Чтение 9–й страницы книги ~Главный противник~

Рост с облегчением рассмеялся. Девушка, как бы там ни было, оттаивала. Придет время, они еще и друзьями могут стать... Если ничего очень уж страшного не произойдет, хотя в этом Рост был уже не очень уверен, все-таки они жили в Полдневье, и произойти могло все, что угодно.

На Бумажном холме даже среди построек они не заметили ни одного человека. Только пяток пурпурных гигантов, которые согласились работать на людей вместо того, чтобы сидеть в лагере для военнопленных, что-то делали у спиртогонных чанов, но и они даже не повернули головы в сторону пролетающего антиграва.

Боловск появился на горизонте уже под вечер этого первого дня, когда не было боев, когда они победили.

Сели на аэродроме, их никто не встретил, Рост отпустил Ладу отдыхать, но попросил надолго не отлучаться. Вдруг еще сегодня придется вылететь в армию... И вот тут-то произошла совершенно удивительная вещь. Когда он вышел уже за посты, ограничивающие со стороны шоссе территорию аэродрома, он понял, что шагает не один. Нет, никаких определенных звуков не было, даже ветерка, кажется, не появилось от какого-то чужого движения, но Рост был уверен, что все же он не один. Пришлось осмотреться.

Перенесенное еще с Земли шоссе тянулось, как и положено, к городу, только асфальт кое-где покрошил-ся и обнажилась в его трещинах почему-то красная местная почва, сменившая привычный земной чернозем. Совсем недалеко по полдневным меркам виднелись дома Боловска, на небольшой возвышенности светились под вечерним солнцем оцинкованные крыши ангаров аэродрома, завод тоже лежал как ладони... Тогда он решился.

- Все-таки как тебе удалось проникнуть в гравилет? - спросил он на едином.

- А мне казалось, - капюшон откинулся, и перед Ростиком предстала голова Бастена-вар-ниса, - что ты меня не чувствуешь.

Они пошли рядом, Ростик еще раз поразился совершенной, какой-то нечеловеческой красоте алгора и заметил, что даже тени его плащ не отбрасывает.

- Из чего сделана эта штука? - спросил он, осторожно потрогав гладкую, но и слегка ребристую, какую-то чешуйчатую поверхность нузы.

- Как только аглор рождается, - Бастен был склонен, против своего обыкновения, поболтать, - у него начинают расти ногти.

- У людей тоже, - улыбнулся Ростик, чтобы разговор, так удачно начавшись, не заглох.

- Наши ногти имеют ту особенность, что они как-то воздействуют на свет, и, если их сцепить, они образуют покрытие... Я не могу объяснить. Это проще увидеть, чем рассказать. В общем, мы снимаем с определенного возраста ноготь каждого аглора. - Больно, наверное?

- Не очень. Если хочешь иметь нузу, то любую боль можно вынести, к тому же это и тренировка не плохая... В общем, ногти растут, их последовательно снимают, сцепляют и они как-то срастаются. Годам к семи-восьми уже получают лоскуты, из которых можно сложить подобие жилета. Эти младенческие ногти не слишком прочные, поэтому их потом по возможности меняют. - Бастен снова чуть улыбнулся. - Когда плащ готов, аглор показывает, что он может в бою. - Что-то вроде испытания?

- Испытание, которое может убить неподготовленного воина. Но, с другой стороны, кому такой воин нужен?

- Так что, у вас все - воины?

- А разве у вас не так? - удивился Бастен.

- А нас есть люди, которые только выращивают пищу, или обслуживают машины, или занимаются об думыванием сложных проблем.

- Проблемы каждый должен решать сам, машины нам не нужны, потому что тренированному солдату все по силам, а еду тоже достать несложно, если ты по-на стоящему сильный.

- Моря переплывать, как я понял, в ваших силах, пробегать по сотне километров в день - тоже, - с деланой невинностью сказал Ростик. - Но летать вы не умеете?

- Для хорошего боя летать не обязательно, - отозвался аглор. - Хотя, должен сказать, перемещаться по воздуху мне понравилось.

- Где ты все-таки находился в... антиграве? - последнее слово, за неимением аналога, Рост произнес порусски.

- Уселся за прозрачной башенкой, чтобы было не слишком холодно от ветра.

- Попросил бы, я посадил бы тебя в башенку для стрелка.

- Все и так получилось неплохо, - небрежно отве тил невидимка. - А смысл? - спросил Рост, и аглор его понял.

- Ты дал обещание. Мы тебе верим. Но нам не нравится то, что мы ощущаем в ваших командирах. - Он помолчал. - Может получиться, что они примут решение, из-за которого ты не сможешь выполнить на шу договоренность... Чтобы этого не произошло, я решил помочь.

И он надвинул капюшон. Вероятно, это было сигналом, что беседа закончена.

Действительно, они входили в город. Появлялись уже первые прохожие, главным образом крестьяне, чьи поля находились неподалеку от Боловска. Некоторые косились на Ростика, но были и такие, что подходили и спрашивали, как там с пауками. Почему-то все уже знали, что Ростик командовал армией у Перекопа.

Рост успокаивал людей как мог, да так, с постоянными извещениями о победе, и дотопал до Белого дома. Тут ему стоило некоторого труда, чтобы не разозлиться, когда трое очень упитанных, даже толстых, по мнению Ростика, солдатика быстро и привычно разоружили его, не постеснявшись даже залезть под доспехи.

- Ну и повадки у вас, - пробурчал он, поглядывая в сторону двери, размышляя, сумел ли Бастен проникнуть внутрь. Он, конечно, придержал дверь, чтобы не видимка успел проскользнуть, как собирался придерживать и впредь или делать вид, что забыл закрыть дверь за собой... Зачем это нужно, он пока не понимал, но, раз его разоружали, это могло быть совсем не лишней предосторожностью.

Правда, оставалось загадкой, правильно ли поймет аглор то, что могло тут произойти, ведь говорить они будут по-русски... Но Ростик рассчитывал на немалый опыт и здравый смысл невидимки.

- Приказ начальства, - лениво объяснил самый пожилой из охранников, который сам не обыскивал, но приглядывал, чтобы это было сделано со всей тщательностью.

Рост поднялся по широкой, бывшей райкомовской лестнице. Тут многое перестроили, он и не обратил на это внимания прошлый раз, когда был у Мурата на приеме, но теперь с обостренным чувством опаски заново оценил и бойницы, за которыми скрывались невидимые стрелки, и даже отсутствие перил на верхней площадке второго этажа. Негромко, чтобы люди не подумали, что он совсем съехал с катушек, произнес на едином:

- Раньше такого не было, значит, что-то готовится. Вероятно, они чего-то боятся.

- Разве мы не одержали победу? - спросил едва слышным шепотом аглор, так могла бы шелестеть тра ва на слабом полдневном ветру.

- У нас могут наказать даже за победу, если кому-то из начальства это нужно.

В приемной Рост снова не закрыл дверь. Но одна из двух секретарш, которые, кажется, сидели тут вечно, как только мохом не обросли, недобро взглянув на нарушителя порядка, тихо, но жестко притворила ее, словно окончательно отрезала путь к свободе. Опасения Роста окрепли.

Просидев в приемной почти полтора часа, порадовавшись, что аглор ничем не выдал себя, словно шепот на лестничной площадке только почудился ему, Ростик все-таки был приглашен в кабинет.

Тут уже было немало народу, который собрался за эти полтора часа, рассевшись по стульям у стен. На возвышении, перед троном, на котором еще никого не было, толокся Калобухин, который с возрастающим беспокойством поглядывал на часы над входной дверью. Ростик тоже обратил на них внимание и засмотрелся. Это были часы с двадцатичасовой шкалой, с минутной стрелкой, которая делала оборот за сто минут, и, следовательно, не нужно было вычислять настоящее время Полдневья, используя коэффициенты пересчета с земных часов, что у Ростика всегда вызывало трудности. Ну, решил Рост, раз сделали для Председателя, теперь дело пойдет, скоро, вероятно, и часы-луковицы научатся делать для нового, здешнего времени.

Он пропустил момент, когда в комнату вошел Мурат. Сапаров был... в чем-то, похожем на мантию из темно-синего очень красивого бархата. Правда, она не гармонировала с офицерскими френчем и сапогами, но это было уже неважно.

Мурат вошел, все встали, он уселся в кресло, милостиво покивал кое-кому из самых избранных, потом вперил в Ростика немигающий взгляд. Почему-то Рост понял, что он тренировал этот взгляд перед зеркалом. Зачем-то это было ему нужно, вероятно, он полагал, что таким образом развивает в себе качества вождя.

- Рассказывай, - резко, повелительно бросил новый Председатель Боловска, хотя скорее уже полу монарх, который явственно стремился к тому, чтобы стать полным феодальным властителем города, способ ным править бесконечно и передать власть по наслед ственному принципу.

- Во-первых, здравствуй, - сдержанно отозвался Ростик. - А во-вторых...

- Тебе приказали, - проскрипел Калобухин, - а потому - подчиняйся. Нечего демонстрировать тут свое знаменитое непослушание.

- Что происходит? - удивился Ростик. - Или у вас теперь образовался двор при монархе, а не здравое, цивилизованное администрирование?

- Нам нужна информация, - мягко высказалась бывшая теща Ростика, мать Любани, Тамара Ависовна. А Ростик ее и не заметил, когда вошел.

Она поколебалась, кажется, решила все-таки поздороваться, но, бросив быстрый взгляд на Мурата, отвернулась, словно и без того слишком явно обозначила себя.

- Хорошо, - легко согласился Ростик, - посмотрим, что дальше будет.

И, похаживая от стены к стене, потому что никто ему сесть не предложил, быстро рассказал - именно что рассказал, а не доложил по форме, - как погиб Достальский, как ему пришлось командовать войсками, что он сделал во время этого сражения, как оно протекало и как они в конце концов победили.

Едва он закончил, очень тихий, но отчетливый ропот пробежал по рядам слушавших его чинуш. Все-таки такой факт, как спасение города от реальной угрозы гибели под ударами комши, не был новостью, которую даже эти холодные, почти уже бесчувственные люди могли принять без единого слова.

Мурат окинул взглядом сидящих у стены людей. Потопал по полу каблуком сапога, поправил мантию, которая довольно нелепо свисала с его плеч, мешая удобно сидеть.

- Значит, победили... Я и не сомневался, - высказался он, наконец. - Но тут дело не в победе, даже не в упущениях, которые за тобой заметили...

- Упущения, конечно, были, но... Что ты конкрет но имеешь в виду? - спросил Ростик. Он не ожидал такой реакции. Что-то, как он и подозревал с самого начала, было не так.

- Не "ты", а "вы", - хищно просипел Калобухин. - Вечно тебя, Гринев, учить приходится.

- А ты не учи, - отозвался Ростик, хотя сознавал, насколько по-мальчишески это выглядит.

- Например, ты не организовал преследования противника, - задумчиво пояснил Мурат Сапаров. - А ведь враг был сокрушен, если верить твоему докладу. - У нас не было на это сил. А кроме того, перевод за отравленный вал большого числа людей очень затруднен. Неужели это непонятно? - Ростик начинал закипать, хотя еще пытался сдерживаться.

Тут его раздражало все - и повелительность власти, и ее откровенно феодальные атрибуты, и привычка бояться Мурата, свойственная всем работающим тут людям... И работающим ли? Может, уже выслуживающим какие-нибудь вотчины, посты и, конечно, власть? Над своими же согражданами, над теми, кто кормил и защищал их ценой жизни... Это было отвратительно. И даже хуже - достойно наказания. Хотя, каким оно должно быть, Ростик еще не знал.

- До меня дошли другие слухи... - так же медленно, как и прежде, проговорил Мурат-Председатель. - Вернее, конечно, сведения. А именно, что ты силой захватил власть над армией и пытался настраивать офицеров на то, что вам необходимо решить вопрос власти данным вам для защиты города оружием.

- Что-о? - Ростик даже подался вперед. - ? Нет, повтори, что ты сказал?

- Он не обязан повторять, если ты плохо слышишь, - буркнул кто-то из сидящих в зале подхолуйчиков.

Почти все из сидящих на стульях людей засмеялись. Не смеялась, кажется, только теща Тамара. Она смотрела на Ростика, что-то пытаясь передать ему своим взглядом, но Рост лишь кивком поблагодарил ее, осмотрелся и снова перевел взгляд с этих крысиных, свиных и гиенистых рыл на Мурата.

А впрочем, зря он обидел почтенных хрюшек и прочих зверей. Они были куда интеллигентней и красивее тех, кто искусственно и натужно ржал над Рости-ком. Тогда-то он понял, что вопрос о власти в Болов-ске находится в опасности и его придется решать. Возможно, очень жестко.

Если бы он не был в ссылке, если бы знал, что происходит в городе, возможно... Нет, определенно, он бы уже приложил все силы, чтобы этого сборища не было и в помине, чтобы... эти, с позволения сказать, люди остались все-таки людьми.

- Я говорю о том, что приказал, узнав о нелепой, - Мурат усмехнулся, чуть ли не радостно, - смерти Достальского, передать командование Смаге... Ты меня слышишь?!

Он заорал так неожиданно, что Ростик едва не вздрогнул. Что-то в этом было очень заученное, тренированное и... гадкое. Кажется, так же взвинчивал себя на трибуне Гитлер, мельком подумал Ростик, если верить старым, земным еще хроникам.

- А ты на меня не ори, - вдруг отчетливо отозвал ся он. - Ты не заслужил даже того, чтобы сидеть в моем присутствии, а туда же... орать вздумал.

Бывший кабинет первосекретаря компартии, а ныне приемный зал Председателя Боловска накрыла мертвая тишина. Только не сорваться, думал про себя Ростик, не заорать в ответ. - Что ты сказал? - вкрадчиво спросил Мурат.

- Я же объяснял, докладывал... - с откровенной радостью засуетился Калобухин. - Все это офицерье, как один... Только и думают, как бы в Председатели пролезть. - Он обернулся к Ростику и сделал к нему два шага. - Все, Гринев, допрыгался.

- Не думал, что до такого дойдет... - Ростик, уже успокаиваясь, походил по комнате, от стены к стене, как привык еще у себя в Храме, когда размышлял. - Сволочи вы все, продажные, мелкие, трусливые своло чи... Вот что, - он решился. - Пора от вас очистить город. Загнать в те норы, из которых вы выползли. - И он перешел на Единый. - Бастен, ты готов? Я разгоняю всю эту шайку... Беру власть в свои руки.

Слабое дуновение полдневного ветра даже не прошелестело из дальнего угла, а скорее мягко надавило Ростику на сознание. Его союзник, оказывается, все понимал куда лучше, чем мог ожидать Ростик, когда раздумывал, как аглор воспримет русский.

- Это... заговор! - заорал Мурат и почему-то с ногами, путаясь в своей смехотворной мантии забрался на трон. - Взять его! - Он выбросил вперед руку, ука зывая на Ростика. - Забрать, растоптать, замучить!.. Чтобы духу его не осталось, чтобы память о нем выветрилась!

Калобухин с гадкой ухмылкой на физиономии прыгнул вперед. В комнату уже вбегало пять... нет, семь солдатиков, таких же откормленных, как и те, которых Ростик встретил в фойе.

А Рост тем временем продолжал расхаживать и говорил: - Это надо же, до какой мерзости вы докатились?

Больше он ничего сказать не успел, потому что Калобухин схватил его за плечи... И тут же, словно из ниоткуда, из воздуха, который вдруг стал на миг очень плотным, появился блестящий клинок. Он прочертил странную, слегка искривленную дугу, и бывший пытатель, мастер застеночных избиений, которые полагал расследованием, с удивленным лицом... сполз вниз, обливаясь кровью. От его плеча почти до груди возникла кровавая полоса, и он умер, так и не успев ничего понять.

- Только не убивай! - заорал теперь уже Рост на Едином, но опоздал. Трое из семи солдатиков, которые успели вбежать в комнату с тем же удивленным выражением, распались на куски... Но видимый в воздухе меч, уже красный от крови, завис перед остальными. Потом он исчез резким броском по красивой и сложной траектории.

Зато все остальные солдатики вдруг поотлетали к стенам и замерли, живые, но не способные даже подняться.

- Я забыл сказать, - мирно проговорил Рост, - что к нам присоединились невидимые воины, называющие себя аглорами. Они вшестером разделали почти всю сорокатысячную группировку пауков. А пауки - противник, с которым мы вряд ли справились бы без их помощи.

Он помолчал, в комнате было настолько тихо, что стало слышно, как где-то внизу бухают сапоги и кто-то выкрикивает какие-то команды... Рост обернулся, оббитая войлоком дверь осталась открытой.

- Так что, - он помедлил, чтобы его слова дошли до каждого, - я беру власть в свои руки. Полагаю, что сил, находящихся в городе, не хватит, чтобы справиться с тем, кого я привел. И если будет нужно...

- Сколько их тут? - Мурат озирался, на его лице выступил пот.

Да он же сумасшедший, подумал Ростик, он же просто проходимец, который стал Председателем только потому, что заразил своей ненормальностью других.

- Всего один, но это то же самое, как если бы я ввел в город дивизию. - Ростик подошел к Мурату, легко, как куклу, у которой вдруг отрезали все ниточки, заставляющие ее двигаться, даже дышать, спихнул с кресла. - Мурат, никуда не уезжай, я думаю, мы расследуем, что ты тут натворил за время своего правления. Если виноват, ответишь перед законом. Если нет, ушлю тебя... например в Перевальскую крепость. Может, поумнеешь там.

Он обернулся к людям, что повскакивали со стульев. Впрочем, не все, теща Тамара улыбалась ему сидя. Еще кто-то откинулся назад, симулируя сердечный приступ...

- А вы... Ваши действия тоже будут расследованы. Теперь - брысь, я устал и спорить с вами не хочу. Да и дел много... - Он оглядел все лица, которые теперь пытались спрятаться за затылками впередистоящих. - Теща, пошли кого-нибудь за Перегудой, мамой и Кошеваровым. - Он еще раз хорошенько подумал. - Тех нический персонал пока оставим на местах, хотя, боюсь, его тоже придется изрядно чистить... Да, нужно будет вызвать еще Поликарпа, Дондика из Одессы, Квадратного, его почему-то в городе держали, на войну не пустили... Еще следует вызвать кого-нибудь из аймихо, лучше всего Сатклихо, знаешь такого? И конечно, отца Петра.

Он оглянулся, его слушали растерянно, но очень внимательно. Даже слишком, решил Ростик.

- Чего вы ждете? - Он хлопнул в ладоши, этот звук прогремел, как пушечный выстрел.

- Ваша власть кончилась, поэтому - вон!

- Потом он еще раз посмотрел поверх заторопившихся чинуш на тещу. - И подскажи, пожалуйста, кто сможет вынести отсюда трупы и прибраться... Хотя нет, тут следует восстановить рабочий кабинет. - Он оглядел комнату, полдневный свет почему-то показался ему тускловатым, должно быть, он все-таки здорово нервничал. - Тут надо работать, а не строить... феодализм.

Глава 17

У же в последующие часы, когда Ростик обдумывал положение, в котором оказался, стало ясно, что теперь его жизнь будет гораздо более насыщенной, чем прежде. И он этому не обрадовался. Командовать тем количеством людей, которые отныне зависели от его решений, ему было... рановато. Он не хотел председательствовать и, пожалуй, подсознательно сопротивлялся этому.

Но понимал, что теперь ему не следует устраивать себе дополнительные трудности, думая о том, что он не создан для руководства. В конце концов, Ростик был офицером, который много раз посылал людей в бой, на смерть... С этим он смирился давно, это было ему не страшно, он знал, что и как следует делать во время сражений... Но как управлять штатскими и как они будут работать, если он им что-нибудь прикажет, - этого Рост не знал.

Первые часы его самоназначения на пост Председателя оказались самыми странными для него, самыми неприятными из многих неприятностей, которые он уже узнал в жизни... И тогда постепенно он стал понимать, как это случалось и с предыдущими Председателями Боловска - теперь ему придется думать не о том, как сделать какие-то дела лично, а как и кому вручить ответственность, чтобы они были сделаны вместо него...

Ничего очень удачного не придумывалось. У Роста, как оказалось, не хватало подготовки, знаний, образования. Но зато, когда стали подходить вызванные им люди, он уже сумел предложить им определенную программу. Он говорил примерно так:

- Братцы, я хочу, во-первых, чтобы власть была лучше, причем избираемая, иначе слишком много они будут о себе думать впредь, мол, неподсудны. Во-вторых, чтобы решения принимались ответственно, а не размыто-коллегиально. И в-третьих, чтобы всем от этой власти стало хоть чуточку легче, иначе мы с вами превратимся в переиздание власти прежней, что никому не нужно.

Как ни странно, это успокаивало людей, и понемногу они начинали ему верить. Должно быть, именно потому, что он не сосредоточивал их внимания на ошибках, глупостях и нечестности предыдущей власти, а откровенно показывал, что хочет сделать что-то новое, что, может быть, давно пора было сделать.

Внешне его жизнь очень упростилась. Он не стал переселяться в дом, в котором когда-то жил, чтобы не смущать новое семейство мамы, с ее-то двумя детьми, со всем их налаженным бытом, а остался в Белом доме, где ему выделили на самом верху, под крышей две крохотные комнатки. Там он спал, умывался, там хранил все вещи, которые принадлежали ему. Там же, к его не очень заметному неудовольствию, расположился и Бастен. Только алгор спал не на железной кровати с панцирной сеткой и не первой свежести матрасом, а обосновался на груде шкур, которые перед этим как-то очень сложно обработал, чтобы в них не завелись всякие неприятные насекомые.

Почти все остальное время, когда Ростик не спал и не обедал в столовой на нижнем этаже, он сидел в своем кабинете, шелестел бумажками, раздавая разного рода предложения и предписания. А также принимал людей, которые пошли к нему сплошным потоком. И для того чтобы посмотреть, каким он стал, и втайне взвесить - насколько эта новая власть прочна, стоит ли ей верить, стоит ли с ней вообще иметь дело.

А потом он вдруг понял, что запущенная им практически с нуля машина начинает набирать обороты, что люди медленно, но верно выстраивают новую жизнь, может быть, даже и не совсем по его планам и советам, во многом на свой вкус... Но это было и хорошо.

Разложилось все в самом деле совсем неплохо. Кошеваров, который появился в Белом доме на следующий же после прихода Ростика к власти день, занялся общим хозяйством города и даже занял недалекий от главного кабинет. Вот у него все получалось, он составил общий реестр того, что находилось на складах, нашел людей, которые занялись их обслуживанием и выделением разного рода материальных ценностей тем, кто в них нуждался.

Бывшая теща Тамара, как всегда, взялась за питание, продукты, рынки, подвоз продовольствия и даже, совсем немного, за обмундирование, вернее, централизованное шитье одежды, особенно зимней, нужда в которой должна была возникнуть совсем скоро, уже через пару месяцев.

Очень быстро, почти как Кошеваров, возник Поликарп, который с небольшой вооруженной помощью, полученной от Ростика, который вызвал в Боловск почти всех сколько-нибудь достойных доверия офицеров, разумеется, с их частями, отбил у Гали Бородиной завод. Она вообще вела себя при Мурате довольно странно, приватизировала - слово-то какое придумала! - почти весь металл, принялась в какой-то момент штамповать что-то похожее на деньги, хотя эта затея быстро провалилась, потому что единым образцом денег стали металлические градины, получаемые у рыболюдей из Одессы, оцениваемые по весу.

Еще она попыталась так же "приватизировать", а по сути - украсть, алюминиевый завод, но тут уж нашла коса на камень, ее там не очень уважали, скорее не прогоняли, чем подчинялись. Впрочем, пока в эти имущественные отношения Ростик не лез, и без того приходилось закладывать в голову такое количество информации, так много соображать, чтобы не напортачить где-нибудь и учесть интересы всех участвующих в разных производствах сторон, что под вечер ему хотелось только до подушки добраться.

Дондику, разумеется, оставили его Одессу, она вообще превратилась во второй центр человеческой цивилизации после Боловска и функционировала куда успешнее, хотя, как Рост быстро понял, там и хозяйство было поменьше.

Разгон чинуш, на который Ростик решился, привел к тому, что стало не хватать людей, способных работать с крупными проблемами, как говорила на Земле партгос-номенклатура - "управлять". Хотя, как Ростик все-таки полагал, если дело поставлено хорошо, то и управлять толком ничем не нужно, только, пожалуй, политикой и армией. Все остальное должно было возникнуть и работать просто потому, что это было выгодно прежде всего самим участникам любого предприятия... И вот на таких условиях люди нашлись, хотя, как некогда еще случилось при Петре, знакомство с политически значимыми фигурами - куда от этого деться? - обеспечивало некоторым из участников всех этих нововведений слишком явные преимущества. Но Ростик пока знакомился со всеми, никого не прогонял, выслушивал каждого, кто приходил к нему с каким-либо предложением, и пытался обеспечить старт начинаниям, которые казались ему разумными.

Он исходил из своего когда-то давно придуманного предположения, что реально Боловск нуждается в армии, возможно, в купечестве, обязательно в интеллигенции и, конечно, в ремесленниках и крестьянах. Вот и все. Управляющих и контролирующих дожно быть мало, почти совсем не быть...

Хотя довольно быстро стало понятно, что необходимо создать еще и систему коллективной безопасности. Этим непростым делом занялся, как ни странно, Герундий, бывший милиционер. Он организовал нечто похожее на полицию и прокуратуру, а потом еще и вариант судебного рассмотрения всяких спорных ситуаций, главным образом имущественных, которые вдруг возникали, по мнению Ростика, на ровном месте, но которые все-таки приходилось как-то решать.

Власть у Германа Владимировича почти немедленно сосредоточилась немалая, и Ростику стало ясно, что скоро ее придется разбивать между разными людьми, желательно честными, старательными и нежестокими, но пока это могло подождать. Особенно удачно у Герундия получалось расследовать разные действия прежней власти и выделять их в разного рода разбирательства... Но Ростик в этом понимал очень мало и глубоко старался не вникать. Мурата, как он и приказал, выслали из города, даже приставили что-то вроде охраны, потому что очень уж много он нажил врагов, и это было пока все, чего можно было добиться.

Вот чем Ростик занялся куда с большим удовольствием, чем расследованиями, судебными разборками или даже отловом преступников, которых за время правления Мурата стало в городе почему-то слишком много, так это расстановкой армейских командиров. Вместо Достальского в Центральной крепости у Перекопа он сделал командиром Пашу-Тельняшку. Тот, к счастью, во время сражения с пауками пострадал не слишком сильно. Уже через неделю притащилась в кабинет к Ростику и Ева, улыбаясь еще серыми от слабости губами. Но в ее глазах уже горел огонь азарта и даже легкой насмешки над новой Ростиковой ролью. Получив предложение покомандовать над территорией Бумажного холма, она пожала плечами и вполне резонно ответила, что там особой работы и нет, потому что местность обезлюдела, даже дикие бакумуры еще очень не скоро станут появляться у Цветной речки. Вот куда ее следует послать, пояснила она, так это на торфоразработки. В отличие от производства бумаги и спирта, топливо по-прежнему приходилось добывать с риском неожиданного удара от диких племен Водного мира...

Но Ростик был неумолим. Правда, в качестве компенсации предложил Еве параллельно заняться патрулированием всего восточного направления, а уж патрулировать-то она умела так, как и Ростику не грех бы научиться. После этого Ева восприняла свою новую роль почти с удовольствием и ушла, пообещав лишний раз не терзать Роста докладами, но и не отрываться от нового Председателя слишком далеко. Что это значило - оставалось только догадываться.

В Чужом городе, как и вообще на постройке разного рода дорог и семафорных линий, вполне резонно обосновался Эдик Сурданян. У него это и раньше получалось неплохо, даже при Мурате, а теперь ему сам бог велел продолжать строить эти системы, которые, что ни говори, а были необходимы, и для переброски всякого рода товаров из Одессы, и вообще, для расширения влияния Боловска на ближних к нему соседей, то есть на триффидов и пернатых.

Почти три дня Ростик "въезжал" в ситуацию с университетом, пока контакты с учеными не перехватил Перегуда. Он же почти сразу предложил взвешенно и, по его словам, "правильно" написать Боловскую конституцию.

- Ты же сам с этим носился перед ссылкой, - объяснил он. - Вот и давай теперь, пока можешь, осуществляй свою идею.

Как это было ни смешно, но Ростика резануло это самое - "пока можешь". Был в этих словах тот смысл, что он не засидится в председательском кабинете. Ростик поразмыслил и пришел к удивительному выводу - у него действительно совсем мало времени. Хотя никакой определенной угрозы впереди пока не видел... Но ее было бы мудрено разглядеть за той кучей работы, которую он на себя взвалил.

Вот тогда-то произошла одна очень неприятная для Ростика встреча. Как-то он задумался о том, что старцы аймихо в последнее время, на фоне всей круговерти, затеянной Ростиком и его сподвижниками, затерялись среди остальных жителей Боловска либо из-за аглоров старательно попытались стать незаметными. А это было неправильно, потому что идеи у них были здравые, головы умные, цивилизационный опыт - огромный. Да и вообще, это было почти их дело - выстраивать конституцию, они же как раз и являлись специалистами по улаживанию всяких спорных ситуаций, по приведению общества в равновесие... Еще Рост подумал было, что из них следует сделать побольше судей для вновь образованных структур, которыми занимался Герундий, а потому выбрал как-то четверть денька и отправился в университет, чтобы обсудить эту идею с Перегудой.

Бывшего директора обсерватории на месте не оказалось, он с Квадратным болтался где-то на юге, кажется, занимался лагерем пленных пурпурных. Ростик уже решил возвращаться к себе, в Белый дом, и в коридоре... В общем, свернув, он даже немного замедлил шаг. Потому что ему навстречу шел бывший Председатель Рымолов собственной персоной. Он тоже сбился с шага, попытался даже как-то оттереться к стеночке, но делать было нечего, Ростик уже смотрел на него. Рымолов вскинул голову, бодро прошел разделяющие их метры и еще издалека вытянул вперед руку.

- Здравствуй, Гринев, - сказал он. Попытался улыбнуться. - А меня Перегуда, знаешь ли, привлек к написанию конституции, как системного специалиста... Я вообще-то хотел с тобой посоветоваться, да говорят, ты и так много работаешь, не решился побеспокоить. - Ростик стоял и смотрел на него, не поднимая своей руки. - Хотелось бы обсудить разного рода положения об уголовном и гражданском кодексах. Есть идея, что, раз у нас отношения значительно упрощены по сравнению с Землей, может быть, сделать единую систему уложений, вроде "Русской Правды"?

Так и не подав бывшему Председателю руку, Ростик пошел дальше, хотя ощущал, что, может быть, это неправильно. Но поделать ничего с собой не мог. Человеку, который позволил вылупиться такому типу, как Калобухин, Рост не мог сказать ни единого слова. Что-то у него внутри произошло, горло сдавил спазм, руки забастовали, когда нужно было ответить на предложенное рукопожатие.

С этим человеком что-то нужно было решать. Но что? Вместо того чтобы ответить на этот вопрос, Рост занялся сложным и вполне нужным делом по созданию разъездных патрулей, обладающих примерно такой же властью, что и полиция в городе, в областях, занятых фермерами, что должно было способствовать уборке урожаев и доставке продовольствия в Боловск. Этим по традиции занимался бывший старшина Квадратный, которого Ростик произвел в чин капитана... Вернее, пытался произвести, потому что Квадратный упорно твердил, что, как был, так и остается старшиной, а никаким не капитаном.

Как бы Ростику ни виделась новая работа, он уже овладел одним из самых главных управленческих умений - сосредоточивался на том, что важно, без чего дело застопорится. И легко пропускал - часто с облегчением из-за постоянной перегрузки - то, что можно было хоть немного отнести "на потом".

Помимо прочего, это еще и размывало эмоции, не позволяло им перехлестывать через край. Забивало даже такое острое чувство, как желание расправиться с человеком, который сделал тебе много плохого.

Глава 18

За всеми хлопотами по устройству Боловска как большого, надёжного и хорошо укрепленного военного лагеря - а ничего другого Ростик и придумать не мог - он почти упустил момент, когда следовало устраивать торжество по поводу победы над пауками. Рост забыл, кто именно это придумал, - устроить городу праздник, подобный древнеримским триумфам. А ведь он уже отдал приказ готовиться к этому торжеству, причем серьезно.

Началось все с того, что к нему приехала Баяпошка. Как потом рассказывали Ростику, она тихонько вошла в здание Белого дома, с подобием рюкзачка на плечах, осторожно вышагивая из-за огромного живота. Как она перебралась из Храма в город, никто толком не знал, а Росту она почти ничего и не рассказала. Так как-то позже обмолвилась, что ей помог, конечно, Ким, старый дружище, который никого и ничего не забывал, даже если не вполне оправился от ранений.

Вошла, посторонившись от группы выходящих молодых и очень громких ребят, только-только получивших предложение заняться новым воздушным шаром, который должен был подниматься уже не водородом, а горячим воздухом, благо спиртового топлива после воцарения Евы на Бумажном стало куда больше. Постояла в затруднении, потому что мордатых охранников Рост разослал по гарнизонам, чтобы службу несли, а не холуйствовали, и уверенно потопала наверх. В приемной, где раньше сидела секретарша, а теперь обосновалась Рая Кошеварова, вернее, уже Грузинова, Баяпош-хо тихим голоском попросилась к Ростику. Рая ее не знала, поэтому слегка нахмурилась, но впускать к себе Рост просил всех, вот она и впустила...

А потом с улыбкой смотрела, как Рост прыгал вокруг своей аймихошной жены и голосил что-то невнятное, что иногда влюбленные мужья кричат из-за внезапного приезда жены. Разместилась Баяпошка в его двух комнатах, причем Рост сначала опасался, что она не поладит с аглором, но тот тактично переселился еще куда-то, проворчав, что пора, пожалуй, и ему подготовить место для обитания всей команды, которая, вероятно, скоро вернется.

Вот тогда-то работа пошла веселее, быстрее и куда интереснее. Потому что Баяпошка, которой оставалось месяца три до родов, недолго думая, села за второй секретарский стол и вместе с Раей принялась так здорово и толково помогать, что Ростик уже через пару дней недоумевал, как он мог обходиться без нее. Его, правда, немного погрызло сомнение, не нужно ли послать и за Винрадкой, она ведь тоже была его женой и тоже носила его ребенка. Но Баяпошка своим не очень громким голоском прояснила, что сестра довольна тем, что ей достался Храм, что она там хозяйничает в свое удовольствие и в город переселяться не намерена. Что если Росту совсем уж нужно с ней увидеться, то придется ему к ней наведаться, хотя бы и на пару дней... Но Рост не сумел; потому что армия уже подходила к городу.

Это оказалось действительно торжественное шествие. Впереди шли колонны выживших и оставшихся в строю после этого сражения людей, их было немного, чуть больше двух тысяч, но они маршировали так точно и слаженно, что почти незаметно было, что больше половины из них еще не сняли повязок. Потом по главной улице города прошли пернатые союзники, они шли уже не таким дружным маршем, но им тоже были рады, и жители Боловска, которые, конечно, все вышли из домов в этот день, приветствовали их не менее громкими криками, чем людей. За пернатыми ехали машины, которые удалось отремонтировать, - две с пушками в бортах, и последняя БМП. За ними нестройной толпой в город вошли волосатики, которые в самом конце тащили обоз - телеги с ранеными, продуктами и некоторым количеством оружия, которое собирались передать в арсенал.

Люди почти полностью разошлись по домам, а тех немногих, кто не захотел селиться в гражданской части города, разместили в казармах, устроенных в районе больницы. Пернатых отвели в район бывших новостроек, откуда уехали почти все жители и которые стали понемногу разрушаться. Бегимлеси там сначала не очень понравилось, но уже через пару часов они так ловко стали обживаться, что Ростик только удивился - как это ему не приходило в голову использовать эти полуразвалины для колонии пернатиков, которые терпеть не могли крышу над головой, зато вполне охотно встраивались в любые лабиринты. Волосатых разбросали по трем разным районам: одних отправили на завод, где осталось немало пустых и гулких цехов, часть поместили неподалеку от аэродрома, предоставив им давно пустующие дома в Бобырях, а самых ответственных и спокойных ввели в парк, где они уже давно обосновались под трибунами стадиона.

В общем, все прошло как нельзя лучше. Тем более что ближе к вечеру в городе закипела общая подготовка к грандиозному застолью, на которое теща Тамара вьщелила почти всем жителям совсем немалые припасы и даже частично выпивку, разумеется, строго подотчетно. Для начальников, части аймихо, всех аглоров, вождей пернатых и волосатиков, а также всех командиров войска устроили грандиозный банкет в зале заседаний в Белом доме. Из зала уже давно куда-то исчезли все стулья, и он стал напоминать танцкласс из-за немалого количества зеркал, которые почти все уцелели. Только паркет был местами объеден борымом да немного опустился один из углов, что ближе к гаражу служебных машин, потому что красная почва Полдневья все-таки не шла ни в какое сравнение с прочным основанием Боловска на Земле.

Расставили столы, вокруг соорудили лавки из струганых досок и накрыли совсем немалым количеством снеди и выпивки. Для прочих желающих из людей почти то же самое устроили в Доме культуры, где не стали выносить стулья из главного зала, а обошлись фойе и прочими переходами. На всякий случай для штатских все то же самое устроили в кинотеатре "Мир", чтобы они не чувствовали, что армия отделена от них какими-то сословными и организационными барьерами.

Веселье продолжалось дня два, хотя Ростик уже в первый день решил не очень-то показываться на публике, потому что подвыпившие, разгоряченные боловцы не отпускали его от себя, не пробуя накачать разными настойками, или просто кормили, чтобы он посидел с ними, чтобы рассказал, как все теперь прекрасно и весело заживут. В общем, праздник удался, хотя Герундий на третий день доложил, что без эксцессов все-таки не обошлось, но они были не очень серьезными. Слишком мало осталось в городе людей, и почти все были между собой знакомы, и никому не удалось бы затаиться, если бы он набедокурил по-серьезному.

На четвертый день стало ясно, что праздники кончились, что теперь нужно работать дальше. И Рост созвал первое, после вступления армии в город, совещание, на котором сначала принялись обсуждать прошедшие торжества. В общем, праздник все признали неплохой затеей, которую к тому же удалось вполне организованно провести, но Ростика грызло какое-то сомнение, которое он не знал, как объяснить. Он хотел было посоветоваться с Сатклихо, но тот, хотя и перебрался в город из Храма, довольно быстро ушел к тем немногим зеленым, которые по каким-то причинам не уезжали из Боловска. Чем он там занимался, Ростик не очень понимал, но старец был не тем человеком, которого хотелось дергать по пустякам.

В тот же день неожиданно поднялась небольшая суматоха, потому что в город пришел отряд дваров, бойцов в сорок. Это были именно бойцы, в полном вооружении, но настроены они оказались добродушно. Если бы эти закованные в сплошные доспехи шагающие башни не выглядели так внушительно, Рост решил бы, что они вне своего леса даже немного робеют.

Двары сопровождали мамашу, как всегда, безоружную, в огромной, похожей на театральный занавес тунике с концентрическими кругами, расходящимися от живота. Дварская вождиха проплыла по городу в чем-то, похожем на закрытый паланкин, сошла на землю перед Белым домом, и Ростику пришлось выйти к ней, чтобы она чего-нибудь не сломала в самом здании. Либо не зашиблась в тесных и не приспособленных для нее помещениях.

Разговор велся отчасти на Едином, отчасти рисунками, как в прежние времена. Для начала мамаша сообщила, что двары как жест доброй воли выделяют Боловску почти пятьдесят тонн латекса, за которым следовало слетать в район Храма, где и состоится передача этого дара людям. Во-вторых, мамаша собиралась торговать. Ее интересовали ружья, зеркала, стеклянные сосуды, металл для холодного оружия, спирт и ткани, которые в Боловске теперь изготавливались в самом невероятном ассортименте, - от ковров до нежнейшего льняного полотна, голубого или небеленого.

Взамен она могла предложить латекс, древесину, как выдержанную, так и сырую, способную коваться, и, разумеется, коровье молоко. О нем уже давно, как выяснил Ростик у мамы, распространились какие-то невероятные слухи, поэтому пришлось звать медиков. Торговля затянулась, но Рост умел обращаться с дварами в таких случаях, поэтому приказал вынести какого-нибудь пива и побольше еды, чтобы гости почувствовали себя спокойнее.

Это подействовало, двары стали мягче и сговорчивей, хотя лишь Рост сумел это заметить, и в целом торговые отношения завязались. Подробности в соотношении обменов, в количестве меняемых товаров, в месте передачи и необходимых мерах предосторожности с обеих сторон Рост поручил Тамаре Ависовне и Квадратному. Бывшая теща приняла это со словами, что обиделась бы, если бы он решил по-другому. А старшина немного поворчал, мол, только-только справился с организацией патрулей и никогда не любил торговлю, но уже через полчаса с увлечением рассуждал об организации постоянной миссии на краю леса. Для него, специалиста по разведке, это было новым приключением, отказаться от которого - сам же потом пожалеешь. Рост даже позавидовал ему, потому что сам бы охотно занялся такой конкретной, решаемой задачей, а не сидел бы сиднем в Белом доме, чтобы правильно реагировать на всякие новые, частенько совершенно непонятные проблемы.

В общем, жизнь налаживалась. Но почему-то Рост вдруг загрустил. Не сильно, но для Баяпошки вполне заметно. На этот раз он очень хорошо понял, что теперь, пожалуй, жизнь в городе покатится сама собой, и по более прямым рельсам, чем прежде, до того как Рост стал Председателем. Это значило, что и его время незаметно проходило...

Зато как-то вечером в его комнату ввалился Ким, совершенно кривой от болей в не до конца залеченных ранах, но очень довольный, что хотя бы формально может считаться снова в строю. Они посидели за чаем из любимой Ростиковой сушеной вишни, который Баяпошка готовила не хуже мамы, Ким похвастался, как молниеносно он, в сущности, выздоравливает, а потом его пришлось укладывать на тюфяке Роста, потому что он уснул прямо за столом.

А как-то утром, когда еще не появились первые посетители, дверь Ростикова кабинета раскрылась и оставалась открытой гораздо дольше, чем нужно, чтобы в нее проскользнул один Бастен. Скорее всего, решил Ростик, они все пятеро тут. Он бросил читать какую-то докладную записку от Казаринова по поводу унификации типов экранопланов и откинулся на спинку кресла.

Тогда аглоры стали медленно и торжественно отбрасывать свои капюшоны. Это было немного странно, даже страшно, но и красиво необыкновенно. Снова эти лица, поражающие нечеловеческой силой, словно в кабинет вошла группа спартанских царей. Впереди стояли, конечно, Бастен и Ихивара. Чуть в стороне от них расположились Каса-вара, Зули и Сурда'нит-во. Вот эта младшая последней откинула свой плащ и тут же взяла Зули за руку. А тот пытался одновременно смотреть на Ростика и на свою соседку - не составляло труда понять, что он влюблен, причем по уши. - Л-ру, - на всякий случай проговорил Ростик. Бастен улыбнулся, он среди людей немного оттаял, у него, по крайней мере, проявилась какая-то мимика. Ихивара ответила невозмутимо: - Ты же знаешь, что мы пришли с миром. - Вот и хорошо, - отозвался Ростик.

- Зули-вар стал мужем Сурда'нит, - продолжила Ихи-вара.

- У них будет сын. Это редко случается у нас, но... - Она даже слегка нахмурилась, подыскивая слова на Едином.

- Ты был прав, когда сказал, что в воздухе вашего города есть что-то, что позволяет даже нам получить детей. - Мы решили присоединиться к вам на время, что бы нас стало больше,

- выговорила Каса-вара с сильным акцентом, но Ростик ее понял.

Он кивнул. Он был рад этому. Но что-то еще было за появлением аглоров в его кабинете, и вот это грозило обернуться тяжкими последствиями.

- Но даже если мы будем пока жить с людьми, - продолжила Ихи-вара, - это не значит, что тебе следует и дальше откладывать выполнение своего обещания. Рост стал усиленно соображать. И вспомнил.