Чтение 9–й страницы книги ~Паутина зла~

Олег ударил, но Старая Мила легко отскочила назад, сразу на сажень. В следующий миг старуха вытянула вперед руки, на которых тут же отросли крепкие, загнутые книзу когти, нос превратился в клюв, лохмотья за спиной вздулись перепончатыми крыльями.

- Не годишься ты в друзья моей малышке! - каркнула отвратительная тварь, и новая волна смрада окатила ведуна. - Не с тем она играла!

Старая Мила взлетела в воздух, оказалась прямо над Олегом. Отпрыгивая в сторону, он увидел птичьи лапы с еще более устрашающими когтями и - вот потеха! - змеиный хвост, свисающий из-под юбки. После долгого напряженного ожидания этот бой показался ведуну радостным избавлением. Наконец-то!

Изобразив ложный замах, Олег нырнул прямо под старуху и отсек ей добрую половину хвоста, откуда немедленно брызнуло что-то, больше всего напоминающее гной. Протяжный мерзкий крик разнесся над лесом, а когда вернулся многоголосым эхом, Старая Мила бросилась на ведуна. Теперь она атаковала всерьез, не жалея себя. Мелькали со всех сторон когти, тварь то взлетала вверх, то стелилась по земле. Скорость, с которой она парировала удары сабли, искры, разлетающиеся в темноте каждый раз, как сталь встречалась с когтями, в другое время произвели бы на Середина впечатление. Но в бою думать нельзя.

Как ни проворна была тварь, но серединская сабля разила еще быстрее. Вскоре Старая Мила истекала гноем из множества ран, лишилась половины когтей на левой лапе и части клюва, но главным своим достижением ведун посчитал поврежденное крыло. Вынужденная теперь сражаться только на земле, старуха потеряла почти всю свою подвижность, и Олег воспользовался этим, в свою очередь закружившись вокруг нее.

Он ждал, что на помощь твари придут волки, призраки, лесная нечисть, деревенские оборотни - кто угодно, но никто так и не появился. Отрубив Старой Миле обо руки, Олег завершил бой, снеся ее голову с тонкой, ломкой шеи, и печально вздохнул. Кем бы ни был умрун, взрослым или ребенком, но перед Серединым был не он. Снова не он... Вонь висела в воздухе такая, что резало глаза, и ведун с облегчением отошел, не обращая больше внимания на труп.

- Вот такое ква, - доложил он сам себе. - Кресту и в самом деле нельзя больше верить - нигде. Электрическая сила.

- Со старухой бился, а кровью облился! - Середин вздрогнул, когда увидел в десятке шагов перед собой, в тени ели, темноволосую девушку в белом платье. Ту самую, из сна! Или одну из тех самых... Она залилась хохотом, показывая множество мелких белых зубов. - Знать, владелец доброй силы - победитель Старой Милы!

- Ты! - с неожиданной уверенностью выкрикнул Середин. - Это ты!

- Я, - согласилась девушка, посерьезнев. - Нравлюсь?

Темные, почти черные волосы, большие глаза, высокая шея, стройная фигурка... "Славная девушка, хотя красавицей не назвать, - отметил про себя Середин - Просто хорошенькая. И это странно, чародейка могла бы явиться и в более прельстительном облике. Неужели настоящий образ, не личина?"

- На маленькую девочку ты не похожа, - сказал он вслух.

- Разве не могло мне надоесть быть маленькой девочкой? - улыбнулась чародейка. - И что мне мешает быть такой, какой захочу? Старушка ведь тебе все рассказала... Ох, и надоела она мне. Умирать не хотела, представь. Отчего, чем старше человек, тем меньше умирать хочет? Глупо это. Да почти все люди глупы. Ты со мной согласен?

- Нет.

- Отчего же? - Брови девушки изумленно, без всякой злобы взлетели вверх. - Это же видно!

- А я с нежитью всегда не согласен, что бы она ни говорила.

- Вот оно что... - Чародейка понурила голову, распущенные волосы скрыли лицо. - Да ведь я не виновата, что нежитью стала. Все из-за людей да из-за отца. Зачем меня извести хочешь?

- А зачем зло творишь? - Олег знал, что это смешно, но сделал длинный скользящий шаг вперед.

- Не зло, а справедливость... - Не поднимая головы, не пошевелившись, чародейка мгновенно перелетела к следующей ели. - Справедливость - не зло, хотя выглядит часто так же. Для справедливости нет ни добра, ни зла, ни правды, ни кривды. Убил - умри, украл - отдай, заставил - отработай. Пришел меня со свету сжить - попробуй, не сумеешь - служи. Я свое беру, Олег-ведун, не творю зла. Зло только от людей.

Середин остановился, не зная, что предпринять. Вот чему его не научил Ливон Ратмирович - так это летать, надо будет попенять при случае. Обычно ведун или подстраивал ловушки особо шустрой нежити, или...

- А может, справедливо было как раз поджарить тебя, пока маленькая? - как можно небрежнее поинтересовался Середин. - Пока в большую змеюку не выросла, а? Может, ошибка мужиков из Глинок в том, что не зашибли тебя каменюкой, прежде чем пошли папашу убивать?

- Да ты злой! - Чародейка уставилась на Олега широко раскрытыми глазами.

- Нет, я не злой. Я только кажусь злым для тех, кто правду с кривдой смешать старается. Для тех, кто меня за нос водит, в морок кутает. Особенно сержусь, когда вижу, что делает это сопливая девчонка, ума небольшого, да и лицом больше на гусыню смахивает.

- Почему - на гусыню?! - искренне удивилась девушка.

- Потому что, - отрезал ведун. Не объяснять же, что это первое, что пришло в голову? - Не уродилась ты, видать, и родители красотой не блистали. Да боюсь, что и умом - а то с чего бы ты была так глупа?

- Не тронь мою семью! - Чародейка в гневе топнула ногой. К ужасу Олега, окружавшие их деревья сотряслись, закачали ветвями.

- Да их уже без меня тронули, слава Перуну, - как можно гнуснее ухмыльнулся ведун. - А если ты еще по земле гуляешь - значит, никто всерьез не польстился. Да и то - что с тебя вреда? Людей только пугать, с таким-то личиком.

- Врешь ты все! - Она отвернулась, взметнув подолом платья, обхватила себя руками. - Хочешь, чтобы я напала. Или просто ты злой дурак, вот и все. А я-то подумала, что интересный человек... Вон откуда явился, из чужого мира...

- Откуда ты знаешь? - Олег сделал длинный бесшумный шаг. - Неужели веришь всему, что у меня во снах нашла? - Еще шаг. - Ты снова приходи, я во сне шустрый. Коли быстро разденешься - сладим. Со спины-то ты еще ничего, в темноте-то... - Еще шаг, осталось совсем немного, Середин замахнулся...

- Ну, бей! - Не чародейка, только ее голова повернулась на плечах.

Середин ударил, хотя любой другой на его месте, наверное, с криком бы отскочил подальше. Вместо миловидной девушки на него уставилась сине-багровая, изъеденная язвами харя. Сабля с хрустом вошла в перекрученную шею и разрубила ее ровно до середины. Голова откинулась, будто на петлях, из обрубка выскочила новая, совсем младенческая, пухлая - и сразу начала реветь.

Рубить голову новорожденному - такого Олегу еще не доводилось. Однако он знал твердо: ничего доброго, хорошего, ничего, достойного жалости, во всем этом лесу нет. Сабля снова свистнула, рассекая воздух, плач оборвался.

- Да, ты злой.

В прыжке развернувшись, Середин оказался снова лицом к лицу с чародейкой. Большие глаза укоризненно смотрели из-под пушистых ресниц, она определенно похорошела... Прежде чем острие сабли успело коснуться девичьей груди, фигура волшебницы уменьшилась - и вот уже она стояла в десятке шагов от противника.

- Здесь моя власть, Олег-ведун.

Голос прозвучал одновременно со всех сторон, и тут же Середин почувствовал, даже не оглядываясь, что окружен одинаковыми девушками в одинаковых белых платьях.

- Ты обманешь один раз, а я десять! - звонко сообщил хор. - Ты один раз убьешь, а я сто! Да только мне и ста смертей мало, а тебе - одной с избытком. Скучно в эту игру играть, придумай что-нибудь другое.

- Давай, - согласился Олег. - Игра будет такая: мой вопрос - твой ответ.

- Ну, это легкая игра! - Хор исчез, чародейка снова оказалась в единственном экземпляре. - Начинай.

Будто размышляя, о чем спросить, Олег кинул взгляд на небо: "Кажется, начинает понемногу светлеть. Неизвестно, поможет ли мне рассвет, но в любом случае умирать днем приятнее".

- Как твое имя, нежить?

- Имя?.. - растерянно протянула волшебница. - А ты ловок в этой игре, не ожидала. И верно, я знаю свое имя, ведь меня уже звали однажды. Но зачем оно тебе?

- Я спросил - тебе отвечать, - настаивал Олег.

- Имя... То имя, что у каждого свое, человек слышит один раз, - нараспев проговорила чародейка. - Я слышала зов, когда умирала. Если ты узнаешь мое имя, то сумеешь повелевать мной... Впрочем, только если большого ума наберешься, а у тебя его пока не имеется. Нет, Олег-ведун, не скажу я тебе своего имени. И это справедливо: ты ведь своего вовсе не знаешь.

- Меня зовут Олег Середин.

- Это не имя! - захихикала девушка. - Таких имен много, да это не имена, а клички! Что ж, если тебе кличка нужна, то зови меня... Светомила - нравится тебе? Если нет - Милосветой зови.

- Ну а как тебя мать называла?

- Знаешь, мне надоела эта игра... - нахмурилась чародейка. - Или спроси что-нибудь поинтереснее. Видишь ведь: не хочу про имена. Хочешь, чтобы соврала? Зачем тебе такая игра?

- Хорошо, - поразмыслив, сдался Середин. - Тогда скажи, что тебе от меня нужно.

- Не решила еще. Сперва просто посмотреть на тебя хотела... Это ничего, что Старая Мила тебя так ободрала? - На мгновение девушка оказалась прямо перед Олегом, чуть коснулась пальцем длинной царапины не груди, но прежде, чем он успел что-либо предпринять, опять возникла на расстоянии. - Кровь течет. Хочешь, подлечу?

- Обойдусь. Так отвечай же. Посмотрела на меня? Что дальше?

- Посмотрела, - серьезно кивнула чародейка. - Вот когда ты в баню у Бориса пошел, тогда и посмотрела. Ты мне понравился.

Олег едва не поперхнулся, хоть и был вроде бы ко всему готов.

- Нехорошо подглядывать!

- Мне же интересно было, - пожала плечами девушка. - Потом решила посмотреть, каков ты в бою, как у тебя голова работает. Решила, что подойдешь ты мне...

- На место Ставра? - вспомнил Олег о странном воине.

- Ставр устал, - как ни в чем не бывало кивнула волшебница. - Смерть уж давно звала его, а служба не пускала. Да и... я тоже устала, давно не тешил меня Ставр. Как видишь, нынче я его отпустила.

- А мне показалось, это я его отпустил! - не согласился Середин.

- Показалось, - фыркнула девушка. - А с мечами ты ловко придумал! Хотя и долго возился. Надобно было их в землю втыкать, так, чтобы они крестовинами друг друга держали, понимаешь? - показала она на пальцах. - Это же просто! Эх, ты, недотепа! А последний меч хоть веревкой к корню прикрути - вот и все. Но ты все же молодец, справился, даже поранить им себя не дал. Плохо, что Старая Мила тебя не заговорила, не растрогала... Черствая у тебя душа.

- Или старуха была плохой рассказчицей, - пожал плечами Олег. - Знаешь, не тебе, бездушной, о моей душе рассуждать.

Девушка вздохнула, тоже посмотрела на бледнеющее небо

- Рассвет скоро. А хочешь, потешимся?

Она развязала одну-единственную тесемку и легко сбросила с себя платье, сразу оказавшись совершенно голой. Не без торжества Олег подумал, что она и правда не красавица: бедрышки чересчур узенькие, будто не оформившиеся еще, оттого и талия не женская, детская. Груди маленькие, торчком, в стороны набухшими сосками уставились. Смешная... Смешная-то смешная, а вот нижняя часть Середина была несколько другого мнения.

- Глупости... - буркнул он, рукой с саблей как бы ненароком заслоняя топорщащийся бугор на штанах.

- Неужели не хочешь? - удивилась девушка, которую нагота совершенно не стесняла. - Заболел? А, знаю, знаю! Просто испугался меня, верно? А ты не бойся, я ведь, если захочу убить - убью, сам знаешь.

- Знаю, да сомневаюсь, - признался Олег.

- Не сомневайся! - Чародейка быстро подошла, привстала на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза ведуну. - Рослый ты. Это потому, что из чужих краев, верно? Ну, улыбнись! Забудем на время наши споры. Я сладкая, все говорят! Попробуй!

- Ну, раз ты так уговариваешь...

Олег вздохнул, ему было очень грустно. Вот теперь он понял, что чувствует голодный перед лавкой с бубликами. Или даже так: голодный солдат на часах перед лавкой с горячими бубликами. Нет, не на часах, а проходящий мимо, потому что служба зовет.

- Саблю бы надо положить, а то поцарапаю... - Середин присел.

- Да, положи, пожалуйста, - серьезно согласилась чародейка. - Ставр в первый раз не положил, так чуть без... Чуть не поранился.

Снизу вверх ударил Олег, метясь в мягкий пушок на лобке. Он уже видел, как его сабля вспарывает это нежное лоно, как входит в живот, и был готов повернуть кисть так, чтобы острие, скользнув под ребра, достало до сердца. Ведун не хотел, чтобы эта девушка мучилась. Мучений и не получилось - сабля рассекла пустоту.

- Злой! - почти с восторгом выговорила волшебница, она стояла там же, где и прежде, и платье снова было на ней. - Злее Ставра намного! Такой мне и нужен.

- Зачем? - Сконфуженный Олег выпрямился.

- А чтобы любил. Мужем мне станешь... Станешь, станешь! - Она рассмеялась, опять пошла к ведуну. - Смотри, какой ты злой. Если у добра такие злые слуги, то я, почитай, тоже ему пригожусь! Возьми меня к себе в помощницы. Будем вместе нежить истреблять.

- Начни с себя, - попросил Олег и снова взмахнул саблей.

- Ах!.. - Чародейка оказалась к этому не готова и неловко заслонилась рукой, с которой, словно лепестки, осыпались три пальца. - Больно...

Не помня себя, Середин принялся рубить, а девушка отступала, пытаясь увернуться от разящей стали, подставляла окровавленные руки, сберегая шею.

- Не надо, нет! Нет!

Окровавленными тряпками разлетались куски платья, от скользнувшего по груди удара блеснула белая кость ключицы. Израненная, истерзанная чародейка каким-то чудом еще держалась на ногах.

- Ух... - В тот момент, когда Середин все понял, она схватилась оставшимися пальцами за клинок и сама напоролась на него, прижалась к груди ведуна. - Сладко тебе меня убивать? Будешь каждый день, если пожелаешь, по-всякому!

- Уйди! - В гневе Олег отшвырнул мягкое тело, которое мгновенно исчезло. Волшебница стояла там же, в десяти шагах впереди. - Что тебе надо?!

- Тебя. Я ведь не шучу. Смотри - у тебя на груди моя кровь, она смешалась с твоей. Настоящая кровь! - Девушка показала красную полосу, выступившую на платье. - Теперича мы обручились.

- Откуда у тебя - настоящая кровь?! - отмахнулся Олег, отвернулся и зашагал через лес на север, к деревне. - Не болтай чепухи.

- Постой же! - Она догнала Середина, пошла рядом. - Скажи хоть: люба я тебе? Будешь думать обо мне? Знаю ведь, что будешь! - Чародейка расхохоталась. - И я буду о тебе думать, Олег. Я ведь не злая, я справедливая. А если не так ее, справедливость, понимаю - так научи! И вот еще что: мало ты, ведун, ведаешь. Со мной поведешься - узнаешь кое-что такое, чего до тебя никто не знал. Даже батюшка мой, Элокай, не знал. А я вот знаю. И про живую, и про мертвую воду тебе рассказать могу...

- Живую воду тебе в лес из колодца таскают, - сообразил Олег, но сделал вид, будто давно это знал. - Тоже мне, секрет. Зачем она тебе?

- Чтобы нежить поить, жизнь ее лживую продлевать, да и самой красивой оставаться, - беззаботно ответила девушка. - А еще у меня мертвая водица имеется. Если умыться сперва мертвой, а потом живой водой, то человек может...

- Омолодиться, - наугад брякнул Олег, вспомнив читанные в детстве сказки.

- Верно, - закусила губу чародейка. - Кое-что ты знаешь... Но этого мало, ведун, мало!

Она остановилась, а когда спустя несколько шагов , Середин оглянулся, чародейки нигде не было видно. Рассвет потихоньку светлил небо, и Олег вспомнил о тряпочке, найденной на ветке почти сразу, как вошел в лес. Он достал ее - просто белая тряпица, лоскуток.

- Это на память... - шепнул знакомый голос. И тут же добавил уже иначе, с шипением, отчего на ум пришел паук из сна: - Будешь моим мужем, не убежишь...

- Тьфу на тебя! - Олег швырнул тряпицу на землю и даже потоптал в сердцах.

Зачем он ее взял?! Ведь она могла оказаться заколдованной, могла помогать морочить его. Сплюнув, Середин зашагал прочь. В голове не имелось никакого плана - что делать, он теперь просто не знал. Вдруг крест на лбу, от которого до сих пор не было особой пользы, чуть кольнул теплом.

Рада

В сыром рассветном лесу, после довольно весело, но бестолково проведенной ночи Олега пробил нешуточный озноб. Кутаясь в остатки куртки, он пошел быстрее, стараясь не думать, куда именно идет. Конечно, девчонка могла и соврать насчет бани, а также насчет Глеба, да и Бориса - но, пожалуй, все же говорила правду. Все здесь принадлежит ей, везде тысячи глаз...

Середин чувствовал себя даже не мышкой, бегающей между лап забавляющейся кошки, а скорее мухой в паутине. Мухой, которую уже спеленали клейкой нитью и подвесили до поры до времени. Никаких шансов, неизвестно даже, когда именно придет смерть. Остается висеть и наблюдать.

На сырой траве отчетливо виднелись следы, они уводили на север. Олег присел, всмотрелся. Опытным следопытом он себя считать не мог, понял только, что шел один человек, который был значительно ниже ростом ведуна - что не удивительно, - а вот размер обуви имел почти такой же. А может быть, и совсем такой же, потому что спустя минуту следования за незнакомцем Олег обнаружил отпечаток босой ноги на участке грязи.

Кто именно может бродить по лесу босиком, Середин уже знал. Он ускорил шаг, подгоняемый волчьим воем, который слышался то сзади, а то откуда-то слева. Оборотень - а Олег был уверен, что имеет дело с одной из этих тварей, - вывел его прямо к деревне. Раздвинув пушистые ветви подлеска, ведун оказался напротив колодца.

Скрываться было незачем и не от кого. Шагая через луг, Олег пытался угадать, кто встретится ему первый. Всеслава? Староста? Или все-таки Глеб... Старуха сказала что-то насчет сапог, которые не помешают теперь тому вернуться в Озерцы...

- Стоп! - Середин остановился. - А где часовой?

У колодца никто не стоял, никто не наблюдал за дорогой. Недоброе предчувствие заставило Олега повернуть правее, к березовой роще. Пришла пора понаблюдать за жителями. Их было немного: с этой стороны, на "улице", делать нечего, основная жизнь шла со двора. Там мычали коровы, ведун даже расслышал щелканье пастушеского кнута.

Что еще придумала полоумная чародейка? Середину очень хотелось встретить Всеславу - от девочки проку никакого, зато и опасности ждать не приходится. Увы, среди немногочисленных деревенских детишек, стайкой пробежавших через крайние огороды, он ее не увидел. Козленка в роще тоже не обнаружилось: то ли было еще слишком рано, то ли обычно он пасся в другом месте.

С тяжелым сердцем ведун поднялся к деревне, придерживая левой рукой ножны, чтобы рукоять сабли не сдвигалась с привычного места. У колодца Олег остановился, задумался. Где-то там, за лесом, бил ключ с мертвой водой, а вот здесь, внизу, имелась живая. Если, конечно, волшебница хотя бы в этот раз сказала правду.

- Да с чего я вообще взял, что она женщина? - пробурчал себе под нос Олег.

Ответ пришел в виде теплой волны, пробежавшей по низу живота.

- Ну да, а еще я паука видел! - подтрунил над собственным естеством ведун. - Много кого видел, а поверить некому. Совсем некому. Хотя... Водяной меня, кажется, пока не обманывал. Или обманывал? Почему ничего не сказал про ключ с живой водой? Он про него не знать не может. Значит, пли водяной соврал, или умрун.

- Здравствуй, Олег-ведун!

Середин отвел взгляд от сруба колодца и увидел идущую прямо к нему Раду. Вот уж кого можно было назвать красавицей: даже двигается как-то по кошачьи, каждый шаг напоен внутренней негой... Однако, всмотревшись в лицо девушки, Олег понял, что меньше всего сейчас она думает о внешнем впечатлении. Судя по всему, Рада плакала всю ночь.

- Я искал твоего брата, - развел руками Середин. - Прости, не нашел.

- Я знала, что не найдешь... - кивнула Рада. - Не виню тебя, ведун. Глеб сам виноват, не хотел хозяйство бросить, бежать из деревни. Вот только сапоги ты у старосты зря взял...

- Сапоги? - Олег уставился на свою грязную обувь. - Что с ними?

- Это Глеба сапоги. Борис их принес опосля того, как его сыновья увели брата в Еловый лес, я видела. А ты, значит, в них из Озерцов ушел... Вот потому брат ночью и вернулся.

- Где он?

- Ушел, - невесело улыбнулась Рада. - Хотел меня взять, да я закрылась, не впустила его. Облика Глеб стал звериного... Братец мой. А ты разве не знал, Олег, что тем оборотням, чья обувь в деревне, ходу сюда нет? Таков договор у Бориса с умруном-чародеем.

- Слыхал что-то такое... - Олег почесал затылок. - Значит, провел меня Борис. Что ж, сейчас я с ним поговорю. Хорошо еще, что тебя Глеб забрать не сумел.

- Меня не сумел, а Всеславу увел. Пошел к ним, дверь сломал, бабку Лушу на куски разорвал, а внучку Бориса увел. Да ему, старосте-то, до нее давно дела нет... Тебя брат хочет видеть. Сказал, что ты его предал: обещал защитить и не защитил.

- Постой, Рада! - Олег умоляюще протянул к девушке руки. - Постой! Может, я и виноват перед Глебом, но...

- Он будет ждать тебя в Еловом лесу следующей ночью, так просил передать. - Рада медленно пошла прочь, потом оглянулась, поманила: - Идем, ведун, накормлю тебя.

- Я с Борисом сперва поговорить должен! Середин вытянул саблю, решительно направился к крыльцу. В доме кто-то охнул тонким голосом.

- Не ходи, не пугай бабку Марью! - попросила Рада. - Нет Бориса, убежал он ночью, с сыновьями. Не стал тебя ждать... Идем, ты устал и голоден, а больше тебя никто здесь не примет.

- А ты... Почему ты на меня зла не держишь? - Олег подошел к девушке.

- Потому что не виноват ты ни в чем, за наши грехи страдаешь, - вздохнула Рада. - Зря ты пришел сюда... Идем.

Она пошла по единственной улице, и ведун последовал за ней. Как ни устал он, как ни болели царапины на груди и плечах, оставленные Старой Милой, а не мог не любоваться девушкой. Не вписывалась она в окружающую ее картину: серые некрашеные дома, покосившиеся заборы... Красавица.

Середин так увлекся созерцанием грациозно покачивающихся ягодиц, что едва не налетел на девушку, когда та остановилась у своего дома. Рада посмотрела через плечо и, как показалось Олегу, чуть улыбнулась.

- Иди умывайся и одежку свою скидывай. Только спать не ложись, а то ведь не добужусь, так голодным весь день и пролежишь. Я сейчас вернусь, полечу тебя немного, если спорить не будешь.

- Не буду, - пообещал ведун и вошел в дом. Чисто и скромно - так можно было вкратце описать обстановку. Ничего другого Олег увидеть и не ожидал. Он скинул остатки куртки, но дальше раздеться постеснялся. Не встречать же хозяйку без штанов? Снял только ремень, постучал по пряжке каблуком: погнул ее нож Ставра. Хотел воин умереть или нет - а бил-то всерьез. Скрипнула половица, Середин подхватил лежавшую на коленях саблю.

- Не бойся, это я. - Рада принесла испачканный в земле горшочек. - Эту мазь надобно на огороде в полнолуние закапывать, тогда в силу входит. Снимай рубаху, лечить буду.

Когда прохладные, тонкие да длинные, необычайно нежные пальцы принялись гладить грудь ведуна, втирая густую, остро пахнущую мазь, Середин даже глаза прикрыл от удовольствия. Рада стояла сзади, и когда мазь разогрелась, стала растирать все быстрее, сильнее. Для этого девушке пришлось прижаться к спине Олега грудью, и он едва не заскулил.

- Сарафан перепачкала, - пожаловалась девушка, обходя подопечного. - У тебя и на спине ссадины, кровоточат они. Так что...

Теперь Рада стояла перед ним, занимаясь спиной ведуна. Он понимал, что так девушке просто сподручнее, что, прижимаясь к мужчине, она может сильнее втирать мазь... Но что-то изнутри нашептывало: она не стесняется тебя... Она показывает себя тебе...

- Прости меня за брата... - выдавил Олег.

- Не думай о нем сейчас. - Рада вздохнула, полная грудь колыхнулась, и словно электрический ток пробил Середина сверху донизу. - Что было, того не воротишь. Глеб сам виноват, а уж когда за тебя схватился, поздно стало. А ты смелый, не отступишь... Жалко мне тебя.

- Еще ничего не ясно, - усмехнулся Середин. - А отступать мне по призванию не положено. Мое дело находить и изничтожать нежить.

- Нежить, она всякая бывает. Есть послабее, есть посильней... - Рада закончила втирать мазь, отстранилась, глядя на Олега. - Ходишь всегда один, некому даже постричь тебя. Хочешь, постригу?

- Нет... - Руки Олега сами легли на ягодицы девушки, потянули ее обратно. Ведун зарылся лицом в мягкую грудь, втянул носом запах свежего, молодого тела. - Не хочу. Не теперь.

Рада молчала, гладила его по голове. Олег все никак не мог решиться, мысли в голове путались, заплетались. Глеб, Всеслава, Борис, чародейка... Надо что-то делать немедленно, сейчас же, но нет сил встать и уйти.

- Поешь, - попросила Рада, будто прочтя его мысли. - Не уходи так. А я ждать буду - вдруг вернешься.

Она отошла от него, и Олег не пытался удержать. Глупо все, глупо... Пришел на ум тот старик из корчмы, что укорял ведуна за бедный вид, за то, что о себе не думает. Все верно. Только раньше Середин оправдывал себя тем, что нечисти от него спасу нет, а теперь вот сам попал, как кур во щи.

Не успел он об этом подумать, как те самые щи с курятиной появились на столе. Вслед за ними каша, хлеб, сметана, квас... Накрыв стол, Рада уселась напротив, подперла рукой подбородок.

- Ешь, не смотри на меня, - попросила она.

- Глядя на тебя - вкуснее, - улыбнулся ведун, но девушка осталась печальной. - Ты прости, что я так...

- Я не сержусь. Знаю, что ни на кого в деревне не похожа, знаю, что смотрят на меня мужики. Только мне оттого пользы нет, потому что боятся они. Да мне и не нужно... Вот и ты почувствовал, что не нужно прикасаться ко мне.

- Нет... - Олег положил ложку. - Не в этом дело!

- В том, - убежденно перебила его Рада. - Я ведь в самом деле не знаю, чья я дочь. Отец у нас с Глебом был пришлый - богатырь, с тебя ростом. Но я на него не похожа, и на мать не похожа. Люди всякое говорят...

И боятся. Такая уж моя судьба - нетронутой оставаться. Ты ешь, а я сейчас старые отцовы вещи достану. Они хорошие, а носить некому.

Олег хотел остановить Раду, но она уже выскользнула в дверь, а еда распространяла умопомрачительные запахи. После ночи в лесу он и куску хлеба был бы рад - а тут целый пир... Почему-то стыдясь себя, Середин за обе щеки принялся уговаривать угощение.

- Вот, тут и куртка, и порты, и рубаха! - Рада вернулась с ворохом одежды, как раз когда Олег закончил с едой. - Только сапоги сносил Глеб, нога-то у них одна. Оденешься, будешь на человека похож - глядишь, нечисть тебя и испугается! - Девушка невесело улыбнулась. - Неужели пойдешь ночью в лес, Глеба искать?

- Пойду.

- И что же будет?

- А чему быть, то и будет! - Олег допил квас, поднялся с лавки. - Спасибо тебе, хозяйка, за угощение. А за брата прости...