нас привезли на какую-то дачу, потом завязали глаза, опять куда-то повезли, потом повели, потом опять повезли... Сначала говорили: "Вот Царь-Город возьмем, и тогда..." А теперь, когда мы уже в это дерьмо по уши влезли, они вообще оборзели: "Пошел на хрен, а не то в морду получишь". Паскуды. Жидовские морды. Мразь чеченская. Всех бы к стенке поставил...
-- А ну заткни фонтан, -- брезгливо прикрикнул на разошедшегося наемника майор. -- А свои фашистские взгляды засунь себе в задницу, а не то я сейчас действительно нарушу Женевскую конвенцию. -- И после паузы многозначительно добавил: -- Которая здесь не действует...
***
Моросил мелкий дождик. На кладбище небольшая группа людей провожала в последний путь Данилу Ильича. Чуть поодаль среди могил бродил человек в ярком кафтане, совсем не подходящем к похоронной процессии и вообще к месту последнего упокоения многих поколений жителей Новой Мангазеи.
-- Прощай, Данила Ильич, -- вполголоса сказал он, глядя на скромный гроб, установленный перед разверстой могилой. -- Ты был честным человеком, до конца исполнившим свой долг. -- И Василий скорбно снял головной убор, напоминающий шутовской колпак.
-- А не подаст ли почтенный господин что-нибудь бедной бабуле на корочку хлеба? -- вдруг раздался позади него незнакомый пропитой голос. Дубов обернулся и увидел пожилую женщину -- судя по описаниям скоморохов, это была ни кто иная как кладбищенская побирушка Кьяпсна. Дубов пошарил в кармане и протянул ей золотой.
-- О, господин так щедр! -- обрадованно зашамкала Кьяпсна, небрежно отправляя монетку в залатанную торбу, висящую на ветхих ремешках поверх разноцветных лохмотьев. -- Не могу ли я быть вам чем-то полезной?
-- Можете, -- смекнул детектив. -- Я слыхивал, что вы знакомы чуть ли не со всеми городскими покойниками, не так ли? -- Кьяпсна радостно закивала. -- А как насчет живых?
-- Все живые -- это будущие покойники, -- выдала Кьяпсна афоризм, достойный майора Селезня.
-- Очень хорошо, -- Василий вернул колпак на голову, так как дождик несколько усилился. -- Скажите, кто этот человек? -- Дубов указал на невысокого господина в кафтане военного покроя, который стоял возле гроба и что-то говорил.
-- Так это же сотник Левкий, временный воевода, -- тут же сообщила Кьяпсна. -- Хороший мужик, угостил меня чарочкой, когда поминали Афанасия, пущай земля ему будет пухом. И сказал еще: "Молись, бедная женщина, за упокой его души!". А я так думаю, что ежели человек жил по-божески, то он и так на небушко попадет -- молись, не молись. А уж ежели грешил...
-- А это что за дама? -- перебил Василий, кинув взор в сторону женщины в темном платье, скорбно сморкавшейся в платочек близ Левкия. -- Вероятно, родственница?
Приставив ладонь ко лбу, Кьяпсна внимательно пригляделась:
-- Да нет, какая там родственница, у него же здесь никого не было. Это Марья Ивановна, овощная торговка, ее лавочка была рядом с Данилиной лягушатней и тоже сгорела.
-- А те трое? -- продолжал выспрашивать Дубов. Всего на похоронах присутствовало пять человек -- не считая, разумеется, мрачного вида могильщиков, которые чуть поодаль переминались с ноги на ногу, ожидая, когда можно будет опускать гроб и закапывать могилу.
-- Один -- ловец лягушек и пиявок, Матвей Лукьянович, он как раз снабжал покойника товаром. Другой, что в рясе -- это наш кладбищенский дьякон отец Герасим, он всех покойничков отпевает, царствие им небесное. Ну а кто же третий?.. А, знаю -- Свирид Прокопьевич, сосед Данилы Ильича по Завендской слободе. Тоже неплохой мужичок, с ним завсегда есть о чем поговорить...
-- Вы с ним лично знакомы? -- несколько удивился Дубов.
-- Да нет, но слышала о нем немало. А отец Герасим -- тоже прекрасный человек. Помнится, на поминках Афанасия он выпил пол ведра кьяпса и...
Однако слова нищенки заглушил зычный рев дьякона Герасима -- очевидно, таким образом он пел отходную. Василий увидел, как могильщики опустили гроб в яму и принялись закапывать. Участники траурной процессии уныло потянулись к выходу.
-- Ну, я пойду, пожалуй. Если что, вы знаете, где меня искать, -- торопливо проговорила Кьяпсна и засеменила вслед за теми, кто провожал в последний путь Данилу Ильича -- очевидно, надеясь на дармовую поминальную чарочку в "Веселом покойнике".
А Василий Николаевич, в задумчивости бродя среди могил, размышлял и анализировал. Правда, с "информацией к размышлениям" у него было совсем не густо.
-- Но это лучше, чем ничего, -- бормотал детектив себе под нос, выходя на одну из кладбищенских аллей. -- Кто же из этих пятерых тот "верный человек", о котором говорил покойный? Или его среди них не было? Начнем с сотника Левкия. Нет, его сразу можно отбросить. Я же помню, как Данила Ильич заподозрил и его, и Пульхерию Ивановну, и Фому в связях с заговорщиками. Так это или нет, покажет следствие, но пока что Левкием можно не заниматься. Отец Герасим тоже не в счет -- он тут дьяконствует, так что на похоронах присутствовал чисто по служебной необходимости. Наконец, оставшиеся трое -- торговка овощами Марья Ивановна, сосед по месту жительства Свирид Прокопьевич и поставщик лягушек Матвей Лукьянович. С одной стороны, просто случайные соседи или, так сказать, коллеги по работе. А с другой стороны, соседство или связь по торговой части могли возникнуть вследствие близких отношений. Например, ловец лягушек помог своему другу обустроить лягушачью лавочку... Да, предполагать можно все, что только угодно, и отработка любой версии займет как минимум несколько дней... Черт, дождь никак не унимается... А просто так наобум придти к любому из них и сказать, что я, мол, такой-то и такой-то, прошу вас как "верного человека Данилы Ильича" обеспечить надежную связь с Царь-Городом -- это, знаете, чревато...
Неожиданно Дубов уткнулся в какую-то белую стену. Подняв взор, он обнаружил себя возле усыпальницы Загрязевых. Перед входом по-прежнему красовалась скульптура маэстро Черрителли, а чуть в стороне заброшенно темнела часовня князей Лихославских.
-- Ну вот, занесла меня нечистая, -- вздохнул Дубов. -- И чего такого все находят в этом Черрителли? Самое обычное изваяние, каких много.
Детектив обошел вокруг скульптуры и машинально пробежал выбитую на постаменте надпись: "Дорогому и любимому Мелхиседеку Иоанновичу Загрязеву -- от вдовы, сына и дочери. Ваятель Джузеппе Черрителли".
-- Мел-хи-се-деку Иоанновичу, -- по слогам прочел Дубов и вдруг с размаху хлопнул себя по высокому холмсовско-штирлицевскому лбу, как будто комара пришиб, хотя комары в такую погоду сидели дома и носа на улицу не казали.
Василий Николаевич резко повернулся и быстрыми шагами двинулся с кладбища.
***
Змей Горыныч с умилением смотрел на опорожненный штоф с самогонкой. Точнее сказать -- правая голова выказала явное удовольствие, средняя отвернулась, скривившись от отвращения, а левая только обреченно вздохнула.
-- Ну не понимаю, как он может пить эту гадость? -- пропищала средняя голова.
-- Ужасная дрянь! -- согласилась с ней левая. -- А главное, он пьет -- а голова потом трещит у всех.
Но правая голова, похоже, не особенно брала в голову недовольство средней и левой. Она радостно ухмыльнулась и рыгнула оранжевым пламенем.
-- Извиняюсь, -- пробасила она.
А Баба Яга сидела на пороге в глубокой задумчивости.
-- Так выходит, что вас трое в одной шкуре? -- не без удивления произнесла она.
-- А то ты не знала? -- сварливо пискнула средняя голова.
-- Запамятовала я, запамятовала! -- поспешно стала оправдываться Яга. -- Память у меня никудышная стала. Все забываю. Вот и заклинания колдовские напрочь позабыла.
Все три головы посмотрели на нее с явным недоверием. Яга же виновато улыбнулась:
-- У меня совсем из головы вылетело, что правая голова -- это воевода Полкан. Левая -- боярин Перемет. А средняя -- ее сиятельство княжна Ольга.
Средняя голова вытянула шею и свысока небрежно кивнула. Правая же хмыкнула:
-- Была. Двести летов обратно.
-- Полкан! -- властно взвизгнула средняя.
-- Молчу! Молчу! -- ухмыльнулась правая голова.
-- А каким заклинанием вас заколдовал князь Григорий? -- снова вклинилась Баба Яга.
-- Да нет, -- протянула средняя голова, -- это не он, вурдалак окаянный, а один заморский колдун, хорек смердячий. Мы трое тогда в Нижней горнице собрались. А пес Григорий и говорит с ухмылочкой: "Преврати-ка их, барон Эдуард Фридрихыч, в гадов. Да навечно, чтобы у них время на искреннее раскаяние было. Я люблю, когда раскаиваются и сапоги мне целуют. Ох, зело люблю!"
-- А я тогда крикнул ему: "Хрен дождешься, пес безродный!", -- возмущенно пробасила правая. -- И нос ему по щекам размазать хотел, да не успел. Этот клоп чужеземный заклинание сотворил, и мы враз превратились... Ну да сама видишь, во что.
-- А я помню, -- вступила в разговор левая голова, -- как Григорий тогда смеялся: "Все-то у тебя, господин барон, черт знает как получается. Но на этот раз даже презабавно вышло. Три глупца самонадеянных в одной шкуре". И расхохотался он тогда своим бесовским смехом -- до сих пор, как вспомню, мурашки по спине бегают. По шее то есть. Да еще добавил отсмеявшись: "И заклинание поставь посильней, чтобы это уродище о трех головах и одной заднице не могло мне вреда какого принести".
-- Да, -- задумчиво продолжила средняя голова, -- вот и пришлось нам в лесу укрываться. Люди от нас убегали, как зайцы. Ну да и немудрено при таком гнусном обличии. Славные витязи головы нам порубать прицеливались, так от них нам самим скрываться приходилось. Ну а потом ты тут, Ягоровна, поселилась, когда тебя Григорий из замка своего вышвырнул.
-- Князь Григорий, -- осторожно начала Яга, -- мой благодетель и...
-- Да брось ты! -- ухмыльнулась правая голова, -- он только себе благодетель.
-- Ты, Ягоровна, головой-то пошевели, -- язвительно пискнула средняя, -- это пока ты в Царь-Городе воду мутила в его пользу, так ты ему нужна была. А как тебе хвост там прижали да к нему ты прибежала, так он тебя одной рукой погладил, а другой за шиворот -- и в лес зашвырнул.
-- Использовал он тебя, Ягоровна, -- вступила левая голова. -- А ты говоришь -- благодетель!
-- Ладно, ладно, -- стушевалась Яга, -- Вы мне лучше про заклинание-то расскажите -- нельзя ли его снять каким-либо образом?
-- Да мы ж с тобой, Ягоровна, об том много раз толковали, -- с удивлением покосились на нее все три головы.
-- Странная ты стала, Ягоровна, после возвращения из Царь-Города, -- пискнула средняя голова.
-- Может, сидение в остроге тебе на голову подействовало? -- сочувственно вопросила левая.
-- А как ты оттуда убегла? -- вклинилась правая.
-- Как, как? -- надулась Яга. -- Знамо как: заклинание сотворила и сбежала. -- И она поспешно поднялась на ноги и пошла в избу: -- Заболталась я тут с вами, пора обед готовить!
И дверь за ней закрылась с занудным скрипом. Горыныч посидел в некотором недоумении, поводя головами.
-- Это ты ее обидел, Перемет, -- напустилась средняя голова на левую, -- на полоумство ей намекаючи.
-- А ты сама, княжна, -- пробасила правая, -- ласковостью не блещешь.
-- Полкан! -- пискнула средняя.
-- Да ладно. Молчу, -- насупилась правая. -- Токмо странно мне. Сначала говорила -- все заклинания запамятовала. А потом из острога с помощью заклинания же и убегла.
-- А я спать хочу, -- заявила средняя. -- Это от твоей самогонки все, Полкан.
-- Да, действительно, -- примирительно сказала левая, -- подремлем-ка часок-другой под дубочками.
И чудище, грузно покачиваясь, побрело от избушки. А вскоре из-под дубов донеслось громовое похрапывание. Самогон был, видать, что надо.
***
Василий Дубов размашисто шагал по мангазейским улицам в сторону постоялого двора. Он еще не представлял подробностей того, как будет действовать дальше, но одно знал твердо -- действовать нужно скоро и споро.
-- Только бы скоморохи оказались на месте! -- твердил детектив, будто заклинание. Их помощь теперь нужна была Василию как никогда.
По счастью, Антип и Мисаил оказались на месте. Правда, они собирались куда-то уходить, но Василий твердо заявил:
-- Складывайте вещи и приведите свою повозку в полную готовность. До утра нам придется отъехать в Царь-Город.
-- Что за спешка, -- недовольно проворчал Антип.
-- А как же свадьба?! -- воскликнул Мисаил.
-- Какая еще свадьба? -- удивился Дубов.
-- Какая, какая... Пульхерии Ивановны и Фомы!
-- Свадьбы не будет! -- решительно заявил детектив. -- А если и будет, то тихая и благопристойная, без гулянок на Ходынской пустоши и прочих излишеств. -- И, немного успокоившись, добавил: -- А нам перед отъездом предстоят важные дела. Так что покамест я лягу спать, а к вечеру меня разбудите.
-- Как скажешь, Савватей Пахомыч, -- разочарованно откликнулись скоморохи. Дубов же, скинув башмаки и колпак, лег на кровать и укрылся цветастым лоскутным одеялом. Однако сон не шел -- и детектив размышлял о своем:



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 [ 9 ] 10 11 12 13 14 15
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.