Чтение 9–й страницы книги ~Слово Воина~

- А кому они нужны, перекрестки эти? - удивился Глеб Микитич. - Конный крепость обойдет, купец все едино по реке с товаром пойдет. Хорошо, коли постоялый двор окупится. И то не всегда.

Тракт тянулся по гребню меж двух болотин - с высоты, по кронам деревьев, хорошо различались влажные и сухие места. На возвышениях покачивались ели и сосны, в воде росли березы и ольха.

- Прямо хоть карту составляй, - пробормотал Олег. - Интересно, а это место как закрашивать?

Справа почти вплотную к дороге примыкала древняя, судя по размеру стволов, зеленая дубрава. И чем ближе маленький отряд приближался к роще, тем сильнее начинал греться крест у запястья Середина.

- Он здесь, - кратко сообщил ведун, натянул поводья и спешился. Проверил, не застрял ли в кармане "косухи" давно не вынимавшийся кистень, как выходит из ножен сабля, отцепил с седла щит, взял в руку.

Глядя на его приготовления, оба купеческих бойца тоже спешились и вооружились.

- Ква! - Решив не рисковать, ведун сразу обнажил клинок, пару раз взмахнул им, со свистом рассекая воздух, покрутил плечом, разгоняя кровь. - Ладно, где наша не пропадала... Вперед!

Ветер, словно испугавшись предстоящего действа, затих. Шелест листвы тоже прекратился. В мертвой тишине шорох сминаемой под ботинками травы казался просто оглушительным. Сзади эхом отдались другие шаги, и ведун понял, что остальные путники крадутся следом.

Крайний дуб в три обхвата Олег обошел стороной метров за пять, остановился, повел левой рукой. Крест запульсировал чуть сильнее. Значит, тварь пряталась где-то впереди. Ведун прошел еще несколько шагов, опять остановился. Чего ему хотелось меньше всего - так это чтобы василиск, прячась за деревьями, обошел маленький отряд и напал сзади.

- Нет, пока все в порядке... - пробормотал он. - Если конечно, так можно выражаться при встрече с васили...

Впереди из-за дубового ствола выступил опоясанный веревкой дедок в белой рубахе и ростом метра полтора. Сложил руки на груди и презрительно усмехнулся, дернув седенькой козлиной бородой. Олег остановился. У него возникло до жути неприятное ощущение, что все это он уже видел. Вот только когда? Про василисков раньше он слышал только от Ворона...

И тут у него в голове словно полыхнуло: клуб, улыбающийся Ворон, Стае и Костя...

- А-а-а! - Живот от предсмертного ужаса скрутило холодом, и ведун, падая на колени торопливо кинул щит за спину. Деревяшка тут же содрогнулась от сильного удара - Олег покосился вниз и назад, увидел совсем рядом бычьи сапоги, тут же рубанул по ним саблей и кинулся в сторону над самой землей, прокатываясь окантовкой по траве, торопливо поддернул ноги, вскочил. - Надо же, жив!

Аплах, размахивая мечом, бежал на Олега, дед с коротким ножом - тоже, даже кареглазый воин, оставляя густой кровавый след из перерубленных ног, полз к ведуну, стискивая в руке широкий меч. Один только купец улепетывал к лошадям.

- И на том спасибо, Белбог, хранитель справедливости, - пробормотал себе под нос Середин, вскидывая щит навстречу рыжему врагу. Меч с зубовным скрежетом высек из окантовки сноп искр. Похоже, Аплах рассчитывал, как в свое время Урий, раскроить деревяшку на щепочки, но получился облом. Олег довольно хихикнул, покосился на старикашку с ножом, до которого оставалось еще метров двадцать, отступил на несколько шагов - еще не хватало, чтобы его подползший кареглазый за пятку ухватил.

Рыжий, угрожающе заорав, вскинул щит и обрушил его сверху. Олег опустил свой вниз, принимая удар на эфес сабли, ощутил удар в левую руку. Нашел чем удивить, рубака хренов. Середин такому приему новобранцев первого уровня учил - не его так обманывать. Ведун снова покосился на набегающего старика, громко посвистывающего сквозь зубы и старательно помахивающего на бегу ножом. Пожалуй, пора.

Середин легонько хлопнул по щиту Аллаха, имитируя удар, сдвинул свою деревяшку влево, открываясь. Воин, чуть не визгнув от радости, бросил свой клинок вперед, метясь в грудь, но ожидавший такой атаки ведун отбил его саблей влево и шагнул навстречу, заходя за щит. Теперь рыжий уже не мог закрыться спасительным диском, а рука его еще оставалась вытянутой во всю длину. Никаких шансов - слева направо ведун рубанул его по лбу, гарантированно выводя из схватки, и повернулся к старичку.

- Ну вот, - затормозил он в паре шагов и разочарованно бросил нож оземь. - Не повезло...

- Это точно, - кивнул ведун, примстился на основание шеи и со всего замаха нанес точный смертоносный удар. Потом вытер клинок о подол дедовской рубахи, вернул в ножны, повернулся к кареглазому воину. Тот лежал, уткнувшись лицом в траву. Олег присел рядом, попытался нащупать пульс. Ничего... Похоже, истек кровью. При отрубленных ногах - времени на это много не надо.

- Извините ребята, - покачал Олег головой. - Но я тоже жить хочу. Так получилось...

Купец придерживал на дороге коней, опасливо оглядываясь на место схватки, и ведун, закрыв всем трем мертвецам глаза, направился к нему.

- Ну как? - спросил толстяк, облизнув пухлые губы. - - Все кончено?

- Да, - кивнул Середин. - А чего это с петухом?

- Да я так подумал, - пожал купец плечами, - что он нам теперь и не нужен. Вот и прибил. Супчик свеженький на привале сварим.

- Тоже верно, - опять кивнул Олег. - Так что, поехали, Глеб Микитич?

- Поехали, - согласился толстяк и повернулся к коню, запихивая ногу в стремя.

В этот момент ведун его и ударил - окантовкой щита в затылок. После чего отошел к своему чалому и приторочил щит возле седла.

- Дурак ты, василиск, - сообщил он, развязывая сумку и доставая оттуда торбу. - Полный дурак, хотя и воображаешь себя умным. Ну, кто из нормальных людей станет петуха мечом закалывать? Ты бы его из клетки вынул, аккуратно шею свернул. Тогда поверить еще можно, хотя все равно странно. А так...

Середин нашел ремешок, видимо, взятый на случай ремонта упряжи, связал толстяку руки за спиной, потом надел ему на голову плотную полотняную торбу и старательно обмотал края вокруг шеи, следя только, чтобы пленник не задохнулся.

- Впрочем, меня бы ты все одно не обманул, - добавил Олег. - У меня через твое нутро колдовское скоро волдырь на запястье вздуется.

В заключение он перевернул купца на живот, привязал его руки к поводьям чалого скакуна, а коню старательно смотал ноги.

- Теперь точно не уйдет, - удовлетворенно кивнул Середин, после чего остальных коней повел в поле.

Он провозился почти полдня: погибших нужно было поднять на лошадей, закрепить поперек седел, отвезти в оставшуюся позади деревню, занести в одну из пустующих изб. В одиночку все это было очень тяжело - однако бросить мертвых людей валяться так, словно дохлых крыс, он не мог. Разложив покойников по лавкам, Олег, по примеру Глеба Микитича, нашел бурдюк с каким-то хмельным напитком, отпил сколько смог, остальное вылил на пол, кинул туда же бурдюк, попросил Мару быть милостивой к умершим и, стряхнув с печи сухое тряпье, чиркнул зажигалкой.

Затем, на улице, он дождался, пока пламя пробьет крышу и взметнется к облакам. Вообще-то, в эти минуты взмывающие вверх души мертвых должны подхватывать жаворонки и уносить в царство Мары, но и здесь василиск устроил своим жертвам подлянку: ни одной птицы над погребальным костром так и не появилось.

- Ну, ребята, - поклонился напоследок Олег, - вы уж простите, коли что не так. Какую смог, такую тризну и устроил. Да будут вам небеса пухом.

Оставленный на дороге толстяк, само собой, попытался удрать: он притоптывал на месте, натягивая поводья, но коняга со спутанными ногами мог передвигаться только еле-еле - черепаха обгонит. Услышав топот, купец замотал под мешком головой. Середин, спешившись и подойдя, расстегнул на нем ремень, развязал веревку штанов, сильным рывком сдернул их вниз.

- Ты чего делаешь?! - взвыл толстяк.

- Глеб Микитич, в теле которого ты сидишь, хороший мужик. - спокойно пояснил Олег, по очереди освобождая штанины. - Не хочу, чтобы ты ему портки испортил, пока мы до Белоозера доедем.

- Так это я - Глеб Микитич!

- Ага, - рассмеялся ведун. - А я - князь Александр Невский. Ты, василиск, голову морочь соратникам по работе. А моя специальность - таких, как ты, со свету сживать. Так что не рыпайся, не поможет.

- Мешок хоть сними, душно!

- Чтобы ты новую жертву высмотреть себе смог? - Середин покачал в руке хозяйский ремень, а потом размахнулся и со всей силы стеганул им по голой заднице.

- А-а! - подпрыгнул толстяк. - Ты чего?!

- Так Микитич все едино ничего не чувствует. Ты ведь его в теле задавил. А тебе полезно. И запомни, тварь: коли мне хоть чего-нибудь в поведении лошадей подозрительным покажется, драть стану тебя, как Сидорову козу. Так что не балуй... - Олег распутал коню ноги, отвязал поводья. Подвел пленника к седлу: - Давай, садись верхом.

- Не могу.

- А ремнем по розовой попке?

- Ну, смертный, я тебе это навечно запомню!

- Ну, вот и проговорился, друг сердечный, - рассмеялся Олег. - Давай, поднимайся. Не станешь дурить, не схлопочешь лишних неприятностей.

- Я чую твой запах, смертный!

- Ты его запомни получше, тварь, - посоветовал Середин, помогая пленнику забраться в седло. - Для вас всех это запах смерти... Кстати, откуда ты здесь взялся, в русских болотах? Василиски ведь в пустынях живут!

- Здесь скоро тоже пустыня будет, - пообещал пленник.

- Да не будет, не будет, - похлопал его ведун по голой коленке. - Я свое дело знаю. Удерешь - все едино найду. И прикончу. Я умею - веришь?

- Чего же тогда не убил?

- Не скажу. - Ведун связал пленнику ноги у лошади под брюхом. - Чтобы раньше времени не радовался... Ну, бессмертный ты мой, пора в путь.

Дороги на Белоозеро Середин не знал, но пребывал в уверенности, что "трасса сама приведет", тем более что некоторое представление о правилах поведения в пути он все же имел. Прицепив поводья коней, навьюченных припасами, и чалого с пленником к задней луке седла, Олег пустил своего скакуна широким походным шагом, и уже часа через четыре услышал веселое щебетание птиц. Небо серело в преддверии ночи, а потому ведун, дождавшись чистого местечка, что поросло березами и выходило на берег симпатичного озерца, остановился на привал. Он собрал немного валежника, выложил у ближайшего кустарника подарки для здешней берегини, затем разжег огонь и, впервые достав из котомки новенький котелок, начал варить там кашу: немного гречи взял из мешка Аплаха, присыпал сверху сушеного мяса, вытерпел примерно с полчаса - пока спать уж совсем сильно не захотелось, а потом умял с отменнейшим аппетитом, запив озерной водой. Квас, как и предсказывал содержатель постоялого двора на тверском тракте, уже кончился.

Толстяка ведун кормить не стал: и торбу с головы пленника снимать опасно, и Глебу Микитичу полезно. А василиск - пусть помучается, черная его душа.

Вопреки надеждам Середина, выспаться ему не удалось - вместо ласковой берегини вокруг всю ночь бродили странные сущности и шептали в самое ухо: "Убей его, убей, убей, убей... ". Поэтому он поднялся еще до восхода, наскоро перекусил озерной водой и, сунув в рот похожий на подошву кусок вяленого мяса, поскакал дальше.

Мясо удалось прожевать только к полудню, когда впереди показались рубленые стены Устюга. Заезжать в город ведун не стал, обогнув его по широкому кругу вокруг палисадов, и поехал дальше по идущему вдоль Мологи пути. Тракт очень скоро отвернул от реки в леса, но вечером оба пути - водный и сухопутный - встретились, сойдясь в деревеньке со странным названием Мокрые Липенки. Там Олег и переплыл реку, выдав местному крестьянину самую мелкую монету из своего кошеля. Земледельцу она, наверное, показалась невероятным богатством, поскольку никаких вопросов на счет человека с мешком на голове он задавать не стал. Тем не менее, уже в полной темноте Середин пробирался через лес, пока не нашел широкую прогалину и не свернул по ней в сторону от дороги - чтобы, если станут преследовать, успеть заметить врагов раньше, нежели они его.

Но все обошлось, и с рассветом ведун снова начал погонять коней. Дорога поворотила резко на восток - видимо, огибала совсем непролазные топи, поскольку из примерно шестидесяти пройденных за день километров не меньше сорока пришлось на темные от времени гати. Впрочем, миновав деревеньку с вкусным названием Бабаево, дорога повернула на север, а потом и на запад. Болот стало меньше, хотя время от времени Середину приходилось скакать по гатям, а поселки и вовсе встречались раз в день. Или, точнее, всего раз и встретились - в деревне из пяти домов Иштомар Олег выпил поднесенный ему опасливо косящейся на василиска женщиной ковш кваса, уточнил, правильно ли он едет на Белоозеро, после чего двинулся дальше, заночевав в сумерках на единственном встретившемся в пути холме.

Как ни странно, низина перед холмом оказалась последним слякотным местом на его пути. Дальше места пошли сухие, песчаные, деревни встречались каждые десять-пятнадцать километров, да и дорога сама расширилась до того, что на ней могли разъехаться две телеги зараз. Правда, и народ местный проявлял куда больше любопытства, заглядываясь на пленника без штанов, да еще и с мешком на голове, совершенно открыто, без стеснения. Около полудня Олег даже сделал остановку - специально для того, чтобы портки на василиска все-таки надеть. Заодно и пообедал вяленой рыбкой, поскольку кашу варить было лень.

Город вырос впереди во второй половине дня, задолго до вечера. Белокаменные стены - пусть и не такие высокие, как в Новгороде, этажа этак до четвертого, без учета рва, - массивные башни со множеством выступающих вперед зубцов, позолоченные шатры над воротами: все свидетельствовало об исключительном богатстве и благополучии столицы Белозерского княжества. Конечно, ради показухи здешний правитель мог перед свадьбой побелить стены или обновить позолоту на шатрах. Но стены или широкий десятиметровый ров - это не такие вещи, которые мастерятся на скору руку.

Ведя в поводу двух вьючных коней и одного с пленником, Олег медленно двигался в общей толпе повозок, всадников и даже карет - правда, последних он увидел на дороге всего две, и обе маленькие, открытые. Стража на подвесном мосту ругалась, собирая пошлину и осматривая товар, но ее выкрики заглушала веселая музыка свирелей и волынок, доносившаяся с надвратных башен. А как же, свадьба княжеская - все должны радоваться и улыбаться. Про себя Середин подумал, что в обычные дни здесь наверняка никаких "пробок" нет, въезд и выезд происходят без проблем, но когда паришься на солнцепеке, когда от жесткого деревянного седла постоянно потеет седалище, а терзаемые оводами лошади то и дело начинают взбрыкивать, это является слабым утешением.

Наконец, после почти целого часа мытарства, копыта четырех серединских коней гулко простучали по мосту, и ведун въехал в блаженную прохладу под теремом.

- Товар есть?

- Есть, - честно кивнул Олег.

- Продавать будем?

- Естественно!

- Значит, прибытие для торговли, - нудно забубнил одетый в коричневую суконную куртку стражник, имевший на поясе короткий кинжал и огромный кожаный кошель. Скорее всего, просто мытарь, приданный дежурному караулу. - Въезд в город с целью торговли, без повозок, с сотоварищами, по пол-уха куньего с коня и полкуны с человека - три гривны куны серебром сразу, либо четыре куны на торгу при получении тамги... А чего товарищ твой в мешке?

- Это невольник, - спешился Середин и полез за кошелем. - Сразу заплачу.

- Помогите! ! ! - внезапно заорал василиск и забился в седле. - Меня ограбили! Он ограбил меня! Снимите мешок, я все расскажу!

В первый миг никто не двинулся. Воины - потому, что еще не вникли в смысл криков. Ведун - потому, что не ожидал от василиска такой прыти.

- Посмотрите на меня! Посмотрите на него! - вопил толстяк во всю глотку. - Это мои кони и мой товар! Снимите мешок, я все скажу!

Дремавший у воротины стражник в кольчуге, шлеме и с длинным копьем отделился от стены и двинулся к пленнику. Одновременно напротив зачесал голову другой привратник. А Олег с внезапной ясностью сообразил, что не сможет объяснить здешним людям, почему с василиска нельзя снимать мешок. Он кинул взгляд на дорогу, забитую повозками, - нет, развернуться в ту сторону и удрать он уже не успеет. Тесно, да и помощники у стражи наверняка найдутся.

- Послушай, купец... - начал говорить стражник с ближнего поста, но закончить не успел: ведун сунул руку в карман, накидывая на кисть проволочную петлю, выдернул грузик и почти без замаха опустил его привратнику на шлем. От удара железный конус насадился тому почти по глаза - воин выронил копье и начал заваливаться на спину.

- Три куны, - растерянно пробормотал мытарь, глядя на своего падающего товарища.

- Потом, - переменил мнение Олег, торопливо прыгнул в седло и проорал гнедому в ухо: - Гони! ! !

Как ни странно, но конь уразумел все правильно и, встав на дыбы, в два прыжка разогнался в галоп, увлекая за собой всех прочих скакунов.

- Держи-и! ! ! - закричали позади караульные.

- Берегись! ! ! - еще громче завопил Олег, видя, насколько забита улица, по которой он несется во весь опор.

Гнедой шел красиво - перепрыгивал возы с капустой и горками, прошмыгивал между людьми и лавками, обгонял всадников и проскакивал позади увешанных мешками грузчиков. Но вот пристегнутые к задней луке лошади в проходе явно не помещались, и за спиной Олега стоял неимоверный грохот и ругань. Вдобавок василиск голосил не переставая, прося помощи, призывая стражу и суд.

Скачка длилась метров триста, не больше. Вылетев на широкую площадь, вдоль которой шли лавки в четыре ряда, Середин уперся в высокую, крытую парусиной кибитку, прыгать сквозь которую гнедой отказался. Олег выругался, оглянулся на толстяка, ухватил его за шиворот, подтянул к себе, выдернул саблю, наклонился вперед и кончиком клинка перерезал ремни, что стягивали ступни василиска.

- Помогите! - продолжал вопить тот.

- Судьба... - тихо прошептал ему на ухо ведун и прижал клинок к обвязанному мешковиной горлу.

Крик оборвался. Василиск сообразил, что, если он потеряет тело, так и не увидев новой жертвы, то умрет вместе с ним.

- Ну, и как тебе моя идея, тварь? - усмехнулся Олег. - Или ты думаешь, я ловил тебя, чтобы отпустить?

- Ты не посмеешь! - судорожно сглотнул толстяк. - Зарежешь меня при всех - тебя казнят за убийство. Нет, тебя разорвут возмущенные смертные! Прямо сейчас!

- Где я?! - замотал головой Середин. - Что это за площадь?

- Торг городской... - заметил кто-то из зевак.

Хоть что-то получилось так, как хотел ведун... Хотя по большей части все пошло наперекосяк. Никакого спокойного разговора с купцами, ни задушевной обработки василиска. Имелись относительно него кое-какие идеи...

Большинство ближайших к Середину лавочников предпочли разбежаться, но вместо них тут же начали стекаться любопытные горожане. Ведун прижимался спиной к кибитке, прикрываясь сразу от всех телом купца, а привязанные к седлу гнедого кони не давали любопытным приблизиться слишком близко.

- Хочешь, я скажу тебе, почему ты еще жив? - испытывая странный холодок между лопаток, спросил Середин. - Потому что я дал клятву Глебу Микитичу довести его вместе с товаром до торга города Белоозера. И после того, как за возможность пройти по этому пути заплатили жизнями сразу три человека, я решил свою клятву сдержать. Обязательно сдержать. Лучше умереть честным человеком, чем жить проходимцем. Теперь все будут знать, что обещание я сдержал. А теперь я хочу выполнить еще одну просьбу купца. Убить василиска!

- Стой, тать! - наконец-то добежали до площади стражники от городских ворот. - Стой, заколем!

При виде направленных на него острых копейных наконечников Олег перехватил василиска локтем левой руки под подбородок, подтянул повыше, закрываясь от возможного удара.

- Ты тоже хочешь жить... - захрипела тварь. - Сними с меня мешок, и я сделаю так, что стража разбежится.

- А потом превратишь город в пустыню.

- Зато ты останешься жив, смертный...

- Зачем мне нужна жизнь, добытая такой ценой?

- Но ведь ты хочешь жить, смертный... - Голос толстяка стал вкрадчивым, как ночной туман, он просачивался в душу, точно холодный ветерок через неплотную щель в окне. - Ты доказал, что можешь убить меня, смертный. И я согласен служить тебе, как верный раб. Ты получишь все золото, которое только есть в этом городе. Самые красивые женщины станут услаждать тебя своими ласками. Твое тело будут умащивать самыми нежными маслами и самыми благоухающими...

- Замолчи! - Середин вскинул саблю и ударил толстяка эфесом по голове.

Осторожно приближавшаяся стража и зеваки от неожиданности отпрянули на несколько шагов.

- Брось оружие! - потребовал один из привратников.

- В мешке василиск, - признался Олег, поняв, что не способен на самоубийство. - Если его выпустить, он уничтожит весь город.

- Зачем же ты привел его сюда? - недоверчиво спросил воин.

- Я дал клятву, - пожал плечами ведун. - Теперь она исполнена, и я хочу уйти и убить его в безлюдном месте.

- Он лжет! - выкрикнул из мешка толстяк. - Он ограбил меня и хотел продать в рабство! А теперь надеется незаметно зарезать и присвоить мое добро! Снимите мешок, и вы увидите, что я обычный купец!

- Сними с него мешок, - опять начал подступать стражник и даже сделал вид, что пытается уколоть ведуна копьем.

- Великие боги, ну, почему я обязательно должен умереть! - взмолился Олег и снова приставил саблю к шее толстяка. - Назад, или я зарежу эту тварь! Если снять с нее мешок, она уничтожит всех! От взгляда василиска каменеют - или вы забыли?!

Народ отпрянул.

- Я обычный торговец, - опять заскулил толстяк.

- Мы, что, так и будем тут до ночи стоять? - недовольно высказался мытарь. - Ворота перекрыты, повозки ждут, казне убыток.

- Князя нужно звать, - предложил кто-то из толпы зевак. - Князя звать, Олеся Русланыча! Князь рассудит!

Стражник, подумав, поставил копье к ноге острием вверх:

- Сиди там, тать, не то заколю. Ну-ка, кто тут из купцов старший? Посылайте артельного за князем. Пусть он зараз решит, кого казнить, кого миловать. Мое дело исполнить. Ну же, шевелитесь, сердечные!

Василиск затаился. Видать, рассчитывал не просто вырваться на волю, а проникнуть в тело самого князя. Середин мысленно усмехнулся: нечисть надеялась напрасно. Жизнь так устроена, что человеку со слабой волей на трон или княжеский стол не пробиться. А против сильной воли у духа кишка тонка. Хотя, с другой стороны, Олега за сегодняшние художества в любом случае по головке не погладят.

"И дернула же меня нелегкая в честность поиграть! - в который раз подумал он. - Придавил бы эту тварь прямо там, у озера, и дело с концом! "

Правда, в этом случае остался бы вопрос с самоцветами. После гибели Глеба Микитича ведуна наверняка заподозрили бы в убийстве ради драгоценностей. Ведь в Новгороде знали, что он поехал охранять купца. Уцелел единственным, да еще с добром - значит, дело нечисто. Нет, прославиться таким образом Олегу не хотелось.

- Куда ни кинь, всюду клин, - пробормотал Середин, опуская саблю. - Влип так влип. А ты не дергайся, тварь. Мне ведь только повода не хватает...

Наконец в дальнем конце площади проявилось некое оживление. Народ заволновался, начал расступаться, и к кибитке решительно подошел стройный, широкоплечий, курчавый бородач с веселыми голубыми глазами, николаевской бородкой, чуть приплюснутым носом и небольшим шрамом поперек лба. Облачен он был в суконную коричневую жилетку с пуговицами из оправленных в золото рубинов, коричневые же штаны, заправленные в невысокие, но тоже изукрашенные дорогими каменьями, сапоги. Только шелковая рубашка, рукава которой были завернуты до локтей, отливала яркой морской синевой. Вслед за князем семенили еще человек десять, одетых не менее богато, но не имевших столь самоуверенного вида.

- Ну, Велимир, кто тут меня из-за пиршественного стола вырвать решился? Кто тут шумит, что василисков нынче на торгу показывают? - причмокнув, поинтересовался он у стражника с копьем.

Тот молча кивнул в сторону ведуна.

- Не вели казнить, вели слово молвить, - произнес Олег услышанную в тысячах сказок фразу.

- Отличный у тебя клинок, мил человек, - восхитился князь. - Где взял?

- Сам ковал, - пожал плечами Середин.

- Врешь! Таковые токмо в Кубачах делать умеют!

- Честное слово, сам!

- Не может быть. Ну-ка, покажи. Олег протянул было оружие князю, но в последний момент спохватился и отдернул:

- Ну да! Я оружие отдам, а вы василиска выпустите?

- Помогите! - опять взвыл под мешком толстяк, и Середин в очередной раз приструнил его рукоятью по голове:

- Помолчи!

- Экий ты суровый, - покачал головой Олесь Русланович. - Вижу, со связанными мужами храбр ты невмерно.

- Клятву я давал, княже, - торопливо заговорил Середин, чувствуя, что настроение здешнего правителя меняется никак не в лучшую сторону, - товар новгородского купца Глеба Микитича сюда на торг доставить. Хочу его в честные руки передать, дабы потом законному владельцу в целости достались.

- Вот как? Ну, показывай, - поджав губы, разрешил князь.

- Не могу... Василиск сбежать может.

- Василиск... - хмыкнул Олесь Русланович. - Где товар?

- Вон, в сумках, - кивнул на чалого ведун.

- Велимир, вскрой, - приказал стражнику князь.

Тот, покрутив головой, сдвинул с прилавка ближайшей лавки выложенные там яблоки, свеклу, репу, разваленные пополам кочаны капусты, прислонил рядом копье. Скинул первую суму, развязал. Вытряхнул медвежью шубу, булькающий бурдюк, сразу три вышитых серебряной нитью кошеля. Распутал тесемки, заглянул внутрь, потом отсыпал на прилавок понемногу серебряных и золотых монет. Порылся в мешке еще немного, поднял глаза на Олеся Руслановича:

- Тут токмо огниво, зеркало да дорожные безделицы всякие...

- Следующую бери.

Привратник взялся за чересседельную сумку. В одной ее половине оказалось всякое тряпье, несколько богато украшенных ножей, две меховые шапки. Из другой воин извлек тяжелый мешок, развязал, сыпанул на прилавок - и под вечерним солнцем засверкали, заиграли полированными гранями самоцветы: рубины, сапфиры, изумруды, аметисты, бирюза, агаты, яшма, жемчуг, янтарь. Многие камни были оправлены в золото и серебро, некоторые лежали так, пугая своими размерами - иные превышали куриное яйцо. Народ ахнул. Князь повернул голову к Олегу, и в его глазах впервые промелькнуло уважение:

- Так ты один, без надзора, весь этот товар из Новгорода привез?

- Ну, вот же он лежит, - облегченно перевел дух Середин. - В целости. Слово я давал. Как же было не довезти?

- Артельный! - громко позвал Олесь Русланович. - Старшина купеческий где? Товар весь счесть немедля, сохранить в целости. Все сохранить, до последней куны. Сам лично, головой и добром своим, отвечаешь!

- А ну, посторонись! - тут же засуетился какой-то бородач. - От лавки, говорю, отойди, не засти. Руки прочь!

- Мой товар! - уже не так искренне взвыл под метком василиск. - Мое! Я купец, ограбил меня тать.

- А это кто? - кивнул Олесь Русланович на пленника.

- А это купец Глеб Микитич и есть. - Поняв, что дело фактически выиграно, ведун наконец-то вернул саблю в ножны. - Василиск его оседлал, на дороге неподалеку от озера Меглина. Посему в беспамятстве он. А на кого взгляд падет, тот враз каменеет.

- Ложь! - взвыл толстяк. - Я купец честный! И товар мой! Ограбили! ! ! В неволю он меня продать хотел!

- Слышь, мил человек, - скривился в усмешке князь. - А полонянин-то твой другое бает. Кому верить прикажешь?

- Ему и верить, - кивнул ведун. - Пусть поклянется, что купец честный, новгородский...